Мужские игры

– Раньше у вас было 35 профессиональных каскадеров, и сколько среди них женщин?

– Количество не изменилось, у меня сейчас три девчонки-каскадера, моя супруга – тоже каскадер, но я ее сейчас стараюсь освобождать, ей 35 лет, у нас двое детей, и еще дети будут...

– Девчонки не проходят по фактуре или в силу физических характеристик?

– Девчонки нужны, чтобы дублировать актрис. Но их не посадишь на лошадь делать трюки – разная структура тела, разная реакция организма. Понимаете, одна героиня не будет делать сто трюков, это противоестественно женской природе. А мужчина может сколько угодно падать, гореть, драться…

– У вас в райдере написано, какие вещи ваши каскадеры принципиально не делают?

– Нет, мы беремся почти за все! Даже если мы чего-то как каскадеры раньше не выполняли, то обязаны это сделать. Нам дают время на репетиции, я подбираю человека, который более способен выполнить трюк.

– То есть невыполнимых задач не бывает?

– Все задачи – выполнимые. Если, например, падаем с высоты, то нас страхует трос. Любой каскадер в первую очередь человек, нужно перебороть страх и лететь вниз! Но автомобильные и мотоциклетные трюки мы не делаем, потому что в Казахстане есть группа Саши Терехова.

– Этакий джентльменский договор?

– Ну да. Они более профессиональны в этой теме, и мы к ним не лезем.

Награда за смелость

– У вас есть статистика, какие элементы вы больше всего “поставляете” в кино?

– Конные трюки – одни из самых сложных в мире. Нам кажется это простым, потому что мы исторически связаны с лошадьми. В России же многие каскадеры пересаживаются на технику. С животным работать сложно – лошадь надо тренировать, готовить, кормить, тратить больше времени. Машина кушать не просит, характер не меняет. А у лошади сегодня есть настроение, а завтра ее заклинит. Захочешь ее свалить, а она перевернется и тебя самого задавит… Поэтому нас ценят именно в конных трюках. Хотя мы выполняем много приемов с драками, падаем, в воде работаем. В “Неудержимых-2” (2012) нас выбрали как каскадеров, а не как конников.

– К слову, как ваша слава пошла по Голливуду?

– Первыми были съемки в “Дневном Дозоре” (2005) Тимура Бекмамбетова и “Монголе” Сергея Бодрова (2007). Через пару месяцев мне позвонили и сказали, что хотели бы поговорить с человеком, который ставил трюки в “Монголе”. Так нам предложили работу в Ирландии на картине “Ваше Высочество” (2011) с Натали Портман и Джеймсом Франком, с которым я как раз дерусь в фильме. Потом режиссер Питер Уир предложил сняться в “Пути домой” с Колином Фарреллом. В позапрошлом году отработали в Англии – “47 ронинов” с Киану Ривзом, ждем его выхода и в  “Неудержимых-2”.

– Недавно в Атлантик-Сити вас наградили спортивным “Оскаром”, неожиданной ли стала такая оценка вашей деятельности?

– Эту премию организовала Международная академия боевых искусств, которая награждает за продвижение спорта, причем не только в кино. Я раньше о ней не слышал. В прошлом году награду получил президент федераций “Бес кару” и “Казакша тобелес”, казахстанский продюсер Даурен Муса, в конце января он в Америке проводил чемпионат мира по казакша тобелес. У меня номинация – за популяризацию спорта в кино. Мы ведь работаем и как боксеры, и как таэквондисты, и как тайбоксеры.

– Надо полагать, у вас много приглашенных тренеров?

– По правде говоря, нет. Есть чемпион мира по муай-тай Раим Мурадов, но в основном у нас занимаются актеры и каскадеры. Все наши каскадеры – спортсмены. У нас пять дней в неделю тренировки. Редко берем непрофессионалов, есть четыре человека – самородки, они спортом не занимались, но показывали на лошадях опасные трюки.

Спецназ кино

– Нет обиды, что с оскароносными актерами снимаетесь, а вас, по сути, не знают?

– Я очень доволен. Ведь когда фильм рекламируют, чтобы людей затянуть в залы, показывают что? Экшн! Нас ценят режиссеры, актеры. Как говорят, мы – спецназ кино. Мы – поддержка для актеров, их “мышцы”.

– Кто вам понравился из голливудских актеров – чисто по-человечески?

– Они всегда чем-то озабочены, но, как правило, очень хорошо относятся к каскадерам. Брюс Уиллис везде возит своего дублера, Джейсон Стэтхэм – тоже. У актеров такого уровня обычно 2–3 дублера… Понравился Уиллис – очень умный человек. Жан-Клод Ван Дамм рисуется все время возле девчонок. Но подошел к нам, сказал, что ему нравится в Казахстане. Чак Норрис – шутник. Как-то он шел с телохранителями, рядом стояли Сталлоне и Шварценеггер. Спрашивают: “А ты, что, нас боишься?”. “Да, боюсь, – ответил Чак, – вас – много, а я – один!”.

– А как вам оскароносная Натали Портман?

– Она всегда спрашивала: как дела, ребята? Я с ее телохранителем общался, на выходных встречались в пабе. Я спрашивал, мол, как твоя подопечная? Отвечает: не могу об этом говорить, у меня контракт. Сказал, что хорошая девчонка, но от нее ни на шаг нельзя отходить.

Цена падения с 6-го этажа

– Известно, что те, кто работает в Голливуде, не бедствуют…

– Мы работали и бесплатно, и “за копейки”, смотря какой бюджет у картины. Американцы ценят работу. А у нас думают, что каскадер – как дурак: сделает все что угодно. Был случай, у меня каскадер падал с шестого этажа на машину. Он должен был сначала разбить стекло, а затем упасть вместе с ним на машину. Стопроцентно, что порежется. Но продюсер сказал: “Плачу триста долларов”. Когда он приехал, мы подошли к окну, говорю: посмотрите вниз. Он стоит и держится, обалдевший. Я спросил: “А вы упадете за 300 долларов?”. Американцы к нашей работе относятся по-другому. Во-первых, они страхуют. Во-вторых, селят по одному. Они знают, что у человека самый тяжелый физический труд – он должен отдыхать. Мы и с травмами работаем. Я с трещиной позвонка и гематомой доработал у Бекмамбетова – меня должны были в больницу положить, но пришел и работал на площадке на “Дневном Дозоре”.

– Как в вашем деле страхуется жизнь?

– Страховые компании не хотят иметь с нами дело, боятся травм и счетов. Либо просят столько, сколько я не зарабатываю. Но мы – не миллионеры. Многие – без квартир. Если машина есть, а работы нет, то машина продается. В Ирландии местные каскадеры в день получают по 500 фунтов только за то, что находятся на площадке, тренируются. У нас есть свой внутренний страховой фонд – держим деньги про запас, чтобы человек, если что, мог восстановиться.