Соблазненный Ариэль

Наше представление об аргентинском кино строилось лишь под впечатлением некогда популярных сериалов. Однако и серьезное кино этой страны все чаще заявляет о себе. Картина Ариэля Роттера “Другой” (“El Otro”) демонстрировалась на двух десятках фестивалей и получила два Серебряных медведя (Гран-при жюри и приз за лучшую мужскую роль) на Берлинском кинофоруме.

– Вы побывали на многих фестивалях, но хотелось бы узнать ваше мнение о нашем кинофоруме.

…Тут беседа неожиданно прервалась. Некто подошел к Ариэлю с вопросом, как можно ему показать сценарии. И поскольку они на русском языке, сможет ли он перевести их у себя в Аргентине. Режиссер слегка опешил, но протянул визитку и посоветовал все же отправить уже переведенный текст.

– Так вот, что вас особо впечатлило в Алматы? Я вообще не понимаю, как получилось, что вы к нам приехали из такого далека?

– О, меня соблазнила Гульнара (Гульнара Абикеева, арт-директор кинофестиваля “Евразия”. – Ред.).

Переводчица: Меня убедила Гульнара.

А.Р.: (Обращаясь к переводчице.) Ты точно перевела? Она меня не убедила, а именно соблазнила.

Переводчица: Ну, она вытянула его буквально.

А.Р.: Гульнара встретила меня на фестивале в Карловых Варах. Она подошла ко мне со словами: “Пожалуйста, приезжай!” Мне стало интересно, а куда же она меня так зовет?..

Я всегда любил смотреть картины из разных концов света, но не по пять штук в день (намек на ежедневные конкурсные просмотры. – Ред.). Каждый раз, когда прихожу в кинозал, я не просто хочу посмотреть фильм, мне интересно увидеть личность режиссера, которая осталась за кадром. Может, конечно, не все картины на “Евразии” были рискованными, дерзкими, как я люблю. Но все же у нас была парочка хороших лент.

– Можете назвать?

– Да. Правда, мои фавориты не выиграли Гран-при… Первая картина “Воспитанник” (говорит по-русски. – Прим. автора) – филиппинский фильм. Это простая, но очень трогательная история о женщине, принявшей на время брошенного мальчика. Он пробудет у нее до тех пор, пока правительство не найдет ему новую семью. В фильме показан момент, когда мать должна отпустить этого ребенка, который фактически был ее сыном в течение трех лет. Может быть, с технической стороны “Воспитанник” – не самая лучшая работа, которую я когда-либо видел. Но внутреннее наполнение этой истории очень красиво.

Также отмечу казахстанский фильм “Шуга”. Мне не понравилась актерская игра, которая была очень театральной и даже формальной. Однако расположение камеры и освещение, то, как режиссер концептуально выстроил картинку, – вызывает уважение.

(Об аргентинском кино председатель жюри “Евразии” Ариэль Роттер расскажет в ближайших номерах нашей газеты.)

Подкованная Эммануэль

Если торжественно открыть кинофестиваль “Евразия” прибыло целых три представителя французского кино, то на закрытии пришлось отдуваться одной Эммануэль Беар. Мини-лекция о казахстанском кинематографе из ее уст стала открытием для некоторых присутствующих и елеем на сердца наших киношников.

Безусловно, мадам Беар сделала лучшее, что могла. Для нас навсегда останется тайной, сколько времени она запоминала все фамилии и названия фильмов, но своими познаниями о казахстанском кино она сразила наповал всех.

– Мы регулярно имеем возможность смотреть ваши картины во Франции, – неожиданно заявила Беар. – Например, на таких кинофорумах, как фестиваль трех континентов или же Каннский, где показывали “Шизу”. У нас очень хорошо знают фильмы “Кардиограмма” и “Жол” Дарежана Омирбаева, “Охотник” Серика Апрымова. Также нам известны имена Амира Каракулова и Мажита Бегалина. Это те люди, благодаря которым мы знакомимся с Казахстаном.

Я заметила, что во Франции существует культура, достаточно схожая с казахской. Глядя на творчество ваших кинематографистов, я могу провести аналогию с французами – Трюффо, Брессоном, Годаром. Работы казахстанских режиссеров находят отклик у французской публики, они затрагивают те же темы, что встречаются и в нашем кино.

Такой глубиной познаний не мог похвастаться ни один из высоких гостей “Евразии”.

(Интервью с необыкновенной Эммануэль Беар читайте в ближайших номерах.)

Жаклин Биссет: Хочу у зеркала спросить...

Жаклин Биссет – актриса старшего поколения. У нее сложилась успешная кинокарьера в Голливуде. Но Жаклин также довелось поработать и с крупными европейскими мастерами. Гостья кинофестиваля “Евразия” рассказывала в Алматы о своих душевных порывах и меняющихся жизненных принципах.

Она родилась в Англии в семье юриста-француженки и врача-англичанина. Попав в возрасте 16 лет на родину мамы, вдруг открыла для себя мир кино и увлеклась актерством. Но ей нужно было попасть на “фабрику грез” в Соединенные Штаты. Биссет снималась с Фрэнком Синатрой в “Детективе”, с Армандом Ассанте в “Наполеоне и Жозефине”. Однако сейчас Жаклин закончила работу в одном малобюджетном проекте.

