“Технология” – между роком и попсой

Второе пришествие некогда весьма популярной группы произошло в 2003 году, когда поклонники коллектива с удовольствием засвидетельствовали историческое воссоединение вокалистов – Владимира Нечитайло и Романа Рябцева. Сейчас музыканты играют собственные хиты из девяностых в новой обработке, но одновременно приучают свою публику и к новым песням, которые хоть местами и напоминают ту, прежнюю “Технологию”, но в целом отличаются от старого стиля.

На любую музыку найдется слушатель

– Когда у вашей группы открылось второе дыхание?

Роман Рябцев: Сразу как собрались, так и открылось. Как оно открылось, так и собрались, что было первично, я не знаю.

– Изменилась ли ваша публика?

Р.Р.: Публика стала старше. Она выросла.

Владимир Нечитайло: Я бы сказал так, публика заработала денег и теперь ездит на дорогих машинах и не жалеет деньги на билеты.

Р.Р.: Наша задача – завоевать сейчас другую возрастную категорию. Кстати, молодежи сейчас тоже достаточно много среди наших поклонников.

– А чем, интересно, вы будете ее завоевывать?

Р.Р.: На самом деле у меня родилась идея сделать что-нибудь такое… чтобы все по фигу, лишь бы мне нравилось. А уж слушатель на это найдется. Дело в том, что сейчас на любую музыку находится слушатель.

– Кстати, сами сейчас что слушаете?

Р.Р.: Всем нам нравится разное. Я сейчас музыку вообще не слушаю практически. Единственное, что слушаю, ставлю по кругу, – это последний альбом группы Alphaville. Моя любимая команда с четырнадцати лет была, таковой и остается.

Слишком уж про любовь!

– Сегодня вас с кем-то сравнивают, как раньше?

Р.Р.: Нет, уже не сравнивают. Единственная песня, которую нам приписывают, это “Поезд на Ленинград” свердловской группы “Империя” – собственно, единственная у них известная песня. И все решили, что это группа “Технология”. Хотя у нас таких текстов нет и быть не может по определению. Слишком уж про любовь…

– Но и у вас были песни про любовь, немного странные, но именно по ним вас и узнают!

Р.Р.: Это о силе стереотипов (смеется). На самом деле таких песен было буквально две, но они запали людям в подсознание. Это “Полчаса” и “Холодный след”, наверное. Все. На самом деле невозможно сказать, о чем мы сейчас конкретно поем. Все песни разные, я сейчас вообще другие слова пишу.

– Куда же все-таки вы двигаетесь сейчас?

Р.Р.: Никуда мы не двигаемся на самом деле. В Алматы вот приехали.

В.Н.: Вот ты молодец!

Назовите хоть горшком!

– Можно ли сказать, что вы свой новый стиль уже сформировали?

Р.Р.: Нет, я же объясняю. Мы просто сейчас будем делать что-то от балды, если какая-то песня нам понравится. Как наш последний альбом “Носители идей”. В нем есть песни в старом духе, есть совершенно отвлеченные, как “Ночной прохожий” – вполне себе готическая песня.

– На публику ориентируетесь по песням на концертах?

Р.Р.: Нет, никогда. Никогда.

В.Н.: На самом деле из концерта в концерт складывается определенная программа. Есть вещи, которые мы чувствуем, что публика по ним тащится, мы их обязательно включаем в программу.

Р.Р.: Еще зависит от города…

В.Н.: Это естественный отбор вещей на концертах. Концертов у нас сейчас много.

Р.Р.: Бывают такие места, где проходят тематические вечера типа “Назад в 90-е”. Нас просят поиграть побольше старых хитов или вообще только старые хиты.

– И каково вам самим играть одно и то же на протяжении двух десятков лет?

Р.Р.: Это нам совершенно не нравится, но если организаторы видят такую концепцию вечеринки, то мы играем в основном только старые вещи.

– Мне показалось, что другие аранжировки появились.

Р.Р.: Естественно, в старом звуке нет ничего!

– А то, что вас включают в фестивали с обозначением “ретро”?

Р.Р.: Есть хорошая русская поговорка – хоть горшком назови, только в печь не сади. Например, нас приглашают на какие-то “дискотеки 80-х”, хотя группа “Технология” образовалась в девяностом году. И объяснять уже бесполезно. Ну и ладно, пусть будут восьмидесятые! Вот в Киеве была съемка новогодней программы, тоже в стиле дискотеки восьмидесятых. Там, например, группа “Чингисхан” принимала участие, которая к восьмидесятому году закончила свое существование. Группа Car-Man, которая тоже образовалась в 1989 году и вообще с нами в 90-х тусовалась. То есть людям, по большому счету, все равно. Есть просто модный тренд – “Диско 80-х”. Хотя это не диско ни разу даже.

В.Н.: По большому счету, все равно, где выступать. Мы выступали и на рок-фестивалях. Делали программу пожестче, и прекрасно нас публика принимала, в одной связке со “Смысловыми галлюцинациями”, с Глебом Самойловым и другими. То есть мы не выпадаем из этой обоймы по звуку.

– Кто пишет сегодня песни для вашего репертуара?

Р.Р.: Все сами. Процесс проходит просто. Мною написанная песня отдается в разработку. Как правило, я делаю какую-то начальную аранжировку. Остальные музыканты, это им ближе по духу, – они доделывают.

– А продюсер как-то на это производство влияет?

Р.Р.: У нас нет продюсера!

– То есть в творчестве для вас нет рамок?

Р.Р.: Рамки – только мое воспитание!

“В магазинах нет колбасы, где же свобода?”

– Случалось ли вам по зову собственного сердца или по чьей-то просьбе нести в массы посредством творчества какие-то идеи?

Р.Р.: Нет, конечно. Музыка должна нести людям радость, как сказал Джон Леннон, и я с ним в этом деле абсолютно согласен. Для политики есть юмористы, а когда музыкант начинает лезть в политику, это тупо, глупо и нелепо. Этого мы наелись в 80-е годы – так называемый колбасный рок. Я помню первый “вражеский” рок-фестиваль, в котором я тоже принимал участие, когда каждая вторая группа, выходя на сцену, начинала петь: “Как все плохо-о-о, в магазинах нет колбасы-ы-ы, где же свобода-а-а-а?”. Тьфу, блин, ко второму часу уже просто тошнило от этого. В газетах все равно об этом лучше напишут.

– Низкопробная культура – это тоже своего рода политика, наверное?

Р.Р.: Безусловно. Вот мы скатываемся во все крайности. Поэтому “Технология” всегда была где-то посередине. Между роком и попсой. Нас не признавали за своих ни те ни другие.