Пропавшие без вести и найденные в тюремных стенах

Начальник караула показывает на одну из наших девочек и говорит: “Вот эта пойдет со мной. Тогда будет вам кипяток, в туалет буду выводить и сигареты разрешу”.

Люди в клетках

Представительство Международной тюремной реформы (PRI) в Центральной Азии провело в Астане итоговую конференцию 2018 года. Правозащитники представили полный расклад о ситуации с правами человека в казахстанских тюрьмах.

Разговор НПО и чиновников, академиков и экспертов о том, как лечить гнойные нарывы пенитенциарной системы, на мгновение был прерван голосом бывшей заключенной Юлии ОНУФРИЕЦ.

Женщина, отбывавшая наказание в двух учреждениях страны – в Алматинской и Северо-Казахстанской областях, рассказала о том, что ей довелось пережить за колючей проволокой за 10 лет.

– Как только женщину закрывают в тюрьме, начинается кошмар. В камерах сидят “ходячки” (дважды и трижды судимые) и начинают меня, “первохода”, учить: ты делай так и так, у тебя срок маленький, у тебя всё получится. Мошенницы, наркоманки, наркобаронши и впервые осужденные – все вместе сидим. Когда их слушаешь, ты очень сильно психологически ломаешься, а начинаешь отбиваться – до драк доходит, – поделилась Юлия. – Или перевозка осужденных.

Толкают в этот автозак по 15 человек – мужчин и женщин. Кто как разместился в клетушке – это уже не важно.

Можно же как-то решить вопрос с автобусами... Потом мы спускаемся из автозака и переходим в “столыпины” (так называемые вагонзаки для перевозки заключенных. – Прим. авт.). Там, знаете, что происходит? Мы, женщины, изначально окружены одними мужчинами. Как пытают в казахстанских тюрьмах и в СИЗО

Старшина, начальник караула, видит одну из наших красивеньких девочек и говорит: “Вот эта пойдет со мной – будет вам кипяток, буду в туалет выводить и сигареты разрешу”.

Это было и это происходит сейчас.

По словам бывшей сиделицы, еще в колонии она услышала о PRI и, выйдя на свободу весной 2018 года, обратилась в международную организацию за помощью.

– Я рассказала региональному директору PRI Азамату ШАМБИЛОВУ о том, как сотрудники колонии избивали меня. И только благодаря этой организации я не побоялась это сделать. А еще – у нас семья воссоединилась.

Меня нашел сын, ему до этого сообщили, что я пропала без вести. Куда же смотрит КУИС (комитет уголовно-исполнительной системы. – Прим. авт.), почему не сообщили ничего сыну? Если меня закрыли, я же должна где-то проходить по документам?..

Ребенка отправили в детский дом, хотя по суду я не была лишена родительских прав.

До последнего сын не верил, что я умерла, – со слезами на глазах поведала бывшая невольница.

Хватает коляску и тащит

Таких горьких историй, когда заключенных признают без вести пропавшими, и они перестают существовать для государства и даже близких, правозащитники знают немало. Знают и то, как относятся к осужденным по ту сторону колючей проволоки.

– Человек попадает в тюрьму, и только КУИС должен нести ответственность, но это не так! Работа с осужденными носит мультисекторальный характер: здесь и медицина, и социальные аспекты, и судебная система. Сегодня мы подводим итоги проекта по улучшению доступа к правосудию уязвимых категорий осужденных. Три-четыре месяца ушло только на то, чтобы объяснить (сторонам), что этот доступ должен быть, что существует необходимость введения отдельной главы в Уголовно-исполнительном кодексе (УИК) по этой группе осужденных, – отметил на конференции региональный директор представительства PRI в ЦА Азамат Шамбилов.

Партнер проекта, директор ОФ “Центр мониторинга прав человека” Ардак ЖАНАБИЛОВА рассказала, что в шести регионах страны были проанализированы такие вопросы, как доступ к правовой помощи и поддержке адвокатов, к медуслугам, доступность ОНК для мониторинга положения уязвимых групп осужденных.

