Одинокая старость по-немецки

Мартын Генрихович угодил в труд­армию и принудительно стал шахтером после высылки всей его семьи из Поволжья в карагандинскую Долинку.

Потом были вагончики и первая борозда в степи, должность главного агронома в совхозе, пара медалей, множество почетных грамот, ничтожная по нынешним временам пенсия.

Сейчас “казахендойче” Векслеру (фамилия по просьбе Мартына Генриховича изменена) без пяти лет век – 95 лет. Экс-казахстанец является патриархом одного из берлинских домов для престарелых. Где все на первый взгляд у нашего целинника обстоит очень даже хорошо.

В чем Мартын завидует Ермеку

Так называемый “сеньоренхайм” – это семиэтажное здание с комнатками на одного и площадью от 30 до 40 квадратных метров. Там светло, тепло, чисто, обставлено по вкусу и желанию обитателей. У кого-то плазменный телевизор и стереосистема, у кого-то книжная полка, а у Мартына Генриховича – мощный радиоприемник с наушниками.

На 95 обитателей в возрасте от 75 до 97 лет – 25 “альтерпфлеге”, то есть специально подготовленных, дипломированных специалисток по уходу за людьми с ограниченными физическими и психическими возможностями.

Учитывая тот факт, что делится персонал на три смены плюс одна подменная, получается одновременно восемь сестер-нянечек.

Мартын Генрихович смотрит на меня из-под кустистых седых бровей мрачновато.

– У вас есть претензии к уходу?

– Не могу такого сказать. Раз десять в комнатку мою заглянут, покормят, побреют, лекарства принесут, голову помоют, на балкон воздухом подышать выведут...

– Тогда почему так невесело смотрите?

– Жену пережил, сына, дочку... Думаю теперь: желают вот всем и всегда – живите до ста лет! Глупость большую желают. Так далеко отрываться от своего “эшелона”, как у меня получилось, это очень тягостно, Сергей. Слишком большая пустота вокруг.

Самым же сложным испытанием для психики старика уже много лет подряд остается его телефонное общение с казахстанским другом Ермеком. 87-летний друг, единственный из еще остающихся на этой земле друзей Векслера, благополучно и почтенно завершает свой жизненный путь все в том же целинном совхозе.

– Вот звоню я ему пару раз в месяц, – чуть слышно себе под нос бормочет Мартын Генрихович, – а потом до ночи плачу. Ты спросишь – почему? Да у Ермека в трубке всегда детские голоса. Оно и понятно – человек восточный. В большой казахской семье. Аксакал. С правнуками уже нянчится...

И у Мартына Генриховича они есть. Правнуки и правнучки.

– То ли пять, то ли семь... – не может старик припомнить точно. Ведь привозили к нему на свидание лишь одну. И то на 20 минут три года назад.

В чем Ермек может позавидовать Мартыну

Но есть и свои бесспорные плюсы, во многом дающие ответ на недавний вопрос одного моего казахстанского коллеги. Этот ветеран журналистики немного наивно спросил в своем письме: почему немцы так любят людей? Отчего так развиты в Германии гуманные отношения?

Не думаю, что есть где-то на земле особенно человеколюбивая нация. Однако социально ориентированные, экономически развитые страны тем и сильны, что по закону, по всему общественному укладу там невозможно безнаказанно бросить в беде малоимущего, больного, беспомощного...

По приблизительным данным, государственная и частная система ухода за престарелыми в ФРГ опекает свыше шестисот тысяч человек. Более половины из них не накопили на свою сытую старость ничего. Так что дни свои они доживают в заботе и уюте за счет налогоплательщиков – казна ежемесячно, в зависимости от уровня ухода, выделяет на каждого пациента от двух до четырех тысяч евро.

Сколько “стоит” пенсионер?

Уровень ухода, или Pflegestufe, – это своего рода ступени затратности как денег, так и квалифицированного труда. Если такие, как Мартын Генрихович, вопреки солидному возрасту могут самостоятельно есть, передвигаться по комнате или коридору – это первая, самая легкая группа. Есть и очень тяжелые – Haertefall. Такие требуют круглосуточного ухода и неусыпного контроля.

В зависимости от категории кассы медстраха и социальные отделы госслужб присваивают каждому пожилому человеку свой уровень финансирования. Мартын Генрихович “стоит”, к примеру, 2497 евро 35 центов в месяц. Из них государство возмещает дому престарелых 1011 евро. Еще 470 вычитается из пенсии пациента.

Остальное добровольно доплачивает родня Векслера-старшего.

Сергей ЗОЛОВКИН, собственный корреспондент “Каравана” в странах ЕС, Эмма ЧАЗОВА-ЗОЛОВКИНА (фото), Берлин