Космические деньги

Аким Карагандинской области от лица своего региона выставил счет на 7 миллиардов тенге. МЧС насчитало 9 миллиардов.

Россияне обещали подумать – и тут же выторговали разрешение на очередной запуск “Протона”. А мы разрешили. С одним лишь условием: перенести дату запуска, чтобы не портить нам государственный праздник.

Такой лояльности от нас не ожидали даже сами россияне. Они-то готовились к трудным и затяжным переговорам, к непоколебимой позиции Казахстана. После падения “Днепра” летом прошлого года и нынешней аварии “Протона” у казахстанского правительства на руках были все козыри. Международные эксперты полагали, что Астана использует ситуацию, чтобы получить от России все – и большие деньги, и ужесточение требований к безопасности полетов. Предсказывали, что встанет вопрос о пересмотре условий аренды космодрома Байконур. Казахстан имел все основания объявить запрет на запуск ракет. У России “горел” план – мораторий ставил под угрозу оплаченные заказы на коммерческие запуски “Протона”. И при таком выгодном раскладе мы неожиданно бросили карты на стол…

Со дня аварийного падения предыдущей ракеты прошло чуть больше месяца. Россия еще не выплатила Казахстану ни копейки компенсации, не определена даже сумма ущерба. Еще свежи в памяти громкие заявления и возмущение членов правительства. Но очередной “Протон” уже в космосе.

Торг здесь неуместен

– Нельзя было давать разрешение на запуск, пока остаются нерешенными основные вопросы, – считает депутат мажилиса парламента РК Рауан Шаекин. – Не решен даже главный вопрос – о выплате компенсации. Стороны не договорились… Это что – базар? По сумме ущерба надо не договариваться, а иметь четкую методику исчисления, принятую и утвержденную обеими сторонами. А пока методики нет, Казахстан и Россия так и будут торговаться.

Напомним, Россия сразу заявила, что готова платить, и надеется, что сумма будет разумной. За прошлогоднее падение “Днепра” Казахстан выставил счет в 142 миллиона тенге (1,1 миллиона долларов), и Россия без споров выложила требуемую сумму. Какие споры, если каждый запуск застрахован на 300–500 миллионов?

Вероятно, и на этот раз “Роскосмос” рассчитывал на такую же сумму, ну, может, на пару-тройку миллионов больше. И даже когда казахстанская сторона заговорила о миллиарде тенге, россияне не дрогнули. И все еще говорили о готовности платить.

Но через несколько недель на заседании правительства аким Карагандинской области Нурлан Нигматулин назвал другую цифру – 7,3 миллиарда тенге. И обосновал свои расчеты.

Половина суммы – на проведение мониторинга здоровья населения в течение трех лет и на приобретение специального медицинского оборудования. А также на строительство центра реабилитации пострадавших от неблагоприятного воздействия космодрома Байконур. 981 миллион тенге – на вывод из оборота пострадавших сельскохозяйственных земель. 19 крестьянских хозяйств оказались в угрожающей зоне площадью около 33 тысяч гектаров, с ними тоже надо что-то делать. В 1,4 миллиарда аким оценил ущерб окружающей среде региона. И, наконец, самое главное: впервые было заявлено о необходимости выплаты компенсаций населению в виде единовременной помощи – а это еще 2,13 миллиарда тенге.

Россиян, кстати, эти требования не должны удивлять: жителям районов Алтайского края, находящихся по траектории в зоне падения второй ступени ракеты-носителя, компенсация выплачивается.

Понятно, сколь бы ни были обоснованны расчеты, это вовсе не означает, что требуемая сумма окажется в нашем кармане. Ведь аким Кызылординской области за падение “Днепра” тоже затребовал 300 миллионов. А получили мы, напомним, 142.

Но хорошо уже то, что отправной суммой ущерба стали называть 7,3 миллиарда тенге. А потом и в министерстве по ЧС пересчитали все заново и объявили, что “Протон” нанес нам ущерб на 9 миллиардов тенге!

