С бегом по жизни

Спортивная карьера Ольги Шишигиной напоминает ее коронную дисциплину – спринтерский бег на 100 метров с барьерами. Сначала победа на Азиатских играх 1994 года в Хиросиме, серебряные медали летнего (Гетеборг) и зимнего (Барселона) чемпионатов мира 1995 года. Затем двухлетняя дисквалификация за применение запрещенных препаратов и снова взлет: золото чемпионата мира 1999 года в закрытом помещении (Маэбаши, Япония) и олимпийский триумф 2000 года в Сиднее…

Любимые игрушки – машинки и автоматы

– В детстве я была очень подвижным ребенком, – рассказывает Ольга Шишигина. – Мама только успевала меня ловить. Куклы меня не интересовали, в основном с ребятами играла. Машины, автоматы занимали. И волосы никогда не отпускала. Считала, что длинные волосы мне не шли.

– А как попали в легкую атлетику?

– На урок физкультуры в нашу алматинскую школу в микрорайоне “Орбита” пришел тренер по легкой атлетике. Отобрал несколько человек, посмотрел, как мы бегаем, прыгаем в длину и высоту. После этого предложил мне заняться легкой атлетикой. Я сразу отказывать не стала, решила попробовать. Было это в третьем классе. В первое время все тренировки шли через игры, направленные на общее развитие. Это делалось для того, чтобы заинтересовать детей, мы с радостью ждали новых занятий. Тренеры следили, у кого что лучше получается. Мне стал удаваться барьерный бег. И с шестого класса я стала специализироваться в этой дисциплине.

– Переход от физкультуры к большому спорту ощутили?

– Нет, такого резкого перехода не было. Нам ведь не сразу начали взрослые нагрузки предлагать. Все происходило постепенно, и мы в конце концов втянулись до такой степени, что по утрам вставали и уже, можно сказать, автоматически шли на тренировку. Напряжение ощущаешь, когда входишь в первую восьмерку в мире. Понимаешь, что расслабляться уже нельзя, а надо пахать, пахать и пахать. Если начнешь сачковать, то сил держаться на вершине уже не хватит.

Подумала в панике: “Надо валить отсюда, пока не упала”

– Первый громкий успех пришел к вам в 1994 году, когда вы выиграли Азиатские игры в Хиросиме (Япония). К тому сезону готовились как-то по-особому?

– Нет, по обычной программе. На пик формы я должна была выйти именно к Азиаде. Спортсмену невозможно демонстрировать лучшую форму весь год, к главным соревнованиям может не хватить сил.

– Барьерный спринт длится чуть более 12 секунд. О чем успевает подумать спортсмен за это короткое время?

– Только о каких-то технических деталях: где-то “вертанула”, где-то ногу недотянула. О соперницах не думаешь, их нужно чувствовать. Это, наверное, чутье, которое присутствует при эстафетах. Там ведь надо чувствовать, как передающий палочку партнер на тебя набегает, достаточно ли у него скорости, сил. Если рвануть раньше времени, то чистой передачи эстафеты не получится.

– На дистанции вам легче было убегать или догонять?

– (После долгой паузы.) Наверное, догонять. Был случай в 1999 году на зимнем чемпионате мира в Маэбаши. Мы бежали по деревянному настилу, который при беге заметно вибрировал. Если у тебя слабые ноги, то ты начинаешь “подсаживаться”. Когда я это почувствовала, подумала в панике: “Надо валить отсюда, пока не упала”. Короче, побежала так, что стала чемпионкой мира.

– У спринтеров есть какие-то хитрости, помогающие выбить соперников из колеи? Фальстарты, например.

– Фальстарты действительно психологически влияют на многих спортсменов. Мы ведь разминаемся к определенному времени, а если старт откладывается, то мышцы остывают. Лично на меня первый-второй фальстарты особо не действовали, а вот третий уже начинал раздражать. Что касается каких-либо других хитростей, то их нет. У нас ведь не контактная дисциплина. В отличие от стайеров мы бежим по отдельным дорожкам, нет возможности толкнуть кого-нибудь.

Пришлось довольствоваться “первенствами бани”

– Легкая атлетика наряду с велоспортом, плаванием, тяжелой атлетикой входит в число самых допинговых видов спорта. Нет постоянного страха, что в любой момент могут обвинить в применении стимуляторов?

– Если у тебя “хвост замаран”, то страх быть пойманным присутствует постоянно. Если же ты чист, то выступаешь со спокойной душой.

– А как морально переносятся постоянные допинговые проверки?