– Вы можете себе позволить сниматься у молодых режиссеров, где явно не получаете много денег?

– Моя последняя работа действительно строилась на энтузиазме. Мне было интересно там сниматься, и я почти ничего не заработала. Надо сказать, что и для режиссера фильма этот проект также был скорее душевным порывом. Хотя всегда заниматься подобным я не смогу. Я думаю, что в кино существуют две индустрии. Первая – это чисто бизнес, а вторая связана с искусством. Нельзя сказать, что какая-то из них лучше или хуже, потому что актер в каждой из них может найти свою мотивацию и вдохновение для работы.

– А каковы ваши предпочтения как зрителя?

– До того, как мне исполнилось шестнадцать, я нечасто смотрела кино – телевизора у нас дома не было, да и в кинотеатры мы почти не ходили. Первые картины, с которыми я познакомилась, были европейские ленты. Когда же я приехала в Голливуд в середине 60-х годов, то практически ничего не знала об американском кино. Честно сказать, я до сих пор открываю для себя фильмы той поры. Существует очень много замечательных классических картин. Меня поражают именно черно-белые ленты, они буквально трогают мою душу.

Затем актриса со знанием дела разубеждала алматинскую прессу в эпатажности и склочности голливудских звезд.

– Конечно, если повсюду с утра до вечера вас осаждают люди, то очень легко выйти из себя. Ведь вы постоянно испытываете давление. Я работала со многими, но лишь с двумя из них было действительно трудно общаться. И у одного были проблемы со здоровьем, а второй был очень неуверен в себе.

Говоря же о своем внешнем облике, она подчеркнула, что для поддержания формы занимается спортивной ходьбой и ест овощи. К тому же Жаклин всегда была известна как противница эстетической хирургии. Но в Алматы она призналась, что ее категоричность постепенно смягчается, когда она смотрится в зеркало. И все же попросила еще лет десять, чтобы окончательно разобраться в этом вопросе.

И тут ВОШЕЛ бог

Еще один европейский кинорежиссер снимет картину в нашей стране. Мэтру мирового кинематографа Тео Ангелопулосу пришелся по душе провинциальный город Темиртау.

В Алматы живой киноклассик, греческий режиссер Тео Ангелопулос на правах старого товарища фестиваля “Евразия” (два года назад он возглавлял жюри международного конкурса) выразил пожелание, чтобы сюда приглашали бы не только актеров, которые по большей части могут говорить о самих себе. Куда важнее, по его мнению, высокая концентрация людей, непосредственно создающих кино, то есть режиссеров. Сам он сейчас занят съемками картины, очень личной для него. Действие фильма частично будет происходить в казахстанском городе Темиртау, который произвел на режиссера неизгладимое впечатление.

На “Евразию-2007” Тео Ангелопулоса привез собственную ретроспективу, в которую вошли три ленты. “Пейзаж в тумане” (1988 год) – серебряный призер фестиваля в Венеции, рассказывает о том, как двое детей отправляются на поиски своего отца. “Прерванный шаг аиста” (1991 год) с участием Марчелло Мастроянни – история о пропавшем греческом политике, которого в лагере беженцев обнаружил журналист. “Вечность и один день” – фильм, получивший в 1998 году “Золотую пальмовую ветвь” в Каннах, показывает отношения писателя, которому из-за болезни осталось жить один день, и мальчишки-албанца, нуждающегося в помощи.

Кинематографическое образование Тео Ангелопулос получил во Франции. Кстати, в разговоре с прессой он изъяснялся как раз таки на языке Мольера. Нередко обращаясь в своих фильмах к греческой истории и мифологии, он стал мастером, творчество которого тем не менее оценено во всем мире. Последние свои работы режиссер создавал вместе с Тонино Гуэрра, который работал с такими кинохудожниками, как Федерико Феллини, Микеланджело Антониони, Андрей Тарковский.

– Тонино Гуэрра как-то сказал, что его роль в создании сценариев к вашим фильмам более чем скромная. Все придумываете вы, а он лишь придает им литературную форму. Хотелось бы узнать от вас о работе с таким известным сценаристом.

– Да, действительно я сам сочиняю свои сценарии. А Тонино – это мой адвокат дьявола. То есть тот, кто задает вопросы, говорит “нет”, сомневается. Он непростой человек, поэтому приходится его убеждать. В конце концов он соглашается, обнимает меня и благословляет, что называется, в добрый путь.

– Вы греческий режиссер, но при этом ваше творчество уже давно стало мировым достоянием. А как же относятся к вам ваши соотечественники?

– Как к священному чудовищу…

Его фразу тут же прокомментировала арт-директор фестиваля “Евразия” Гульнара Абикеева:

– Мне довелось побывать в Греции на фестивале в Салониках. Однажды в помещение, где сидели разные кинематографисты, вдруг вошел Тео. Тут же все присутствующие встали, как будто вошел бог.

Фото Андрея ЛУНИНА и Ивана БЕСЕДИНА

Артем КРЫЛОВ