Шкурный интерес

Эксперты говорят о миллионных потерях бюджета. Кто же имеет шкурный интерес в сложившейся ситуации?

Говоря о легкой промышленности Казахстана, эксперты сетуют, что она практически уничтожена из-за неравных условий на внутреннем рынке для отечественных производителей перед импортерами готовой продукции.

Но перспективные позиции все же есть. Казахстан мог бы выгодно экспортировать меха – как это было в советское время. Однако сегодня в графе экспорта мех не значится. Отечественного меха практически нет и на внутреннем рынке.

При этом эксперты уверяют, что сырья по-прежнему в Казахстане достаточно, вот только в официальные отчеты оно не попадает. Около 70 процентов шкур в отчетах обозначены как “утерянные”.

Куда “теряются” меха?

– Мы видим по отчетам Министерства сельского хозяйства, что поголовье скота ежегодно увеличивается. Но при этом меха на внутреннем рынке больше не становится, – говорит президент Ассоциации легкой промышленности Казахстана Любовь ХУДОВА. – Мех либо оседает в подпольных цехах, либо бесконтрольно вывозится, либо вообще пропадает без должной обработки. Парадокс: мы, имея огромный сырьевой потенциал, завозим шубы и дубленки из Китая и Турции! При этом Министерство сельского хозяйства называет 70 процентов потерянного меха “неучтенными остатками”. А ведь это потери средств нашего бюджета.

По словам Любови Худовой, в советские времена Казахстан полностью покрывал свои потребности в меховых изделиях и экспортировал меха даже в дальнее зарубежье.

Работали мощные предприятия, например, Алматинский меховой комбинат, который перерабатывал все виды меха, Шымкентский каракулевый завод, но сегодня эти предприятия просто уничтожены. Семипалатинский кожевенно-меховой комбинат продолжает работать, но переработка меха составляет всего 2,3 процента от общего производства.

Спаду отрасли способствовало разрушение цепочки между производством и реализацией. Торговые организации, которые занимались продажей изделий, переквалифицировались просто в арендодателей торговых площадей. В этот сложный период нахлынул импортный товар, который шел по очень низкой цене, так как был субсидирован государствами. Потом, когда рынок был заполонен импортной продукцией, именно они стали диктовать ценовую политику, и стоимость шуб резко пошла вверх. Это обычная схема захвата рынка, и, поскольку в тот момент никто не поддержал местного производителя, отечественный рынок был уничтожен.

– Прошло с тех пор уже столько лет, было время на то, чтобы хотя бы начать реанимацию отрасли. Ведь потенциал – колоссальный, мы могли бы стать крупным игроком даже на мировом рынке, – уверяет эксперт. – Сейчас же у нас открыты ворота для беспрепятственного импорта мехов, через Киргизию вообще образовалась настоящая “дыра”, в результате Казахстан, имея свои сырьевые ресурсы, полностью зависим от этого импорта.

Спрос есть – предложений нет

Маркетинговые исследования показали, что спрос на меха на внутреннем рынке Казахстана устойчиво растет с 2004 года. На что оперативно реагируют турецкие и китайские производители.

На меховых рядах барахолок – изобилие товара, многие торговцы к сезону переключились на меха. Наибольшим спросом, по словам продавцов, пользуются мутон (овчина особой выделки), норка и каракульча.

Шубка из мутона сегодня стоит около 50–100 тысяч тенге. Каракульча продолжает расти в цене, сегодня за шубку продавцы просят около 800 долларов. Ну а за норку придется выложить от полутора до 3–4 тысяч долларов. В среднем цены выросли на 30 процентов по сравнению с прошлым годом.

Но качество меха часто оставляет желать лучшего. При перевозке шубы безжалостно прессуются, перекупщик заинтересован в получении как можно большей прибыли, а как там потом шубка будет носиться – его мало волнует.

Обойдя базарные ряды, мы нашли только две шубки местного производства.

