Прыгающий курс тенге – панацея? Нет, говорят эксперты

Товарная масса

Во время той знаменательной пресс-конфренции в Службе центральных коммуникаций (СЦК), когда Карим Масимов объявил о “новой экономической политике”, многие упустили одну интересную деталь: перед журналистами выступали 7 человек в ранге министра, однако вопросы задавались только трем лицам – премьер-министру, министру финансов и председателю Национального банка. Остальные руководители экономического блока счастливо молчали, но своим присутствием лишь подчеркивали тяжесть момента. Между тем именно эти люди в большей степени ответственны за провал экономической политики Казахстана и постоянное снижение курса тенге.

Почему так? Современная денежная система держится на доверии к экономике страны. А это не только финансовая система, но и промышленность, транспорт, сельское хозяйство. При росте уровня доверия курс валюты растет, при снижении – падает. Уровень доверия определяется платежеспособностью валюты. Чем больше товаров мы сможем купить за единицу валюты, тем выше ее курс. Вот здесь у нас начинаются проблемы, так как Казахстан живет за счет импорта.

– У нас более или менее обеспеченность товарами обрабатывающей промышленности по продуктам питания (кроме заморских продуктов) – в пределах 50–100 процентов в зависимости от товара, а в среднем около 60–70 процентов, – пояснил в одной из своих публикаций директор центра макро-экономических исследований Олжас ХУДАЙБЕРГЕНОВ. – Обеспеченность по стройматериалам на уровне 70–100 процентов по разным позициям. На этом все. В остальном – сплошной импорт. По одежде – 90–100 процентов, по обуви – 99 процентов, по товарам личной гигиены – 99 процентов, по мебели около 60, но по оставшимся 40 процентам, производимым внутри страны, сырье импортируется на 100 процентов. По бытовой технике тоже показатели около 100 процентов. Все эти товары подорожают. А потому конкурентоспособность будет быстро “съедена”. В общем, так же, как и в России, девальвация принесет пользу лишь “пищевке” и строительным материалам, хотя и это сомнительно, ибо по темпам девальвации мы сильно отстаем. Так что свободное плавание в нынешнем формате принесет пользу только экспортерам сырья, причем позволит выйти из убытков в зону низкой рентабельности. Но и этот эффект выветрится за 6–8 месяцев, а если цена на нефть упадет и дальше, тогда еще быстрее.

Иначе говоря, Казахстан сегодня не способен прожить без импорта. Мы попросту сами ничего не производим, поэтому надеемся на импорт. При снижении валютной выручки уровень жизни в стране резко упадет, что мы и увидим в ближайшие 3–4 месяца.

Для обычного человека восстановление казахстанского производства станет зримым, когда он сможет полностью одеться в вещи, произведенные в Казахстане. История экономики показывает – рост промышленности всегда начинается с легкой промышленности. И уже под ее нужды подстраиваются и тяжелая промышленность, и сельское хозяйство, и торговля. Мы же пока пытаемся строить спутники и локомотивы.

Торговый баланс

Одной из причин решения о курсе тенге было обвальное сокращение внешней торговли Казахстана. По данным комитета по статистике, за первое полугодие наш экспорт упал сразу на 43 процента (в основном за счет падения цен на нефть), импорт сократился на 20 процентов.

– Снижение курса нацвалюты позволяет экспортерам быть более конкурентоспособными по цене в отличие от импортеров. Но после цикла девальваций возникнет момент, когда экспорт будет стоить меньше импорта, что сразу ведет к ситуации, когда валюты не будет хватать для оплаты импорта. По информации министерства финансов, цены экспорта падают сильнее – это означает, что относительный импорт уже дорожает, – рассказал “КАРАВАНУ” магистрант Кёльнского университета Игорь КИНДОП. – Мы идем к тому, что перевалим в минус, и уже единица импорта будет стоить дороже, чем в начале 2009 года. Тут остается только надеяться, что импорт количественно снизится и вырастет число местных фирм. Будет ли так? Я не знаю.

Спекуляция

Объем валютного рынка на Казахстанской фондовой бирже (KASE) очень небольшой – от 5 до 8 миллиардов долларов в месяц. Этот объем колеблется в зависимости от сезона и ситуации на рынке, но в любом случае это очень небольшие цифры.

Чтобы поддержать курс тенге в понедельник Нацбанку потребовалось всего 1,2 миллиона долларов. В рамках национальной экономики это еще более смешные цифры. Тем не менее этой небольшой суммы хватило, чтобы курс сначала спустился с отметки 254 тенге до 218, потом слегка поднялся до уровня в 225 тенге за доллар.

Иначе говоря, наш валютный рынок настолько узкий, что любой спекулянт с лишним миллионом долларов вполне может за сутки раскачать тенге в нужном ему направлении, поднять прибыль и выйти с рынка. Защиту может обеспечить лишь полная прозрачность рынка, чего пока у нас нет.

Но опыт показывает, что курс тенге также регулярно растет, когда приходит время уплаты корпоративного подоходного налога (КПН). Этот налог платится ежеквартально, и для его уплаты наши крупные экспортеры сбрасывают на рынок массу валюты для получения тенге. Размер таких сбросов гигантский – десятки миллиардов долларов ежеквартально. От таких интервенций помогает или увеличение валютного рынка, или равномерность сброса валюты. Оба варианта заранее нерабочие. Как вариант можно предложить узаконить уплату КПН в валюте. Но готово ли к этому министерство финансов?

Проблемы несушки золотых яиц

Внимание эксперта привлекло и другое событие, которое произошло ранее.

6 августа, за две недели до перехода на плавающий курс тенге, на KASE состоялись торги дополнительной эмиссии акций НК “КазМунайГаз”. Пакет ценных бумаг КМГ в 58,4 миллиона штук был продан одним лотом за 750 миллиардов тенге. Для Казахстана эта сделка была огромной: за счет одной эмиссии капитализация KASE выросла сразу в 3 раза.

Примечательно, что за 2 месяца до этого руководство фонда “Самрук-Казына”, куда входит и КМГ, призналось, что размер задолженности этой нацкомпании вырос до 18 миллиардов долларов. В результате сама компания работает уже не на страну, а на выплату процентов.

– Тут очень важно изучить связь между недавней допэмиссией КМГ на бирже и курсом тенге. На мой взгляд, она прямая, – считает Игорь Киндоп. – Долги КМГ так высоки, что касались ковенантов. (Договорное обязательство заемщика выполнять определенные действия на протяжении действия кредитного договора. – “КАРАВАН”.) А ковенанты там такие: отношение долга к капиталу. Увеличение капитала позволило провести девальвацию и не обанкротить КМГ.

Если это так, то при дальнейшем ухудшении финансового состояния КМГ – главного источника валюты для бюджета – государство снова может пойти на снижение курса национальной валюты.

Складывая все эти факторы, можно сказать, что курс тенге у нас будет не плавающим, а скорее, прыгающим.

 Алматы