На работе договорились: о политике – ни слова!

В конце 80-х Олег (фамилию попросил не называть, могут начаться проблемы на работе) сочинял музыку, работая гитаристом в одной алматинской рок-группе. В 1996-м уехал в Германию. Немецкий для него – родной. Женился на немке, стал настоящим дойче. Английский выучил, когда устроился в одну американскую компанию в ФРГ.

– Удалось подтвердить образование через курсы, потом четыре года учебы в институте – там и русские, и украинцы, и африканцы, и азиаты, и китайцы, и латиноамериканцы, и чеченцы… Никаких проблем! Общались, пиво вместе пили.

– Ну да, Германия – это пиво.

– Германия сейчас – это Вавилон! Если в 2002–2010 годах всё было нормально, то после 2011-го начались проблемы. Первая волна мигрантов из Северной Африки, Ирака, Афганистана, Сирии. Ты сам по ТВ это видел. Никто не знал, чем это закончится.

– Ты имеешь в виду глобальную миграцию?

– А ты не увидел, когда она началась? Югославия, Ближний Восток, сейчас – Украина. Я живу в районе, где в основном беженцы оттуда. Я уже на 100 процентов немец. Но, когда говорю, что из бывшего СССР, отношение ко мне мигрантов меняется. Кто-то перестает общаться, кто-то относится с настороженностью из-за того, что иногда перехожу на русский язык. Даже немцы! В дочерней фирме в Гессене работает русскоязычный казах Даулетхан – мы его зовем Даули. С ним проще найти общий язык, чем с африканцами и украинцами. У нас, в столице и северных землях Германии, какие-то варианты общения с бывшими земляками еще сохраняются. Наурыз вместе отмечали, баурсаки раздавали, домбристы играли на улице, русские подходили, местные. Интересовались. Но массовость в этом году уже не та.

– Потому что российская спецоперация?

– Потому что пропаганда давит! В соседнем доме уже лет 10–12 живут две украинские семьи. Мы дружили. Раньше… “Спасибо” немецким СМИ. Теперь эти семьи считают нас врагами украинцев. Со своими друзьями-земляками – Жанузаком и Ахметбеком – в 2015–2016-м приходил к ним. Пытались понять их позицию. После 24 февраля 2022-го как отрезало.

– Разругались?

– Просто повернулись и ушли. Самые агрессивные беженцы-украинцы с кулаками кидались на русскоязычных немцев. На Александер-платц весной были инциденты. Все телеканалы это показали. Атмосфера уже не та.

– По официальным данным, в ФРГ более 3,5 миллиона русскоязычных мигрантов.

– Думаю, что уже больше пяти миллионов. Потому что большинство беженцев с Украины говорит на русском языке. Ахметбек – бюргер богатый: гостиница, три бензоколонки, несколько магазинчиков. Принял две семьи беженцев из Украины на два месяца в марте. Но когда начались проблемы с бензином – у нас же ввели лимит на поставки энергоресурсов из России – он ужался в расходах. Жан принял одну семью. Тоже был вынужден попросить их на выход.

– Но федеральное правительство субсидировало же их расходы?

– В конце июля урезало. Компания, в которой я работаю, тоже выделяла деньги беженцам – из Африки, арабских стран, Украины. Но если люди не учат язык и не желают работать, а хотят только получать пособия – я их не понимаю. Я учил язык и на низкооплачиваемых работах вкалывал, чтобы вырасти. Почему я должен оплачивать бездельников? Ахмет и Жан выучили немецкий за два года. Образование получили, бизнесы открыли. А эти, как африканцы, только помощи от федерального правительства ждут. То есть за счет налогоплательщиков – от меня, Жана, Ахмета и других немцев? У меня в подчинении два украинца – они тут уже почти 20 лет. Нормальные мужики. Не скачут, “Слава Украине!” не орут. Еще три россиянина, араб, два француза, 14 немцев. Отношения нормальные. Договорились: на работе ни слова о политике и беженцах.

– Потому что…

– Политика – разрушительный фактор для бизнеса. Антироссийские санкции бьют по Европе. Сокращение поставок из России нефти и газа в Германию, мы оружие Украине даем... В компании я отвечаю за поставки спорттоваров и спортоборудования в страны СНГ. Наше подразделение потеряло Россию как большого покупателя. Санкции! Со своими товарами туда пришли китайцы, индусы, малайзийцы, турки… Думаю, этот рынок мы уже потеряли.

– Олег, ты веришь, что когда-то всё изменится в лучшую сторону?

– Надеюсь.

АЛМАТЫ