О моей бабушке

Багине Алпыскызы была дочерью бая. В детстве, упав с лошади, она повредила ногу и ходила с палкой. Но, несмотря на это увечье, умела ловко управляться со многим. Пока дети были маленькими, сама доила корову, сажала огород, готовила еду.

У бабушки было 3 дома – жилой и два саманных, один из них я помню столь отчетливо, как будто это было вчера, а не десятки лет назад. В нем я проводила немало времени, там в двух кладовках хранились продукты: жент (любимое лакомство детства), халва, которая закупалась почему-то всегда впрок, курт и прочие яства.

Поразительно, несмотря на то что моя бабушка была знатного рода, она любую пищу, которая была в обиходе у казахов, умела приготовить своими руками. Из этого я могу сделать вывод, что байских дочерей готовили к семейной жизни.

В комнате, которую сейчас назвали бы холлом, жила бабушка, а вместе с ней и я. Там стояли две железные кровати, перед которыми располагались стол и стулья. А также печь. Почему-то в памяти закрепилась одна сцена: жена дяди жарит баурсаки, а мы сидим, пьём чай и делаем ей какие-то замечания.

Интересно, что бабушка не умела читать. Не знала она и русского языка, но это не мешало ей общаться с соседями, большинство из которых были русскими и немцами. Во время войны Багине Алпыскызы спасла от голодной смерти несколько семей переселенцев. Достатка не было, хотя скот в семье держали всегда. Но детей было пять душ, и их нужно было кормить, одевать, обувать.

Моя старшая сестра Светлана вспоминает: “Бабушка всю войну сдавала деньги и драгоценности в фонд обороны. Помню, сама лила саман, потом продавала, обменивала. А после смерти дедушки занималась его заготовительной деятельностью, принимала шкуры забитого скота. Ее знал весь район. Не говоря по-русски, могла понять любого. А особенно ее и дедушку уважали переселенцы: немцы, чеченцы, ассирийцы, эвакуированные из Москвы и Ленинграда. Всегда помогала тем, кому трудно. Нам оставляла самое вкусное. И всегда пела песни Абая”.

То, как она помогала людям, помню и я. Мамина сестра Раиса поздно поехала учиться в институт. Из Алматы (кстати, от тети я впервые и услышала не Алма-Ата, а Алматы) она постоянно привозила, присылала яблоки и чай. И вот эти яблоки, каждое весом в килограмм, наверное, бабушка делила на части. Одна часть доставалась нашей семье, другая оставалась у нее, а третью я разносила по соседям.

Несмотря на довольно трудную жизнь, бабушка сохранила в себе детскую непосредственность. Помню, с каким азартом она сражалась в нарды со своим братом и частенько его побеждала. Мастерски играла в шашки и неизменно выигрывала.

Моя мама была старшей в семье. Выйдя замуж, путешествовала с папой из гарнизона в гарнизон. И тут было не до помощи семье. Бабушка, естественно, обижалась на нее из-за этого. Но, когда папа демобилизовался и вместо военной академии приехал в нашу Киевку, то именно бабушка взяла на себя часть заботы о нас. Но никогда не переставала ругать дочь и зятя, с чем связаны многие мои воспоминания. Как-то за обедом она, напомню, не умевшая говорить по-русски, но прекрасно знавшая русский мат, стала костерить на чем свет стоит моих родителей. При этом особенно часто употребляла слово на букву “б”. Сначала я молчала, а потом сказала: “Если они б..., то я тоже б..., потому что я их дочь”. Немая сцена. Бабушка резко замолчала. А я встала и ушла. Потом дядя и тетя рассказывали мне, как она хохотала до слез и приговаривала: “Ах, ты, жаным, меним кызым”.

Бабушка очень любила нас, внуков, хотя у самой младший сын был всего на два года старше моего старшего брата. Я же называла ее мамой. Рассказывают, что в детстве я хорошо говорила по-казахски: сказывалось воспитание.

У Багине Алпыскызы было несколько сундуков, в которых, как мне казалось в детстве, хранились несметные богатства: платки удивительной расцветки, ткани, камзолы, украшения. Мне нравилось, когда по весне и осени сундуки открывали и всё вывешивали для просушки. А еще я любила помогать делать жент. Его бабушка готовила разными способами: из красного творога и пшена. Запах и вкус этого жента помню до сих пор.

АЛМАТЫ