Майра Керей: Выжить и уцелеть помог муж

Главное – не сбавлять обороты

– Прошлым летом я сделала счастливым одного маленького человека, – говорит Майра. – Я только что вернулась с гастролей во Франции, когда ко мне пришла 17-летняя дочь одного из родственников, семья которого только что переехала из Китая в Казахстан. “Майра-апай, я хочу петь”, – сказала она. Оказывается, она хотела поступить на эстрадный факультет Академии искусств имени Т. Жургенова, но не успела сдать документы. Оставалась последняя надежда – платное подготовительное отделение, но у нее не было денег. “Я вам верну!” – она смотрела на меня умоляющим взглядом.

Когда я оплатила ей учебу, то более счастливого человека не видела. Перед первым учебным днем она не спала всю ночь и вела себя так, словно ей предложили петь в “Ла-Скала”, “Метрополитен-опера” или “Ковент-Гарден”. Глядя на нее, я и сама была счастлива не меньше: для нее учеба, возможно, станет путевкой в большое искусство.

– Что такое счастье для вас самой?

– Стать хорошей певицей.

– А разве вы не являетесь ею?

– Еще чуть-чуть осталось (смеется), нужен маленький рывок. Иногда чувствую, что птица счастья уже постучала клювом в мое окно, но не хватает сил дотянуться до нее, и я боюсь, что она вот-вот улетит. Что касается нашей профессии, то многие хорошие певцы гаснут, пройдя всего лишь половину пути. И сами не замечают, как былое желание достичь вершин уже перестает их мучить.

Я потому и не люблю праздники, что они поневоле заставляют сбавлять набранные темпы. Перед Новым годом в театре меня персонально предупредили: “Майра, все мы, в том числе и концертмейстер, выйдем на работу только 3 января, поэтому в театр не приходите”.

– В общем, отдыхать вы не любите?

– Ну почему? Я, например, не экономлю на времени, когда хожу в баню. Всю усталость после нее снимает как рукой. Никогда не отказываюсь от приглашения посетить баню, от кого бы оно ни исходило (улыбается).

Конкурентов у меня нет

– Кого из оперных певцов Казахстана вы считаете своим главным конкурентом?

– Здесь у меня конкурентов нет. И за рубежом тоже. И там, и здесь главный мой конкурент – я сама, потому что довольна собой я бываю крайне редко.

– А с кем из оперных певцов вы мечтаете спеть в одном спектакле?

– С Дмитрием Хворостовским. Первый раз я услышала его в 1989 году. С той поры я влюблена в голос этого аристократа оперной сцены.

– Как часто вы влюбляетесь в своих партнеров?

– До тех пор, пока мы с ним оба в образе. Однажды я с корейским тенором пела “Фауста” и так очаровалась его голосом, что готова была крикнуть “Браво!”. В последний момент успела сцепить на груди руки, готовившиеся к аплодисментам, и перейти к партии Маргариты.

Мечтала дослужиться до генерала!

– Про вас говорят, что вы одна из самых сексуальных и женственных оперных певиц.

– Как и всякой женщине, мне приятно слышать, что у меня красивые спина и плечи. Красота ведь от Бога, так почему бы не показать ее людям? Тем более что это часть моей работы. Героини, партии которых я пою, – Джульетта, Джильда, Маргарита, Титания – молоды, хороши собой, у них осиные талии. Чтобы не разочаровать зрителя несоответствием голоса и внешнего вида, приходится быть требовательной к самой себе. Это и занятия в тренажерном зале, и обязательная диета.

К пластике пока еще ни разу не прибегала, да и вряд ли прибегну. Мне приходилось видеть многих знаменитостей, перенесших не одну такую операцию. После нескольких лет гламура обязательно приходит расплата: нос может искривиться, рот – потерять форму и так далее. Пока мне сохранить кожу молодой и упругой помогает обыкновенная русская баня.

Но обольстительной женщиной я стала не вдруг и не сразу. До 18 лет вела себя, как мальчишка-сорвиголова. Родители все время одергивали. “Но братьям (нас в семье десять детей) вы же не делаете замечаний?” – возмущалась я. “Они мальчики, а ты девочка, твоя дорога в жизни тоньше и уже”. Чувство протеста вылилось в то, что я общалась только с мальчиками. Как и сейчас, в детстве у меня не было ни одной подруги, потому что терпеть не могла девчонок за плаксивость. Я мечтала стать космонавтом, летчиком, уйти в армию и дослужиться до генерала, а если случится война, уйти воевать.

Наш отец дочерей держал в строгости. Но меня это не касалось, я была его любимицей, и он лишь ласково журил меня: “Соседи сказали, что ты подралась с их сыном”. “Ой, да не слушай их, папа”, – отвечала я. Моих длиннокосых сестер коробил мой внешний вид: короткая мальчишеская стрижка, вечные майка, шорты или джинсы. Мама заступалась: “Ничего, встретит любимого и изменится”.

Певица и спортсмен

Ахсан Асхатов, будущий муж Майры, к моменту их встречи был уже знаменит на весь Китай – чемпион страны по мотогонкам, объездивший мир. Пару познакомил их общий друг.

– Я, в ту пору студентка второго курса вокального факультета Национального университета народов Китая, дала себя уговорить поехать на спортивную базу, – вспоминает Майра. – “Зря согласилась”, – с тоской думала я, когда поднимались по какой-то очень крутой лестнице. И вдруг передо мной оказались чьи-то ноги в огромных кроссовках. Поднимаю голову – стоит красавец почти двухметрового роста. Кровь мгновенно хлынула в лицо, а какой-то внутренний голос шепнул: “Он будет твоим мужем”. А он и не обратил на меня внимания.

