Мой спонсор – народ

Ведь душевность исполнения, мелодичный голос, артистизм – всегда в моде!

“Какое там петь – глаза поднять стеснялись”

Эта высокая, яркая женщина могла бы играть в волейбол, дефилировать по подиуму или стать драматической актрисой, но выбрала иное.

Гульнар – старшая из пятнадцати детей в семье, выросла в горном ауле Майбулак в Ленгерском районе, рядом с Шымкентом. Слушая радиоприемник, она втайне мечтала о том, что когда-нибудь вот так же, как известные артисты, сможет петь. Но вслух об этом не говорила почти никому.

– Какое там петь! Мы, сельские девчонки, даже глаз не смели поднять, стеснялись. Нас так воспитывали, что ни с мужчинами, ни вообще со старшими заговорить первой нельзя, перебивать – нельзя, шуметь – нельзя, все было запретом. Сейчас время другое, и, возможно, современная молодежь не поверит, что такое вообще возможно. Но – так было. И потому желание петь было моей скрытой мечтой. Я постоянно слушала маленькое такое радио, купленное, как сейчас помню, за 5 рублей.

– Кто вам первый сказал, что у вас хороший голос?

– Когда я была в первом классе, меня отправили читать стихи в районный клуб, где были соревнования среди школьников. И я тогда впервые поняла, что такое сцена, когда все тебя слушают, все глаза на тебя устремлены. Как же хорошо, боже мой! Но я тогда не знала, что могу петь, что у меня вообще есть голос, который приятно слушать. У нас была соседка – узбечка Зоя, она как-то мне предложила закрыться в комнате и записать песню на магнитофон. Мне было стыдно, неловко, но, с другой стороны, очень любопытно. И мы сделали это! Я спела песню Лили Ивановой на болгарском языке. Тогда я первый раз себя услышала и поняла, что у меня неплохо получается. И мне понравилось. У нас в районе был ансамбль – “Сувениры”, они “живьем” играли. Я поделилась мечтой со своей сестренкой Эльмирой, и как-то она взяла меня за руку (она была хотя и младше меня, но гораздо решительней) и представила Александру Соболеву – руководителю “Сувениров”. Меня пригласили на следующий день на прослушивание. Ночью я не могла спать от волнения. Тогда гремела песня Розы Рымбаевой – “Еркеледін сен”, все девчонки знали ее наизусть. Пришла, стою, краснею, думала – температура под сорок, они подыгрывают мне, я схватила микрофон – и запела! Так и стала солисткой ансамбля.

Взяли за голос и за рост

– Как вы, сельская девочка, решились покорить столицу?

– Опять Саша Соболев помог. После того как я год отработала в “Сувенирах”, он меня спрашивает: “Гульнара, ты учиться хочешь?”. И отвез меня в областную филармонию, меня послушали и отобрали, потом нас целый вагон молодежи из Южно-Казахстанской области поехал в Алма-Ату, поступать в эстрадно-цирковую студию. Это был 1981 год. Поступила только я одна, видимо, за счет голоса и… роста – 186 см. Я попала в класс Каукена Кенжетаева, но уже потом выяснилось, что, оказывается, Гульжихан Галиева – основательница студии – хотела меня забрать к себе в класс. Она говорила: “Из нее получится вот такая актриса!”, а Кенжетаев говорил, мол, нет, из нее получится “вот такая певица!”.

– Но уже в годы учебы вы выступали на сцене?

– Да, я проучилась уже год, когда узнала, что в ансамбль “Алтын-Дан” требуется солистка. Иначе как судьбой это не могу назвать – ведь там пели Айжан Таженова, Нагима Ескалиева. Но как-то заходят к нам двое парней, музыканты, – оказалось, что земляки! – и приглашают меня в “Алтын-Дан”! Так я училась и пела, и первый раз поехала на гастроли, мы побывали в Волгограде, Астрахани, Нижнем Новгороде. И хотя зарплату не платили, мне просто доставляло удовольствие петь. После гастролей учиться уже не хотелось, ведь я считала себя звездой! Сколько мы из-за этого воевали с моим педагогом Кенжетаевым! Он видел во мне оперную певицу, у меня был голос, как у Сары Тыныштыгуловой, и он выделывал мой голос, как выстругивали Буратино, то одну песню даст, то другую. Готовил меня к музыкальной комедии. Но я хотела быть эстрадной певицей, как Рымбаева и Ескалиева.

В Чернобыле делали вид, что не страшно

Отучившись, Гульнар вернулась домой и стала работать в Чимкентской филармонии. Где однажды ее заметил руководитель “Гульдера” и спросил через солистку ансамбля Майру Нуркенову, не хочет ли она пойти к ним? Это было потрясающе, тогда гремели на всю страну два коллектива – “Досмукасан” и “Гульдер”. Каждый казахстанский артист в своих грезах видел себя в одном из них.