– Доступ к правосудию начинается с доступа к зданию суда. В межрайонном суде Алматы неудобная лестница, и под ней кнопочка для инвалидов.

“Кузет” хватает коляску с инвалидом, тащит на второй этаж по железной лестнице, это неудобно и нетактично.

Женщинам, приходящим в здание суда с ребенком, негде перепеленать малыша, покормить его, да просто попить воды! – констатировала общественница.

Жанабилова также отметила особую заслугу PRI в ЦА и возглавляемого ею ОФ в закрытии следственного изолятора № 1 в Алматы. Здание, построенное в 30-е годы прошлого века, для содержания людей было непригодно и опасно. В конце ноября его наконец закрыли.

Болен – докажи

Коллеги Жанабиловой тем временем рассказали о сложностях отбывания наказания для лиц с инвалидностью. Председатель общественной наблюдательной комиссии (ОНК) СКО Марина НИСТОЛИЙ привела примеры из собственной практики:

– Заключенные-инвалиды с 6 часов утра до 10 часов вечера не могут прилечь, хотя по закону им предусмотрено послабление. Другая острая проблема связана с перечнем заболеваний, наличие которых является основанием для освобождения от отбывания наказания в местах лишения свободы (МЛС), – сообщила Нистолий.

В колониях СКО находятся два инвалида с системной склеродермией и красной волчанкой – неизлечимыми заболеваниями, которые входят в указанный перечень.

– Осужденному Г. еще в 9-летнем возрасте поставили один из этих диагнозов, на суде в 2015 году защитник представил все подтверждающие документы о наличии заболевания, однако Г. осудили на 10 лет.

В приговоре написано, что в предоставленных справках ВКК не указано, что Г. не может отбывать наказание в условиях учреждения УИС!

Дальше – больше: по приговору суда по прибытии в колонию Г. обязали заново пройти медицинскую и специальную комиссию и подать ходатайство на освобождение по статье 75 Уголовного кодекса (“Освобождение от наказания в связи с болезнью”)! – описала особенности отечественной Фемиды общественница. Инвалидов заставляли маршировать в казахстанской колонии – адвокат Айман Умарова

А председатель ОНК Костанайской области Игорь КОЛОВ рассказал, что администрация колоний пытается избавиться от заключенных – инвалидов I группы.

– Лежачих осужденных направляют в медучреждения системы МВД, но и там они не задерживаются и возвращаются обратно. Эти люди этапируются из одного учреждения в другое в авто- и вагонзаках, для них нет специально оборудованного транспорта. Осужденный А. уехал на операцию ключицы из учреждения Костаная в ВКО и вернулся инвалидом I группы. И его продолжают этапировать по огромной стране! Такую категорию лиц надо перевозить на самолетах, этот вопрос надо решать на законодательном уровне, – считает Колов.

Слепы к чужой беде

Президент ОФ “Амансаулык” Бахыт ТУМЕНОВА подтвердила выводы коллег и добавила:

– Члены Национального превентивного механизма подняли вопрос в отношении осужденного, отбывающего наказание в колонии в поселке Заречном Алматинской области.

Мужчина все время лежал, не вставал, говорил, что ничего не видит. Мы обратились в НИИ глазных болезней, попросили, чтобы в порядке исключения его осмотрели. Он оказался 100-процентно слепым!

А об этом никто не знал, – рассказала Туменова. – На наше счастье или несчастье, сами осужденные, иногда и члены ОНК в полном объеме не знают о праве на здоровье и социальную защиту, закрепленном в Конституции РК. Если бы знали, поток жалоб увеличился бы во много раз!

Кто они, осужденные Казахстана?

На итоговой конференции представили результаты первого уникального для Центральной Азии и СНГ исследования, проведенного PRI совместно с КУИС МВД, Генеральной прокуратурой и ОНК. В фокусе проекта – осужденные Казахстана с их детальным портретом: кто они, откуда, какой была их жизнь до совершения преступления и какова она сейчас, в тюремном заключении.

