Как менеджмент спасает врачей

– Медицинский университет им. Асфендиярова я окончил по специальности “хирургия”. После по программе “Болашак” (международная образовательная стипендия Президента РК) поступил в Ганноверскую высшую школу медицины в Германии по специальности “управление здравоохранением”, – начинает Канат Тосекбаев. – Этой детской больницей я руковожу чуть больше года. Когда пришел сюда, здесь были определенные проблемы: текли потолки, санузлы устарели, стены обшарпаны. И это в детской инфекционной больнице, где должны соблюдаться чистота и стерильность. На тот момент в прессе и соцсетях появилось такое большое количество жалоб родителей и негативных публикаций о плачевном состоянии клиники, что вмешаться пришлось даже акиму города. Но вместе с тем я встретил здесь очень хорошую команду врачей-клиницистов, к которым лечиться едут со всей страны. Просто очень долго здесь хромала организационная часть.

Можно ли разорвать порочный круг

– Например, ремонт здесь раньше проводился по одному отделению в год, – рассказывает главный врач больницы. – А тут их двенадцать. Представляете, пока за двенадцать лет очередь дойдет до последнего, а в первых уже все износилось. И так по кругу. А в 2015 году здесь вообще ничего не ремонтировали. Поэтому за один 2016 год мы постарались сделать все. Хотя объем финансирования (1 миллиард 152 миллиона в 2016 году) не очень изменился по сравнению с 2015 годом, когда было выделено около миллиарда тенге. Просто мы систематизировали нашу работу. Зимой рассчитали и закупили необходимое количество стройматериалов, сантехники, сделали надбавку своим рабочим. В штате у нас несколько хороших слесарей, плотников, маляров. Им в помощь наняли еще специалистов, распланировали загрузку палат и провели ремонт. Сейчас каждая палата у нас в порядке да еще и украшена сюжетами из любимых детьми сказок и мультфильмов.

Дополнительно ввели некоторые платные сервисные услуги для взрослых, то есть для родителей. Палаты оборудовали холодильниками, телевизорами, создали уют, организовали платную диагностику. Лечение же детей в таких палатах, разумеется, полностью бесплатное. За счет платных услуг сумели поднять зарплату специалистам. Если в среднем врачи получали 120 тысяч тенге в месяц, то за счет платных услуг и дифференцированной оплаты зарплата поднялась в среднем до 155–160 тысяч. Ведь у инфекционистов очень большая нагрузка, и поток пациентов с каждым годом все увеличивается.

Учение – свет, а неученых – тьма

– Но на одну зарплату людей не затянешь, – говорит Канат Дуйсенбаевич. – Грамотных педиатров в стране и без того не хватает, а наши должны проходить еще и специализацию по работе с инфекциями. И мы стимулируем обучением. Где-то на свои деньги, где-то за счет горздрава отправляем за границу. В прошлом году наши врачи ездили в Польшу, Корею, Китай, участвовали в международных научных конференциях. Это большой стимул для врача, он в этом заинтересован.

Ну и самая большая победа прошлого года – у нас в больнице на 30–40 процентов сократилась общая детская смертность. Если в 2015 году умерло 39 детей, то в 2016-м – 31 ребенок. За последние 15 лет – это самая низкая цифра летальности, несмотря на то что в 2016 году мы приняли и пролечили на несколько тысяч детей больше.

– От чего чаще умирают дети?

– Главная причина летальности – во врожденных пороках развития. Если у ребенка изначально ДЦП, пороки бронхолегочной системы или сердца, естественно, у него ослаблен иммунитет. Когда они сопрягаются с пневмонией или какой-либо кишечной инфекцией – это дает основную причину смертности. Кроме того, увеличивает цифры менингококцемия. Это генерализованная форма менингококковой инфекции.

– А бывало ли, чтобы дети умирали от гриппа или ОРВИ?

– Нет, от гриппа у нас не умирали. Высокий риск летальности возникает обычно, когда у малыша, допустим, врожденный порок сердца, при этом у него пневмония, а следом развивается кардит – воспаление сердечной мышцы. Особенность кардита в том, что процесс лечения идет вроде бы нормально, но в какой-то момент резко он может дать остановку сердца. И реаниматологам очень трудно его снова завести.