Продавцы рекомендовали нам обратиться в ателье. Но, как выяснилось, немногочисленные меховые ателье тоже “сидят на игле” импорта – сырье, которое могли бы производить отечественные предприятия, закупают за границей.

– Мы привозим из Шымкента немного каракульчи, но этого очень мало. Обычно меха закупаем на аукционах за границей, – пояснила конструктор-модельер Татьяна МУЛЮКИНА. – Я помню еще те времена, когда у нас были свои норка, нутрия, ондатра, чернобурка, песец, которые выращивались на зверофермах. Сейчас ничего нет...

Понятно, что импортное сырье резко взвинчивает цену готового изделия. Еще обиднее становится, когда в Казахстан возвращаются наши, казахстанские меха, но просто обработанные за границей.

Как мы “пасли” шкуры

Как выяснилось, местная овчина идет нарасхват. Мы в этом убедились сами, проведя маленький эксперимент.

Под предлогом оптовой закупки шкур мы объехали несколько сел возле Алматы. Раньше в частном секторе на границе с городом овчину предлагали через двор. Вдоль трассы, ведущей в Талгар, были вывешены “рекламные” шкуры. Но, когда мы приехали на место, выяснилось, что сырье здесь уже давно таким образом не продают. Нас отправляли от одних ворот к другим, и везде хозяева разводили руками. Как выяснилось, все скупают оптовики, рано утром на “Газелях” сборщики проезжают по дворам и собирают сырье. По словам местных жителей, шкуры вроде бы увозят в Китай. На одном из рынков, где продается скот, нам даже назвали адрес, где находится крупный китайский склад, который принимает овчину. Но попасть туда просто так, человеку с улицы, оказалось невозможно.

Золотая каракульча

Другая не менее острая проблема, по словам специалистов, – это утрата производства уникального меха – каракульчи.

Об этом мехе стоит сказать отдельно. Казахстан являлся в свое время одним из главных поставщиков каракульчи. Сегодня на мировом рынке каракульча высшего качества стоит дороже норки.

В Шымкенте работал специальный завод и по сей день существует Научно-исследовательский институт каракулеводства. Но сегодня они больше напоминают музей.

– Шкурка каракульчи стоит 65 долларов, но главное не в цене, а в том, что ее очень мало, – говорит конструктор-модельер Татьяна Мулюкина. – Этот мех уникален, он позволяет шить действительно эксклюзивные модели. Очень популярна сейчас так называемая голая каракульча, она тонкая и легкая. Изделия из этого меха очень востребованы в России, сегодня каракульчу россиянки покупают в Европе, но Казахстан вполне мог бы заполнить эту потребность. Это дорогостоящий мех, работать с которым выгодно.

В советские времена над разведением каракульских овец работало сразу несколько институтов. Сегодня плоды наработок прошлого практически не востребованы. Директор Института экспериментальной биологии Макен ТОЙШИБЕКОВ рассказал, что сейчас технологии позволяют многократно увеличивать приплод каракульских овец, а значит – можно восстановить поголовье:

– Существуют специальные методы по стимуляции многоплодия. Если раньше от одной овцы за ее жизнь получали всего 5–6 ягнят, то сегодня их можно получить до ста, используя других овец в качестве суррогатных матерей.

Но наука у нас в стране далека от практического сельского хозяйства. Опять же, чтобы применить эти технологии, нужны капитало­вложения. Но, похоже, это направление в экономике нынче не считают перспективным.

А казахстанские модницы продолжают щеголять в импортных мехах, щедро “подогревая” перед зимним сезоном экономики других стран.

Вопрос министру сельского хозяйства Ахылбеку КУРИШБАЕВУ:

Разрабатывается ли программа восстановления меховой отрасли, и будет ли обеспечена государственная поддержка тем, кто решит возродить былую славу казахстанского каракулеводства?

Александра МЫСКИНА, Тахир САСЫКОВ (фото)