Мы родом не из детства, нет! Его война у нас украла...

– С боксом я познакомился, когда приехал в Алма-Ату. До этого жил в Каракастеке Джамбулского района Алма-Атинской области, – вспоминал известный казахстанский боксер, тренер и судья Серик АБДЕНАЛИЕВ. – Моя мама работала на табачных полях. Она была дальней родственницей знаменитого акына Жамбыла Жабаева. Отец работал комбайнером. Когда началась война, его по брони оставили в тылу, а призвали только в 1943-м. В 44-м мы получили от него последнее письмо. Отец писал, что они стоят под Варшавой и ждут приказа о наступлении. Больше мы о нем ничего не слышали. Однажды я возвращался из Ленинграда с чемпионата Союза и разговорился в самолете с соседом-полковником. Рассказал ему историю моего отца. Он сказал, что все пропавшие без вести покоятся в Могиле Неизвестного Солдата в Москве. И всякий раз, когда я оказывался там, ходил туда и приносил цветы. Когда отец ушел на фронт, мне было четыре года. В семье было четверо детей, но я – единственный пацан.

Кони с доброй вестью

– Момент, когда объявили о начале войны, не помню, – делился воспоминаниями шестикратный чемпион СССР по легкой атлетике, многократный рекордсмен Союза в спринте Амин ТУЯКОВ. – Не помню, как ушли на фронт мои отец и дядя. К счастью, оба вернулись домой живыми. Зато хорошо отложился в памяти 1945 год. В нашем селе не было ни радиоточки, ни электричества – жили при керосиновых лампах. Да еще и колхозный центр находился далеко. И вот скачут на конях мужчины и кричат, что война закончилась.

В то время маленький Туяков уже учился в школе:

– В первый класс я пошел в 1944 году. До школы от нашего кишлака было километров пять. Но я был выносливым мальчиком, в детстве по десять километров ходил на жайляу. Никаких спортивных секций у нас тогда не было. Мы брали шерсть коровы, катали из нее мячики и играли ими в лапту. Когда окончил семилетку и поехал дальше учиться в районный центр, стал играть в волейбол. Но нельзя сказать, что в детстве регулярно занимался. Все изменилось только после поступления в Гурьеве в пединститут, где оказался в легкоатлетической группе.

У станка – 12 часов в сутки

– В годы войны я работал токарем-лекальщиком на Тульском оружейном заводе, который был эвакуирован в Орск, – рассказывал первый казахстанский участник летней Олимпиады Евгений КАДЯЙКИН, выступавший в Мельбурне в 1956 году. – На немецком станке я делал патроны к оружию. Работать приходилось по 12 часов в сутки. Подросткам давали один выходной раз в две недели. Взрослые же вообще отдыхали только один раз в месяц. Работали так, что света белого не видели. Счастьем было вылезти на крышу и полежать под солнцем. Но нам всегда делали замечание, что мы можем проспать начало рабочего дня. Потом этот ход на чердак заколотили досками. В обед засыпали на работе около металлической печки. На работу вставали по звонку. Звенел он громко, да еще и свет сразу загорался. Разговоры шли только о выполнении нормы. Я делал около полутора-двух. Не выполнишь норму – будешь дополнительно работать. Такой была моя жизнь в годы войны. Два раза я опоздал на работу. За это меня лишили 300 граммов хлеба. Мама меня сильно ругала. Это было страшным наказанием.

Как и все мальчишки того времени, Евгений Кадяйкин мечтал убежать на фронт.

– На фронт, только на фронт. У нас Володя Сковородин туда уехал. Полтора года не было. Вернулся с тремя орденами, но без правой руки. Рвались на фронт, что ты! Лучше воевать, чем в тылу сидеть.

9 мая 1945 года Евгений Кадяйкин помнит, будто это только вчера произошло:

– Народу на улицах было море! Все целовались, обнимались, плакали, гуляли до самого позднего вечера. Ой, это было неповторимо! Почему так мало корреспонденты засняли в городах эту Победу? Помню, шел мелкий дождик, отец впервые дал мне попробовать водку – за Победу!

В институт – через суд

На военные годы пришлось детство нашего известного боксера, многократного чемпиона Казахстана Виктора САДЧИКОВА.