Зачем медику быть организатором

– Инфекционные заболевания имеют определенную периодичность всплесков. Поздней осенью, зимой и в начале весны идет подъем ОРВИ и гриппа. Параллельно развиваются пневмонии, бронхиты и прочее. В начале лета – кишечные инфекции. В конце лета и осенью начинается всплеск менингита. И так по кругу. И в течение года мы наши 11 отделений (12-е – это приемный покой) перепрофилируем в зависимости от массовых болезней, – говорит Тосекбаев. – В таких случаях нужно, чтобы главный врач был не просто хорошим клиницистом, но и менеджером-организатором. Чтобы имел понятие, что такое финансовый менеджмент, находил легальные дополнительные источники финансирования. Тем более в связи с организацией системы обязательного социального медицинского страхования уровень конкурентоспособности клиник должен еще повыситься. Ведь все знают, что в частных клиниках персонал более внимательный к пациентам. У нас же в приемном покое из-за большого потока прием идет как конвейер. И наши медсестры не всегда могут с улыбкой встретить пациента. А в детских клиниках свои особенности. С каждым маленьким пациентом приходят папа, мама, бабушка, дедушка, тетя, дядя. Даже могут соседи. И, к сожалению, часто мы сталкиваемся с их грубостью. Это, кстати, одна из причин, почему от нас уходят врачи. На них кричат, матерятся, избивают. У нас был случай, когда беременную женщину-врача толкнули, и она упала. Благо тогда для нее все обошлось. Мы настаивали на уголовном деле против отца ребенка, который к тому же сломал нам дверь.

– Чем было вызвано его буйство?

– С 6 до 10 вечера в приемном покое обычно часы пик. Очень много пациентов. И когда поступают все разом, детей определяют в стационар по принципу триажа (сортировка). Наиболее тяжелых смотрят в первую очередь. Родителям же кажется, что именно их малыш самый тяжелый. А у того ребенка просто была высокая температура. Но родители подняли скандал. Потом, конечно, этот папа дверь восстановил, они пошли на примирение и умоляли простить их: мол, просто переволновались из-за ребенка. Я все понимаю, но и врачи люди!

Недавно у нас лежала пациентка с полуторагодовалым малышом. Когда медперсонал заходил к ней в палату на процедуры, она кричала: “Выйдите, я сплю!”. И… мат на мате. Я разговаривал с этой женщиной, просил вести себя прилично. Конечно, за нарушение режима госпитализации можно было ее выселить, но пострадает же в первую очередь невинный ребенок. А она об этом даже не думала.

“Сгореть” на работе не удастся

– Чтобы решить проблему часов пик, мы увеличили в это время количество врачей. Если обычно в час к нам поступают один-два пациента и дежурят 2–3 врача, то в часы пик число пациентов вырастает до 10 и более, – объясняет Канат Дуйсенбаевич. – И количество специалистов мы увеличиваем до 5–6 человек. В этом нам помог приказ гор­здрава о ротации кадров. Теперь на дежурство к нам приходят врачи из поликлиник. И здесь есть несколько плюсов. Для участковых педиатров – это приработок. Кроме того, среди поступающих малышей они встречают жителей своих участков, узнают этих пациентов, а значит, будут курировать их и в дальнейшем. И третий плюс: поликлинические врачи на местах – это обычно молодые специалисты, которые не всегда сталкиваются с инфекционным профилем, так у нас они и опыт приобретают.

Еще в детскую инфекционную клинику взяли в штат психолога, который решает проблему “выгорания” на работе. Медперсонал здесь испытывает большие психологические перегрузки. Врачи знают, как тяжело терять пациента, тем более ребенка. Кроме того, у каждого сотрудника есть свои личные и домашние проблемы. И не каждый выдерживает.

Хотя изначально психолога мы брали для работы с пациентами. Когда долго болеет ребенок, родители тоже “изнашиваются”. Особенно если болезнь сопряжена с инвалидностью малыша. Не каждые мама или папа это выдержат. С ними нужно работать. У нас был случай, когда мама хотела выбросить своего ребенка в окно. Он долго, три месяца, болел пневмонией, а у нее еще были семейные проблемы с мужем. Так нам пришлось поставить у ее палаты дополнительный пост охраны. Слава Богу, все обошлось, и ребенка мы вылечили.

– Алматы растет, число пациентов у вас увеличивается на несколько тысяч в год. Как справляетесь?

– Да, есть у нас дефицит койко-мест. Не хватает примерно на 100 пациентов. Всего больница рассчитана на 360 коек, но при вспышках гриппа и ОРВИ, с ноября по февраль, число поступающих возрастает до 500 пациентов. Вчера, например, было 370 детей, а сегодня уже 350. То есть эпидсезон заканчивается, и мы приближаемся к норме.

– А как выходили из положения при перегрузках?

– Приспосабливали палаты, ставили дополнительные койки. Домой ведь не отпустишь, потому что состояние требует круглосуточного контроля. Вот только сейчас можем чуточку вздохнуть. Будем просить строить дополнительный корпус.

– Я поняла, что управление здравоохранением не менее важно, чем само лечение. Но знаю случаи, когда некоторые болашаковцы после обучения за границей предпочли там и остаться, несмотря на обязательства перед родиной…

– