Сквозь препятствия

реально показать, что значили в середине 50-х для казахстанского спорта достижения бегуна Евгения Кадяйкина, уже просто необходимо проводить целое расследование. К счастью, в разные годы в архивах, библиотеках и газетных подшивках полувековой давности удалось найти и нужные результаты, и комментарии, и факты...

Это в 70-е Казахстан на Спартакиадах народов СССР – своеобразном советском аналоге Олимпийских игр – прочно вошел в шестерку сильнейших после России, Украины, Белоруссии, а также Москвы и Ленинграда, выступавших отдельными командами. На первой же Спартакиаде, в 1956-м, в споре 17 делегаций наши атлеты были в командном зачете только тринадцатыми, уступив при этом представителям Грузии (5), Латвии (8), Армении, Азербайджана (10), Узбекистана (11) и Литвы (12). Соревнования проводились в 21 виде спорта, разыграна была не одна сотня медалей. Казахстанцам удалось добыть четыре медали. Серебро завоевали легкоатлет Кадяйкин и конник Волохов, бронзу получили боксер Каримов и еще один представитель конного спорта Керьяшев.

К тому времени Евгений Кадяйкин уже не один год входил в состав сборной СССР по легкой атлетике. В 1954-м он был третьим на чемпионате Советского Союза и стал восьмым на первенстве Европы. Тогда спортсменов, добивавшихся таких результатов, у нас можно было пересчитать по пальцам. Поэтому Евгений Семенович для казахстанского спорта – не только первый участник летних Олимпийских игр.

Игорь ФЕДОРЕНКО

Алма-атинский выбор

– Что такое бег, узнал в 1943-м, – рассказывает Евгений Семенович. – Я работал в Орске токарем-лекальщиком на 257-м Тульском оружейном заводе. Когда фашистов погнали, в городе решили организовать кросс, чтобы показать: страна живет, победа не за горами. Я побежал и, к своему удивлению, занял третье место среди взрослых – мне было 15 лет.

– Сразу после войны вы поступили в техникум физкультуры в Чкалове (так в 1938–1957 годах назывался Оренбург). Почему выбор пал именно на спорт?

– Мой друг Фома Решкин сказал: “Женя, давай! В техникуме у нас недобор”. Я и пошел. Легкую атлетику у нас вела Галина Картазаева, которая приехала из Москвы. Она научила нас делать самодельные барьеры. В техникуме я прыгал с шестом на 2,40 метра. Стоек тогда не было: с одной стороны удочку директриса держала, с другой – преподаватель.

– А как оказались в Алма-Атинском институте физкультуры?

– В руки попал “Огонек” – журнал великий. На последней странице – фото боксера Махмута Омарова в стойке. И написано, что он из Казахстана, занял третье место в чемпионате СССР. Тогда же узнал, что в Алма-Ате есть институт физкультуры. Только мои документы уже отослали в Москву – посчитали талантливым. Пока ждали вызова из столицы, держали меня инструктором при областном комитете. А что я тогда знал? Вот и разносил бумаги, расписывал положения. А тут Коля Ишутин, мой друг и отличник учебы, отправился в Алма-Ату. Я с ним. Прочитал книжку “Ташкент – город хлебный” и думал, что здесь тоже тепло и ночевать можно на улице. А как ударили холода, купил фуфайку за 300 рублей, хотя получали мы 290. Родителей моих в то время по приказу Сталина отправили на три года устанавливать советскую власть на Южном Сахалине (этот район был присоединен к СССР после советско-японской войны 1945 года. – Прим. ред.). Прислали 700 рублей, но они сразу попали под реформу (в 1947 году во время денежной реформы в СССР 10 старых рублей меняли на 1 новый рубль. – Прим. ред.). Жили в общежитии на Калинина – Мира. Наверху поселились студенты горного факультета политеха, а мы внизу занимали пять комнат. В комнате было 23 человека.

В первый раз за рубеж

– Сколько раз побеждали на спартакиадах Средней Азии и Казахстана?

– Восемь. Никто столько не выигрывал. В 1950-м на спартакиаде в Алма-Ате я победил в трех видах. После соревнований на банкете услышал тост, который меня сильно удивил. Один из генералов сказал: “За победу наших лошадей!”. В чем смысл, до сих пор не пойму. Наливали там в стаканы – никаких рюмок не было.

– Как попали в сборную СССР?

– В 1952 году в Ашхабаде выполнил норматив мастера спорта в беге на 3000 метров с препятствиями, установил рекорд Казахстана. Мне сразу сказали, что включат в состав сборной СССР, а взяли только в 1953-м. Вызвали на сбор в Сочи. В 1954-м выиграл контрольную прикидку в Киеве – очень везучий для меня город. Так я попал на чемпионат Европы в Берн.

– Это был ваш первый выезд за рубеж?

– Да. По дороге остановились в Унгенах (территория Молдавии на границе с Румынией. – Прим. ред.), вышли из поезда. Володя Куц (двукратный олимпийский чемпион-1956. – Прим. ред.) побежал кросс, с ним – ходок Сережа Лобастов. Ну и я. Вот и натрудил надкостницу. Они, чудаки, взяли и натерли мне ее чем-то. Еще и массаж сделали.

– Не помогло?

– Нет. Начались соревнования. Дали старт в стипль-чезе, а у меня боль и страх перед приземлением после барьера – там же яма с водой. Но в финал все-таки попал, где стал восьмым.

– До Олимпиады другие проблемы со здоровьем возникали?

– В 1955 году попал в больницу с кишечником. Москва мной занималась. Лежал в больнице на территории ВДНХ. Но ничего – восстановился осенью и стал четвертым в Тбилиси на чемпионате Союза. Потом на Спартакиаде народов СССР я караулил Василия Власенко. У него тренер был врачом, давал ему какие-то таблетки. Я же за два часа до старта разводил 70 граммов сахара теплой водой и выпивал – таким был мой “допинг”. Начало забега было не очень быстрым, но после седьмой ямы на последнем круге Семен Ржищин ушел от талантливого бегуна Кадяйкина (все трое попали в состав сборной СССР на Олимпиаду-1956. – Прим. ред.).

– К Играм готовились дома?

– Был сбор в Ташкенте с тремя контрольными стартами. Но одну прикидку я пропустил – жена родила дочку. Меня отпустили на несколько дней. Я подержал дочку и вернулся на сборы. В Ташкент приехал профессор Бернштейн. Он проводил научную работу: после двух километров бега нам впрыскивали глюкозу и смотрели, что получится. Выезжали и за границу. В Лондоне нам отменили матчевую встречу из-за ЧП с Ниной Пономаревой (двукратная олимпийская чемпионка 1952 и 1960 годов в метании диска. – Прим. ред.). Якобы она в магазине не расплатилась. Ее полицейский поймал. Пономареву спрятали в посольстве. Из Лондона поехали в Хельсинки, потом в Бухарест. Там впервые увидел американцев: свободно ходят, говорят, улыбаются.

На Олимпиаду – на первом реактивном

– В Мельбурн отправились самолетом?

– Да, из Ташкента самолетом Ту-104 (первый советский реактивный пассажирский самолет. – Прим. ред.). До нас он летал только в Иркутск и Лондон (в столицу Великобритании он доставил первого секретаря ЦК КПСС Никиту Хрущева. – Прим. ред.). Очень тяжело переносили высоту. Видел, как мучились борцы и футболисты – открывали рты, чтобы уши не закладывало. Подлетели к Дели, не можем сесть – полотно маленькое. Потом, после посадки, смотрели и удивлялись: индусы по восемь кирпичей клали в тарелку, обвязывали и несли на голове – реставрировали аэропорт.

– Это была единственная остановка?

– Нет, еще двое суток ждали в Рангуне американский самолет. Жили в гостинице, обнесенной полутораметровым рвом от змей. Также останавливались в Сингапуре. Прилетели в Мельбурн – город большой, красивый. Одинаковых домов нет. Заборчики невысокие, высотой со стул, а за ними березочка или дубочек растет.

– В своем забеге вы заняли девятое место и не попали в финал. Ошибка тренера?

– Старший тренер Денисов сказал мне: “Вы с Власенко вдвоем попали в один забег. Ты скоростнее, поэтому сначала веди”. Я начал быстрее обычного. С такой скоростью можно было рекорд мира установить. Амин Туяков говорит, что меня как зайца использовали. Это выражение мне не совсем нравится. Я надеялся, что сил окажется достаточно. На шестом круге Власенко вышел вперед, но ни он, ни я в финал не попали. В качестве наказания меня оставили дежурить в штабе – записывал, кто куда уходит и когда приходит. Но на других соревнованиях все-таки побывал. Видел полуфинал и финал футбольного турнира: как Татушин ключицу сломал, как победили в решающей игре Югославию. Меня тогда один эмигрант из Павлодара познакомил с двумя своими девочками, попросил, чтобы я поговорил с ними по-русски.

С бильярдом по жизни

– Дорога домой получилась долгой?

– Да, плыли на теплоходе “Грузия” двадцать дней. Тяжело было. Жаль, что Олимпиада не в Европе была – оттуда можно хотя бы пешком вернуться.

– Морская болезнь не мучила?

– Многие болели, а я только обгорел. Лежал на солнце и не заметил, как сгорел. Еще помню, как всех кидали в бассейн, когда экватор переплывали, – традиция. Ехали мы в третьем классе, рядом с моторным отделением – жарко. Но я не жаловался – мне хоть на моторной лодке, лишь бы домой. На теплоходе, кстати, был шведский стол. Так я приехал с весом 63 кг 700 г, хотя уезжал на Олимпиаду с 60 кг. Это мой боевой вес.

– В 83 года вы поддерживаете спортивную форму, дважды в неделю играя с другими ветеранами нашего спорта в бильярд. Когда пристрастились к этой игре?

– В сборной СССР, на сборах в Сочи. Хотя нет. Начал играть в 1950-м. В Алма-Ате нас кормили за талоны в одном ресторане. Так вот, там играли известные спортсмены: Вася Ахтаев, Аскар Усенов, Искандер Хасанов. И я к ним присоединился.