Только классика – бальзам!

Смотрю “Культуру” и “Дискавери”

Совсем недавно в ТЮЗе им. Н. Сац прошла премьера драматического спектакля “Ромео и Джульетта”, где были заняты артисты Государственного театра танца, а его руководитель Булат Аюханов выступил хореографом. После чего балетмейстера посетила мысль, а почему не сделать собственную постановку “Ромео и Джульетты” на музыку одноименной увертюры-фантазии Чайковского.

– Поставил балет за неделю, завтра буду склеивать, вычищать. Скоро повезем его в Уральск, Костанай, потом покажем в Алматы. Хочется серьезной классики и хочется, чтобы народ это видел.

Классика – это бальзам! На ней росли все, и не только мы. Посмотрите, сейчас Запад от попсы уже ушел. У них идет возвращение к классике. Посмотришь по телевизору – полные концертные залы. Они играют наши симфонии, причем полностью. Берутся за спектакли, которые мы давно уже похерили.

– А вы телевизор смотрите?

– Да. Смотрю “Культуру”, “Дискавери”.

– “Культуру” понятно почему, а “Дискавери”?

– Это познавательно. И потом, если западники делают мыло, оно хоть любопытно. Даже детективы. А у нас все на один манер. Плохие копии западной продукции. Нет интеллектуальных лиц. В кино нужен интеллект, а не просто рожа.

Вот вы смотрели фильм “Келiн”? Это чудо! Ни одного слова. Ни одной знакомой рожи. Но как это сделано! Как это красиво! Ну, конечно, функционеры всякие его ругают или завистники. Не знаю фамилии режиссера, но глубина потрясающая. Сидишь два часа, смотришь, и еще бы два часа мог смотреть.

Я не Данко. А Данко нет

…Во время нашего разговора за чашкой кофе вдруг сильно запахло паленым, и светильник на столе стал моргать. Аюханов выдернул шнур из розетки.

– Тут у меня была радиоточка, – показывает на стену. – Я ее замазал. Сейчас можно слушать только голос своей совести, я так думаю.

– А раньше радио слушали?

– Нет, потому что мне некогда. Тем более землетрясения у нас не будет. И в Талдыкоргане не будет.

– Да-да, я помню ваши высказывания по поводу катаклизмов в Алматы…

– Это насчет того, что если я уеду, то здесь будет землетрясение? Да дурака я валял! Вы все всерьез не воспринимайте. Я весельчак, понимаете? Насмешник. Все плачут – мне смешно. Все смеются – мне грустно. Я же долго на передовой. Если смотреть на все безобразия, которые творятся вокруг, то впору спиться, скурвиться. А спрятаться сейчас можно только за большое искусство.

Если так разобраться, не было бы моей любимой работы, чем мне заниматься? Пить? Я не пью. Мотаться? Не в том возрасте. Тусоваться? Где? Да и неинтересно мне вести светские разговоры, что я ем, как сплю, чем занимаюсь.

Это я раньше был любителем выпить, но не алкоголиком. Создавал себе компанию. Были деньги, возможности, я популярный, всем интересный. А сейчас интеллектуалов нет. Все мои ровесники или поумирали, или…

– Что, совсем интеллектуалов нет?

– Ну кто?! Сейчас есть крупные журналисты, представители других профессий. Крупные, но ведущих нет. И я не ведущий, я ведомый, меня можно повести. Я могу выполнять чье-то поручение, но я не генератор. Я не Данко. А Данко нет.

– Но ведь вы же руководите своим театром.

– Да, руковожу. Держу руку на пульсе, чтобы мои артисты были первыми, выдающимися. Вот мотались в Лондон три раза, в Швейцарию, летом поедем в Санкт-Петербург на “Белые ночи”. Нас хорошо принимают, говорят: “У вас такой балет, представляем, какое у вас все остальное!”. Я говорю: “Да-да, приезжайте, посмотрите…”

Мы возили в Петербург постановку “Ленинградцы, дети мои” на музыку из Седьмой симфонии Шостаковича. Люди плакали, братались, обнимались, заваливали цветами. Вот о чем надо ставить, а не все эти коммерческие, конъюнктурные вещи. Надо шевелить память! Нет плохих детей – есть плохие родители, которые не вкладывают в свое потомство. Надо рассказывать, какая жизнь была, для того чтобы дети дурака не валяли. Нет плохих артистов – есть плохие режиссеры, так же как нет плохих оркестров, есть плохие дирижеры. Нет плохих газет – есть плохие редакторы. И так далее…

Мы – как стратеги, как полководцы

По ходу нашего разговора Булат Газизович часто возвращался к мысли, что ставить спектакли в Казахстане и Алматы некому. Нет режиссеров.

– Хорошие режиссеры штучны. Сейчас время такое, что все заняты устройством своего быта. Любыми правдами и неправдами хотят заработать. Там кусок, здесь полкуска, и в принципе никто сейчас не заботится о духовности. Тем более наше общество к религии не привязано – за 70 лет нас отучили от этого.

– А вы религиозны?

– Нет. Я верую, но не верующий. Это же надо в мечеть ходить, держать пост. Я и так днем не ем, так что у меня ураза каждый день (смеется). Только в час-два ночи сяду, полакомлюсь. А целый день пью чай. Если днем поем, то ничего не хочу. Спать хочу. Ну, вы знаете, кровь отливает к желудку, человек становится тупым.

Есть такое выражение: “Еще никто на сытый желудок не создал шедевр”. И это очень правильно. Но я не за то, чтобы композиторы, художники бедствовали! Страна разбогатела материально, так дайте возможность существовать искусству. Где вы видели, чтобы балет и музыка себя кормили? Делаешь билет по две тысячи, уже все зрители возмущаются. А приезжают гастролеры – по 30 тысяч билеты, халтура, фонограмма орет – народ все равно валит. Неразборчивы у нас алматинцы стали. Утеряна зрительская культура.

– К разговору о режиссерах. Вы принимали участие в работе над тюзовским спектаклем “Ромео и Джульетта”, который делал режиссер из Таджикистана Султон Усмонов. В прошлом году в Лермонтовском театре ставил Виктюк. Не смотрели?

– Нет. На Виктюка я, честно говоря, не пошел, потому что одним ухом услыхал, что там все разнузданно… Причем он раздевает людей, у которых все висит. А я на людей смотрю сквозь призму своей профессии. Вот я разве похож на глыбу мяса? Мне когда-то выдающаяся балерина Ольга Васильевна Лепешинская сказала: “Вы все еще танцуете? Молодец. Если руководитель в форме, то ему коллектив верит”. Мне нельзя ни выпить, ни развалиться, ни прийти с плохим настроением, плохо одетым. Я публичный человек. Допустим, я приду с плохим настроением, а артисты – те же дети. Надо щадить их.

– Не устаете все время быть в форме?

– Я же внутри профессии, у меня все время идет энергетический обмен. Сколько отдал – столько получил. Тем более у человека очень большие резервы, и их надо востребовать. Получилось – молодец. Ну не получилось – так тебе и надо. Задумайся, почему не получилось? Поленился, не подумал, соврал, не рассчитал. Мы – как стратеги, как полководцы. Нам ошибаться нельзя. И я, тьфу-тьфу, не ошибаюсь.

Артем КРЫЛОВ, Руслан ПРЯНИКОВ (фото)