– Я считаю их унижением для спортсменов. Сама процедура сдачи проб крайне неприятна. Это все равно, что ты находишься в одной туалетной кабинке вместе с незнакомым тебе человеком. При сдаче анализов рядом обязательно присутствует человек, который наблюдает за тем, как ты наполняешь пробирку. При этом твоя майка должна быть снята или высоко поднята, тренировочные штаны чуть ли не на полу должны лежать. Естественно, что в таких условиях не сразу все получается. Процедура порой занимает полтора-два часа. Если бы не дополнительные напитки, а в некоторых странах и пиво, сидеть можно до утра.

– На каких условиях проходит допинговая дисквалификация спортсмена?

– Два года, на которые тебя дисквалифицируют, ты не имеешь права участвовать ни в каких официальных соревнованиях. Можно бегать только вне конкурса или на каких-нибудь “первенствах бани”, чтобы хоть как-то поддерживать себя в соревновательном тонусе.

– Но это только физическая сторона отлучения от спорта…

– Очень тяжело пережить дисквалификацию морально. Тебя увольняют со всех должностей, снимают со всех довольствий, лишают зарплаты и стипендии. Короче говоря, поступают, как с отработанным материалом. Вместо того, чтобы как-то поддержать, протянуть руку помощи, тебя начинают втаптывать в грязь.

Злость до… золота довела

– Однако вы вернулись и выиграли Олимпиаду и чемпионат мира в закрытом помещении…

– Была сильная спортивная злость. Очень хотелось всем доказать, что зря со мной так поступили.

– Олимпиада в Сиднее должна была стать последней в вашей карьере?

– В Австралию я поехала, когда мне было уже за тридцать. Но наша дисциплина не для юных. У нас только в 25–27 лет спортсмен окончательно формируется, а после тридцати наступает самый расцвет. Именно в этом возрасте можно показать лучшие результаты, на которые способен твой организм.

– Какие чувства испытали, когда узнали, что в олимпийском финале не бежит ваша главная конкурентка – американка Гейл Диверс?

– Сначала радость от того, что в финале придется меньше напрягаться, а потом сожаление: все-таки очень хотелось встретиться с Диверс на дорожке.

– Вспомните еще раз тот день…

– Между полуфиналом и финалом стометровки с барьерами было два часа перерыва. В это время пришло известие о том, что наш велосипедист Александр Винокуров выиграл серебро в групповой гонке. Так что дорожка к пьедесталу была протоптана. На старт вышла, как обычно… Думала, после победы буду ликовать, но ничего такого не произошло: выиграла – ну и выиграла. Только когда стала совершать круг почета (бежать его очень не хотелось), а трибуны зааплодировали стоя, наступило осознание победы. В Олимпийской деревне все так хотели меня поздравить, что украсили дерево перед входом в корпус всякими подручными средствами. Туалетной бумагой, к примеру. Было весело и очень приятно.

Боль все убивает

– Живя в деревне с остальными спортсменами, проникаешься олимпийским духом?

– Конечно, всегда ощущаешь поддержку своей команды. Когда идешь на старт, все желают тебе удачи. Приятно, когда за тебя так переживают, сразу как-то по-особому настраиваешься на соревнования. На чемпионатах мира такого нет.

– А шумная обстановка в деревне не мешает настраиваться на соревнования?

– Не сказала бы, что в деревне очень шумно. Живут же там не общежитием. Ну а если хочешь развлечься, то в твоем распоряжении игровые комнаты, где есть автоматы, бильярд, музыка. В корпусах же никто не шумит, уважая отдых других спортсменов.

– Олимпийские игры – главный старт легкоатлетов. После победы трудно найти мотивацию для дальнейших выступлений?

– Победа на Олимпиаде действительно пик твоей спортивной карьеры. Но я на следующий год взяла бронзу на чемпионате мира 2001 года в канадском Эдмонтоне. Только после этого пришлось уйти. Но мой уход был связан не с отсутствием мотивации, а с травмами. Есть травмы, которые можно залечить, а есть такие, которые только приглушаешь. С болью бороться очень тяжело, порой терпеть ее не хватает ни сил, ни эмоций. При беге начинаешь по-другому ставить ногу, ломается техника. В моей травме, считаю, виноваты покрытия соревновательных залов. Чем хуже покрытие, тем быстрее начинают болеть и “лететь” ноги.

– Чем сегодня занимается олимпийская чемпионка Ольга Шишигина?

– В первую очередь общественной работой. Встречаюсь со школьниками, стараюсь увлечь их физкультурой, спортом. Помимо этого ставлю спортсменам общефизическую подготовку. В частном порядке.

Сергей РАЙЛЯН