Гептил бесплатно, то есть даром

Казахстан торгуется с Россией за космические деньги с 1999 года. Тогда впервые был поднят вопрос о выплате денежной компенсации за две случившиеся одна за другой аварии “Протонов”. За первую Россия выплатила 271 тысячу долларов, а за вторую – 215 тысяч.

Надо отметить, что Казахстан тогда имел весьма смутные понятия о том, как следует считать ущерб, нанесенный падением ракет. Полвека они падали на нашу землю совершенно бесплатно. То есть даром.

С космодрома Байконур стартовало около двух тысяч “Протонов”. И 90 процентов отработанных первых ступеней падали и продолжают падать в Улытауском районе Карагандинской области. Этот район – место штатного, то есть запланированного падения первой ступени. Значит, на священные земли Улытау уже упало две тысячи ступеней “Протонов” и вылилось минимум шесть тысяч тонн гептила. А как влияет гептил на здоровье и природу, народ просто не знал.

И до сих пор не знает. Статистики нет, серьезных исследований тоже. Есть какие-то отрывочные сведения из российских источников. Например, о том, что в башкирском городе Салавате, где расположен завод по производству гептила, средний возраст жителей составляет 42 года.

Средняя продолжительность жизни в Улытауском районе тоже невысока – 45–50 лет. Уровень психических заболеваний здесь превышает контрольный в 40 раз, заболеваний крови – в 20. Здесь чаще умирают от рака, и больше, чем в других регионах, рождается детей с врожденными аномалиями. Старожилы рассказывают, что особенно много таких малышей рождалось в 60–70-е годы. Расцвет космической эры.

Ни тогда, ни теперь не удалось доказать прямую связь между состоянием здоровья людей и запусками “Протонов”. И ни один житель Улытауского района ни разу не получал ни цента в качестве компенсации.

Куда улетают миллионы?

В 1999 году мы не имели ни собственной лаборатории, ни приспособлений для определения наличия или отсутствия гептила. Казахстану приходилось полагаться только на выводы и заключения россиян. А они сразу объявили: превышения гептила не наблюдается, никакого вреда тоже нет. Потому Россия компенсировала расходы только на выезд на место отрядов ЧС и пожарных бригад, оплатила транспортные расходы, командировочные членам многочисленных комиссий… Ну и так далее, по мелочам.

Один обломок “Протона” упал на крышу дома жительницы села Карбушевка. Ей выплатили тысячу долларов на ремонт крыши.

Но после того, как на зимовке Мейлыбулак в одночасье умерли два малыша, среди местного населения началась протонофобия. Хотя комиссии не установили связи между гептилом и гибелью детей. В сарае у чабана нашли фенотиазин, пищевую добавку для скота, которую применяют в животноводстве в качестве глистогонного средства. Ну и объявили, что дети отравились фенотиазином.

Депутат Шаекин тогда сгоряча предлагал на глазах у всего мажилиса есть это средство ложками, чтобы все убедились в его безвредности. Принести в парламент фенотиазин депутату не позволили. Но он добился проведения парламентских слушаний о воздействии запусков ракет с космодрома Байконур на здоровье населения и окружающую среду.

Депутатская группа проделала тогда гигантскую работу, привлекла ученых, экспертов, признанных специалистов России и Казахстана. Депутаты исколесили все регионы, входящие в зону влияния космодрома и траекторий полетов ракет. И повсюду возили за собой журналистов. Благодаря этому казахстанцы тогда впервые услышали о том, что скрывалось много десятилетий.

Результатом стал целый пакет предложений из 300 пунктов. В частности, предлагалось создать систему расчетов, благодаря которым ракета ни при каких условиях не могла приближаться на опасное расстояние к населенным пунктам, установить на особо опасных деталях ракеты радиомаяки, которые облегчали бы поиск фрагментов при аварии.

Предлагалось издать карты траекторий падения ступеней, сделать эту информацию доступной для самого отдаленного села, чтобы люди не приближались к опасным зонам и не водили туда скот.

– А самое главное, – говорит депутат Рауан Шаекин, – мы предложили четкую единую методику для подсчета нанесенного ущерба и выплаты компенсации населению. Если бы к нам прислушались, мы бы сегодня не торговались за каждую копейку с Россией.

Татьяна ТЕН, Караганда