В 1985 году Гульнар Сикымбаеву приняли в “Гульдер” – и по сей день она работает в этом ансамбле!

– Вы много гастролировали не только по Казахстану, но и по всему Советскому Союзу…

– Да, много. Даже когда взорвалась Чернобыльская АЭС, нас туда отправили работать. Мол, надо показать всей стране, что жить там безопасно. Тогда думали: что такого, ну подумаешь, что-то взорвалось. Мы и понятия не имели, с чем имеем дело и насколько это опасно! Мы выступали перед людьми, которые там жили и работали.

– Алла Пугачева рассказывала, что артисты, когда работали в Чернобыле, профилактики ради пили много спирта…

– Может, кто-то из музыкантов так и “лечился”, но я не видела ничего подобного. Мы по два-три концерта в сутки давали, причем в разных местах, наши зрители сидели в специальных костюмах, масках, а мы перед ними выступали в легких нарядах, даже без колготок. Но ничего плохого с нами не случилось. Может, нас Аллах спас, не знаю.

– Многие артисты того времени вспоминают, что месяцами гастролировали. Отражалось это на здоровье?

– Всякое бывало. Как-то в Туркмении мы три месяца гастролировали! Сегодня попробуйте поездить неделю – уже надоест, а тогда время было другое, надо так надо. И как-то я сильно отравилась. Выпила в гостинице какого-то лимонада, он был, как клей, но я не обратила на это внимание, а потом потеряла сознание. Ой, что было! Спас меня певец Сембек Жумагалиев. Лежу у себя в номере, корчусь от боли, стучится ко мне Сембек с чайником: “Гуликеш, что с вами?”. Он вызвал “скорую помощь”, меня доставили в больницу. Если бы не он, может, я бы сейчас здесь перед вами не сидела…

– Не было мыслей: вот я, звезда, а мотаюсь по гостиницам?

– Я считала себя звездою только в “Алтын-Дане”, так как была там единственной певицей. А в “Гульдере” были все звезды, которых до этого я только по телевизору видела: Капаш Кулышева, Кайрат Байбосынов, Макпал Жунусова, Сембек Жумагалиев, Канат Кудайбергенов. Я была их поклонницей. Старалась держаться с ними вровень, но стеснялась, держалась в тени. Меня не слышно и не видно было, только на сцене появлюсь на своих громадных каблуках, две-три песни спою и опять исчезаю.

Главный советчик – сын

– Когда вы успели семьей обзавестись при своем графике работы?

– У нас был большой коллектив в “Гульдере” – музыканты, осветители, звукорежиссеры. Появился и мой человек, в 1988 году мы поженились. Через год у нас родился сын Баир. По разным причинам мы развелись, но по сей день по-дружески общаемся.

– Вы одобряете то, что слушает ваш сын и в целом современная молодежь?

– А почему нет? Жизнь же на месте не стоит. Хотя часто вижу: у человека нет ни голоса, ни данных, а его песни без конца по телевизору крутят. И я поражаюсь, откуда эти безголосые “певцы” берут деньги на клипы, наряды?

– Он не хотел продолжить ваше дело?

– Нет. После девятого класса он подошел и говорит: “Мама, хочу поступать в авиационную академию”. Я была в шоке, откуда такое желание? “Куда ты, бала, собрался?” Как раз был теракт 11 сентября. Я его не отпустила. В итоге он окончил факультет международных отношений.

– А как он относится к вашему творчеству?

– Сын всегда беспокоится о моем репертуаре, о гардеробе. Делает мне замечания. Например, говорит, что наряд и песня не совпадают. Я прислушиваюсь к его мнению.

Казахи – народ лирический

– Вы постоянно участвуете в концертах памяти Шамши Калдаякова. Как сейчас говорит молодежь, вы его фанатка?

– Я ведь тоже родилась рядом с Шымкентом, мы земляки. У меня голос лирический, я постоянно его вальс пела, а он – король вальсов. Казахи вообще народ лирический, и его песни по сердцу всем. Я преклоняюсь перед ним.

– А ваши поклонники вам не докучают?

– Я читаю в их глазах уважение. Так приятно, когда после концерта приходят, спасибо говорят. Бывает, человек пришел на концерт больной, с температурой, а в зале забыл, что такое болезнь. Врачи лечат уколами, а мы, люди искусства, – своим творчеством.

– В следующем году исполнится 30 лет вашей творческой деятельности. Как будете отмечать?

– Все упирается в деньги, но что-то обязательно будет. Потому что мне еще и 50 лет исполнится в будущем году.

– Вы уже готовитесь к этой дате?

– Мысленно. Спонсора у меня никогда не было и вряд ли будет. Мой спонсор – только народ, который приходит и покупает билеты на мои концерты.

Фото из архива Гульнар Сикымбаевой

Марина ХЕГАЙ