На сцене – Чингисхан, за сценой – продавец газировки?

Горькое, но удовольствие

– Меня уговорили. У меня нет честолюбивых мотивов, но когда я увидел, как играет Евгений Павлович Ефремов, захотелось сделать это по-другому, – рассказывает Булат Аюханов. – Меня с театром имени Натальи Сац связывают 45-летняя история любви и много параллельных постановок. Например, у нас есть балет “Белое облако Чингисхана”, где Чингисхан для меня – завоеватель, а не просто жестокий человек. Такая философия: зло никогда не было трамплином для высоких дел.

– Что входит в ваши ближайшие планы?– Сейчас поедем в Атырау и Актау, повезем обновленный балет “Белое облако Чингисхана”. А также балет “Скифы” на музыку С. С. Прокофьева. Потому что мне нравится историческая литература. Я читаю романы, хроники на исторические темы, а скифы – это наша родная тема. Хотя Москва говорит, что это их тема. Скифы исходят из Алтая и несут культуру труда.

Наш коллектив – уже бренд, в хорошем смысле слова, и нас ждут. Конечно, с коллективом, который я веду и сохраняю, мы – одно целое, один организм. Великой балерины Галины Улановой без балета Большого театра не было бы. Так и не было бы Аюханова без тех артистов, которые воплощают мои задумки.

Я основал свой коллектив, потому что театр для меня – архаика. До 1955 года было 17 балетов в театре, а сейчас в ГАТОБе (Государственный академический театр оперы и балета имени Абая) еле-еле шесть наберется. Все сократили, скомкали. Это издевательство над публикой. При этом искусственно поднимают авторитет спектаклей, которые не выдерживают критики. Пишут, например, что “Спартак” – это хореография Якобсона. Да он никогда не был в Алматы! Поэтому я в театр и за доллары не пойду работать. А здесь, у себя, я мучаюсь, но получаю удовольствие. У нас товарищество людей, понимающих друг друга. Балет для меня – это наслаждение. Горькое, но удовольствие. И я ни от кого не завишу. Даже маленькой вещи, вызывающей творческое сомнение, я на сцене не допущу.

Целый монолог в одном жесте

– Есть ли идеи поставить балет на казахскую тему?

– Казахской темы у меня нет, потому что казахстанские композиторы балеты писать не умеют. Человек, если не знает балета изнутри, не может написать музыку. Вот я боюсь сесть за руль, потому что человек невнимательный: буду думать о балете, и меня кто-то шандарахнет. Или я кого-то ударю. Каждый должен заниматься своим делом.

Балет – это территория, куда вход посторонним воспрещен. Если ты его не любишь, не изучаешь, не присутствуешь. Хотя любая музыка – она танцевальная, живая. Танцует весь мир. Ведь все танцуется, кроме партбилета, даже серп и молот можно танцевать!

– А современная хореография…

– Я человек академического содержания. Все-таки я ближе к классике, современную хореографию не воспринимаю. Она непонятна для меня. У нее своя школа, свои приемы, свои упражнения. То есть для этого не надо девять лет учиться классическому танцу. У слова сколько нюансов? Тысячи! Я вкладываю содержание не в слово – в движение. Целый монолог в одном жесте. Классический балет – это высший пилотаж, это красота. Если бы я не занимался балетом, просто бы спился.

Балет – это самый высокий жанр в ряду других жанров искусства. В нем без помощи языка, при помощи грации души и пластики тела можно показать Макбета, Кыз Жибек, Манкурта, Раскольникова, Анну Каренину. Даже Абая и Ленина можно показать. Мое искусство – сочетание скульптуры, музыки, хореографии, изобразительного искусства. Это искусство надо оберегать.

“У нас чиновники меняются, как презервативы”

– Каким образом?

– Самая больная проблема, из-за которой я не сплю: артистам продлили на общих основаниях пенсионный возраст. Неужели у нас такое государство? Иметь симфонический оркестр, консерваторию, училище балетное, всякие творческие колледжи, балетную труппу – это не каждое государство себе может позволить. А балет идет как несуществующая категория – выживут, мол. Общежитий нет, зарплаты маленькие, есть нечего. Неуважение чиновников к нашей работе меня просто терроризирует.

Артисты стареют, изнашиваются и не знают, что будет завтра. Говорят, пусть они переквалифицируются. В кого? В лифтеров? Продавцов соков? Плисецкая – лифтер, Аюханов – продает газированную воду на улице! Это же стыдно перед зрителями. Будьте любезны, дайте артистам чувствовать себя артистами до гроба. Я вижу артистов, которым сейчас за пятьдесят и за шестьдесят лет, мне больно на них смотреть.

При этом балерина должна в 58 из трусов вылезать, а в 63 года артист должен прямую кишку обратно засовывать.

Я готов бесплатно работать, только дайте артистам пенсию! Я морально устал. Как та женщина, которая себя предлагает, а ее посылают, потому что есть резиновые куклы. Я не резиновая кукла, не надо из меня делать презерватив. Я – слуга искусства, а не чиновников, которые подводят государство. У меня на них идиосинкразия. У нас чиновники меняются, как презервативы. Жаль, что я не женщина, только роман заведешь, их поменяют.

– Недавно вам дали Сократовскую премию, которая вручается за личный вклад в интеллектуальное развитие современного общества…

– В феврале этого года пришел очень солидный пакет с английской короной и приглашением на церемонию вручения, которую перенесли с апреля на октябрь. Эта премия была для меня совершенно неожиданной. Самое главное, что она не была, так сказать, по разнарядке, как это было в Союзе. Так что я ничего не должен за это никому. Только своей жизни и своему труду.

Дина САБЛИНА , Фото Руслана ПРЯНИКОВА