Но вот мы сели за стол, потом откуда-то вдруг появилась гитара. “Майра нам сейчас что-нибудь споет”, – сказал наш общий друг. Так, как в тот вечер, я не пела никогда – мне ужасно хотелось понравиться Ахсану. Когда он попросил номер моего телефона, я была на седьмом небе: “Ага, зацепило!”. Через неделю он пригласил меня в самый лучший в городе ресторан, а через месяц Ахсан сделал мне предложение. Когда, бывает, допытываюсь, чем же я его смогла покорить, он отвечает: “У тебя глаза были чистые и мечтательные”.

"Золотой дракон" не помог

– А кто вас научил так самозабвенно работать? Уж не он ли?

– Не думаю, что этому кто-то может научить, от другого человека можно получить лишь сигнал к действию. После окончания университета меня оставили преподавать там. Я к тому времени на всекитайском конкурсе молодых оперных певцов получила высшую награду – “Золотого дракона”, но пробиться в Пекинскую оперу шансов не было. Там ставят всего два спектакля в год, певцы долгие годы ждут выхода на сцену.

А молодежь в конце 1980-х всеми правдами и неправдами стала уезжать за рубеж. Я вроде не думала об этом вслух, но где-то в подсознании такая мысль, видимо, крутилась. И вот однажды случилось то, что я называю судьбоносным событием в своей жизни. Мне позвонила университетская подруга. Оказывается, она уезжала в Италию учиться оперному искусству. Завоевав на проходившем там конкурсе Гран-при, она приехала на родину. Пекинский театр оперы и балета поставил “Травиату”, где она должна была петь главную партию. “Приходи, я для тебя оставила билет”, – сказала подруга.

В тот вечер, слушая ее, я плакала навзрыд. Да, она была великолепна, но, восхищаясь ею, я одновременно испытывала чувство острого сожаления. Ведь еще совсем недавно она не брала ми-бемоль – верхнюю ноту! Но сейчас она свободно пела на языке оригинала, партнеры же отвечали ей на китайском. “Если она смогла одержать победу над собой, разве я не смогу?” – думала я.

В ту ночь я была так зла на себя, что не смогла заснуть, а наутро сказала мужу, что уезжаю. “Куда?” – “Куда угодно! Если любишь, доставай мне загранпаспорт”. В те годы это было трудно, но через 20 дней он мне вручил конверт, где лежал вожделенный документ.

Ахсан хотел, чтобы я вначале присмотрелась к другому миру, прежде чем окончательно покинуть Китай. В январе 1991-го мы с ним совершили турне по городам Советского Союза. Живший в Москве родственник помог пройти прослушивание в консерватории – мне сразу дали рекомендацию в аспирантуру. Я должна была приехать весной, но из Китая меня не выпустили. Поставили условие: либо возвращаю затраченные государством на мое обучение деньги, либо отрабатываю положенный по закону срок. Пришлось задержаться еще на три года. Потом, возможно, придумали бы еще какую-то причину, но я, собрав маленький чемоданчик, бросила квартиру, работу и уехала в Казахстан.

Завоевание родины

Первые годы в Казахстане Майре было трудно: ее судьба целиком и полностью находилась в руках чиновников, и они на свое усмотрение решали – выпускать или нет ее на сцену.

– Но все же видят и слышат, что у меня есть голос, – плакалась я своему педагогу Надие Шариповой. – Почему же мне не дают шанс показать его?

– Потому что у тебя нет никаких званий. Второй путь – ты можешь стать чьей-то любовницей.

– Это не для меня!

– Тогда докажи, что ты талантлива, на конкурсах.

И я выбрала этот третий путь. После того как заняла первое место на конкурсе оперных певцов в Португалии и второе – на престижнейшем фестивале имени П. И. Чайковского в Москве, у меня появилось все: и гражданство, и квартира, а самое главное – выход на сцену. Но настоящим признанием для меня стала телеграмма, которую мне прислали накануне вручения Государственной премии: “Ничто так не вдохновляет молодежь, как ваша жизнь. Спасибо вам за это”.

Я в кровь обдирала не только свои колени. Муж, чтобы обеспечить мне оперное будущее в Казахстане, продал все, что у него было: машину, снаряжение мотогонщика, мотоцикл… Однажды не выдержал: “Давай уедем туда, где тебя оценят по достоинству”. Но я уперлась: завоюю эту страну во что бы то ни стало, в конце концов это моя родина! “Хорошо, оставайся!” – сказал он однажды в сердцах и хлопнул дверью.

В ту минуту мне показалось, что средь бела дня наступила ночь. Те три месяца, что мы жили в разлуке, показались вечностью. Муж для меня все – и любимый человек, и искренний друг, и надежный тыл.

“Прости меня за то, что все эти 14 лет, что мы в Казахстане, тебе пришлось бороться вместе со мной, – хочется мне ему сказать сегодня. – Ты многим пожертвовал ради меня, в том числе и спортивной карьерой. Я знаю, ты очень хочешь стать отцом, и я сделаю все, чтобы это произошло. А если вдруг нет, то я давно уже тебе дала свое благословение на счастье с другой женщиной, но ты ответил: “Мы с тобой ничем не прогневили Бога. Твоя вина перед ним только в том, что ты любишь сцену больше жизни, но ведь Всевышний сам одарил тебя талантом. Значит, и наша мечта сбудется”. Я слушала тебя и боялась поверить. “Но вдруг этого все-таки не произойдет?” – “Тогда сделаем счастливым ребенка, у которого нет родителей”.

Мерей СУГИРБАЕВА