– Родился я в семье крестьянина в селе Богородском Духовницкого района Саратовской области, – вспоминал Виктор Семенович. – Мой дед Степан был богатырем. Если воз застревал в грязи и лошадь не могла его вытащить, дед сам поднимал его. Раньше были кулачные бои – улица на улицу. Если наши проигрывали, сразу звали на помощь деда. Таким он был сильным. Наверное, по генам это передалось и мне. Вырос я на море, под Махачкалой. В тех местах мы оказались в 1934 году, когда отец завербовался на военный секретный завод, где производили торпеды. В 1942-м завод эвакуировали в Казахстан. Торпеды делали в Алма-Ате, а испытывали на Иссык-Куле. На заводе рабочий день был 12 часов. Одну неделю работали с восьми утра до восьми вечера, а вторую – наоборот. После ночной смены весь день был свободным, поэтому мы еще успевали подработать грузчиками на ликеро-водочном заводе, таскали мешки с сахаром по 100 килограммов каждый. В 1944-м, когда исполнилось 18 лет, меня призвали в армию. Но на фронт не отправили, оставили служить в тылу. В 1945 году вышел указ Молотова (глава советского правительства. – Прим. ред.) о демобилизации всех, кто поступает в высшие или средние учебные заведения. Я подал документы в Высшее мореходное училище. Пришел вызов на экзамены, но директор завода не отпустил. За любое проявление недисциплинированности на военном заводе грозил трибунал. Тогда я подал в суд. В городском суде мне отказали, а в областном я выиграл дело. Но было уже поздно, экзамены прошли. С завода я все равно ушел. 1 октября 1945 года в Алма-Ате открылся физкультурный институт, куда я и поступил.

Тухачевский, арест, депортация

30–40-е годы были трагическими в истории страны не только из-за войны. По всем республикам Советского Союза прокатилась волна репрессий и массовых депортаций целых народов.

– Я родился в семье репрессированных, – вспоминал известный в прошлом футболист карагандинского “Шахтера” и алматинского “Кайрата” Виктор АБГОЛЬЦ. – Мой отец – из Баку. Он работал водителем, возил начальника местного порта. Однажды из Москвы приехал маршал Тухачевский, чтобы осмотреть укреп­районы в Ленкорани. Отец свозил его с начальником порта до места и обратно. Через месяц Тухачевского признали врагом народа, а начальник порта застрелился. Отца же “закрыли” и до начала Великой Отечественной войны никуда из города не выпускали, а затем выслали в Казахстан. Моего брата Леонида отправили в Караганду, где он с 16 лет работал на шахте. Я же родился в Казахстане – на станции Тобол Тарановского района Костанайской области. В Караганду добрались через Акмолинск (сейчас Астана. – Прим. ред.). В этом городе у нас жила тетя, а бабушка оказалась в одном бараке с женой не то Молотова, не то Калинина. В общем, была чуть ли не политической заключенной.

Добрая память

Другой наш известный футболист Евстафий ПЕХЛЕВАНИДИ родился в 1960 году, но и ему есть что рассказать.

“Четверо моих братьев родились в Батуми, – писал в своей автобиографической книге “Казахстанский голеадор” Евстафий Пехлеваниди. – Они видели, как в 1949 году высылали греков, видели эти столыпинские вагоны, в которых обычно вози­ли скот, а в те дни – людей. Немцев, чеченцев, греков… Голод, антисанитария, люди умирали в дороге... Потом братья вспоминали, как первую помощь оказывали им простые казахи, которые часто делились последним. Ведь у греков не было даже куска хлеба – все, что брали в путь, давно съели: представляете, сколько тогда нужно было добираться с Кавказа в Казахстан? При этом я точно знаю, что перед высылкой давали на сборы всего два часа: что успеешь собрать, то успеешь. А много ли в руках унесешь? Да, моя бабушка была богатой, у нее было много золотых лир. Но каждую лиру она отдавала за булку хлеба, чтобы моя мама, которой к тому времени исполнилось 28 лет, могла доехать до места живой и относительно здоровой. Невзирая на депортацию, которой были подвергнуты многие греки, они сохранили в сердцах добрую память о Советском Союзе, о тех республиках, где жили. И сегодня те греки, что переехали из Казахстана в Грецию, говорят своим детям: “Не забывайте, где жили ваши родители, помните, что Казахстан когда-то стал для нас родиной”.

P. S. Вот такими были те предвоенные, военные и послевоенные годы – время, полное трудностей и лишений. Однако наши деды и прадеды с достоинством его прожили, и очень горько, что сегодня есть люди, которые забывают то время, относясь к памяти о нем без должного уважения.