Надо выпрыгивать навстречу удаче!

– Вы получили главную театральную премию страны “Енликгуль”. Что для вас это значит?

– В наших кругах ее называют национальным “Оскаром”. Награда серьезная, от Союза театральных деятелей, а это самая мощная в стране театральная организация, которая снова возродилась. Я, серьезно, до последней секунды не знала, что получу премию. Мне просто дали пригласительный, мол, приходите на День театра. Если бы знала, что будут награждать, то приоделась бы, как мы, девочки, любим.

На церемонии меня сначала объявили в числе двух номинантов и дали грамоту. Потом Тунгышбай Жаманкулов говорит: “Теперь будем выбирать победителя!”. Я вжалась в кресло, пробежал какой-то холодок. Когда назвали мою фамилию, сломя голову помчалась на сцену и очень волновалась, подбирая слова. То, что тебя оценили свои же коллеги, – это самое сложное, зрителям нравиться легче. Оказывается, в течение какого-то времени независимая комиссия ходила по театрам и смотрела спектакли. На эту премию претендовали 34 человека со всего Казахстана.

– Вы всегда знали, что будете актрисой или другие профессии тоже рассматривались?

– В шестом классе я сама записалась в театральную студию Дворца пионеров. По окончании школы даже не было других мыслей, куда пойти. Поехала в Свердловск (ныне Екатеринбург), отучилась там, вернулась.

– Не было соблазна остаться в России?

– Был! Я уже репетировала в Свердловском театре драмы в двух пьесах. Кроме того, были предложения из Ленинграда. Но меня позвал режиссер нашего ТЮЗа Борис ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ, давал главные роли, поэтому я выбрала родной дом.

– Работать 20 лет на одном месте – это огромный срок. Не устали?

– Говорят, что “от себя не убежишь”. Если тебя что-то не устраивает, в себе покопайся, разберись. А порхать с места на место… Не знаю, приведет ли это к хорошим результатам. Авторитет зарабатывается трудом и годами. А потом без дураков считаю, что у актеров самая лучшая профессия! Мы взяток не берем, вреда не наносим, можем даже помочь людям. Что ты собой представляешь, такая ты и на сцене. Если у тебя за душой ничего нет, зритель тебе не поверит, зал будет отвлекаться. Как-то в книге отзывов после “Доктора Живаго” один мужчина написал, что у него было все плохо и он хотел чуть ли не сводить счеты с жизнью, а посмотрел постановку и передумал.

Наша профессия – это возможность прожить столько разных судеб и эпох, сколько обыкновенный человек не проживет. Сейчас я играю монголку, месяц назад – злую королеву в “Белоснежке”, два месяца назад – синьору Капулетти в “Ромео и Джульетте”.

Вместо корпоративов – детские елки

– Многие театральные актеры стремятся попасть в кино, а вы?

– Театр, как ни крути, искусство элитарное. В театр человек идет сознательно, например, когда душа просит оперы или балета. А кино можно посмотреть дома, тыкая в пульт, если картинка заинтересовала – смотришь. Казахстанские сериалы были нашим достоянием, очень многие их смотрели. Вчера ехала в машине, мне водитель говорит: “Вы из “Саранчи?”, хотя сколько лет уже прошло. Но театр для меня более любим. Я никогда к чему-то специально не стремилась. Я – фаталистка. Что тебе суждено, то и придет. В то же время, если не будешь выпрыгивать удаче навстречу, ничего не случится. По кастингам я сама никогда не хожу, не напрашиваюсь. Но недавно была на пробах у Ермека ТУРСУНОВА, он запускает новый проект. Пока не знаю, что из этого выйдет.

– Какое место займет работник театра по шкале благополучия?

– Мы тут явно не за деньги работаем, у нас зарплаты небольшие, как у большинства бюджетников. С голоду не умираем, но, если хочется на море поехать, придется покрутиться.

– Вас приглашают на свадьбы, корпоративы?

– Приглашают, но отказываюсь. Я только на Новый год работаю. Люблю детские новогодние праздники. У меня есть шикарный костюм Снегурочки!

– У вас наверняка есть многолетние поклонники?

– Есть, и, слава богу, это очень адекватные люди! О том, что они поклонники, я узнаю случайно. Недавно пришел мужчина, подарил цветы, как оказалось, он смотрел мои спектакли еще на “Новой сцене”. Все равно мы не можем играть для себя, все делается для зрителей, и хорошо, когда это находит у них отклик в душе.

В спортзале отдыхаю

– Сколько в весе вы теряете за спектакль?

– В “Двое на качелях”, он идет два с половиной часа, точно килограммчик уходит. Там мы играем с Виталием Багрянцевым из Театра им. Ю. М. Лермонтова. Очень сложно в эмоциональном плане удержать зал вдвоем, когда не приходят новые герои, когда не меняются декорации. Но оно того стоит, когда видишь, как в конце спектакля люди утирают слезы…

– Как вы относитесь к диетам?

– Никогда не соблюдала их, но есть обязательные физические нагрузки. Вот сегодня иду в тренажерный зал. Он для меня, как вид отдыха. Приходишь туда, ноги заплетаются, а начнешь заниматься, и так хорошо становится.

– Вы натуральная блондинка?

– Я с детства была беленькая, у меня до сих пор в конвертике лежат отрезанные родителями пряди. Когда умер папа, у меня появилась седая прядь, и, чтобы ее не было, я закрашиваю волосы. Мой родной цвет немного темнее.

– Вас не задевают анекдоты про умственные способности блондинок?

– Нет, что вы! Я считаю, что они ко мне не имеют никакого отношения, и я их с удовольствием слушаю.

Аполлон Бельведерский и другие мужчины

– Мужчины боятся красивых женщин?

– Конечно, боятся. Потому что, как мне кажется, они сразу начинают прикидывать, потяну – не потяну? И только сильный мужчина может подойти.

– Вас может зацепить знакомство на улице?

– Скорее нет, даже если и обращу внимание, вида не покажу.

– Ваш приближенный к идеалу образ мужчины, какой он?

– Банальный, как у многих женщин: мне нравятся высокие спортивные брюнеты. Но это настолько не имеет значения, если у него за душой ничего нет, будь он хоть Аполлон Бельведерский! Мне нравятся незаурядные личности. Мужчины, которые могут ответить за свои слова, за свою женщину. Чтобы с ним было интересно и общаться, и любовью заниматься, и жить.

– Актеры часто создают семьи из своей среды, как вы к этому относитесь?

– Я была замужем за актером, больше не хочу. Вряд ли бы я смогла жить со слесарем, не хочу никого обижать, но должен быть общий круг интересов, мы должны понимать, о чем говорим. На мои заморочки и переживания, типа: “Не трогай, мне надо учить роль”, человек может обидеться! Все-таки, как говорила Мэрил Стрип, “женщина-актриса – больше, чем просто женщина. А мужчина-актер – меньше, чем мужчина”. К сожалению, мужчины-актеры хотят нравиться. А нравиться – это женская прерогатива. И когда он об этом даже задумывается, уже получается как-то не по-мужски. Актерская профессия все равно зависимая, от режиссера, а настоящий мужчина должен быть “над”. Мужчина должен быть главой, властным, умным, на шаг впереди.