– Мы работали в уголовно-исправительных учреждениях 13 областей, за два года, 2015–2016-й, опросили 32 тысячи осужденных (по данным на 1 января 2016 года, в стране насчитывалось почти 33 500 осужденных. – Прим. авт.). При анализе анкет 3 тысячи оказались непригодны – были неправильно заполнены, в итоге мы сделали обзор 29 тысяч анкет, – рассказал детали региональный директор представительства PRI в ЦА Азамат Шамбилов.

Анкета состояла из 33 вопросов, включавших темы места жительства до вынесения приговора, наличия образования, социального статуса и ежемесячного дохода на момент совершения преступления, причин нарушения закона, срока наказания, условий в колонии и другие. В исследование также вошли данные обзора женских тюрем Казахстана в 2013–2014 гг.

– Более 60 процентов участников исследования – это заключенные в возрасте 20–40 лет. То есть в Казахстане молодое тюремное население. Пятая часть осужденных – лица 40–60 лет и 7 процентов – лица моложе 20 лет.

Почти 40 процентов заключенных одиноки, 10 процентов разведены.

40 процентов заявили, что у них нет детей (не все участники опроса ответили на этот вопрос). Чуть более половины проживали в городе до осуждения. Половина респондентов в робах сообщила, что они были единственными добытчиками в семье, – привел данные исследования Азамат Шамбилов.

Только 10 процентов опрошенных окончили вузы, 67 процентов получили среднее образование.

Более 70 процентов сидельцев ответили, что работали до заключения: 36 процентов имели постоянную и 35 процентов – временную работу. 14 процентов арестантов были квалифицированными рабочими, и 12 процентов – неквалифицированными.

2 процента – вчерашние менеджеры, 5 процентов – владельцы компаний.

При этом почти пятая часть респондентов не имела постоянного дохода до тюрьмы. Почти 40 процентов опрошенных заявили, что преступить закон их побудила нехватка денег.

– Данное исследование показывает многоликость осужденных, как и людей по другую сторону проволоки. Исходя из полученных данных нужно выстраивать работу с осужденными в колониях и после их освобождения. Люди в робах – это зеркальное отражение того, что происходит в нашем обществе, – подчеркнул региональный директор PRI в ЦА.

Вместо заключения

Между тем, как сообщил на конференции председатель общественного совета МВД РК Марат КОГАМОВ, в КУИС уже готовится проект документа по работе с уязвимыми категориями осужденных, в том числе с женщинами и несовершеннолетними.

А депутат мажилиса от фракции коммунистов Ирина СМИРНОВА рассказала, что многолетняя переписка с МВД о необходимости передачи медицинской службы из КУИС в минздрав принесла результат.

– Последний ответ от министра был о том, что МВД готово передать медицинскую службу из тюремной системы минздраву. Последний не очень мечтает это сделать, и теперь я начну переписку с министром здравоохранения, чтобы эта служба ушла туда, где она и должна быть. Будут другие врачи, другие подходы, – выразила надежду парламентарий. – Также я писала письма по службе пробации. Как сказал министр, те люди, которых сократили в тюрьмах, ушли сюда. А здесь не должно быть бывших надзирателей, офицеров – здесь должны работать независимые сообщества, НПО. Откровения надзирателя казахстанской тюрьмы: Осужденные нас ненавидят, и это взаимно

И каждому, кто выходит из тюрьмы или за полгода до освобождения, нужно разработать дорожную карту, чтобы он вышел не в чистое поле – ни работы, ни образования, ни денег, голодный и холодный.

Куда ему опять деться?.. Должен быть расписан путь этого человека в общество, и МВД с этим уже согласилось, пообещало привлечь НПО к этой работе.

P.S. Такие маленькие, но весомые победы в обозримом будущем должны изменить тюремную систему Казахстана в лучшую сторону. А пока свой вклад в это дело вносят и журналисты “КАРАВАНА” Назгуль АБЖЕКЕНОВА и Анна ВЕЛИЧКО, получившие от PRI премию “PRI Human Rights Award 2018” за продвижение вопросов прав человека в СМИ. Для Назгуль это уже второе признание международной организации.

АСТАНА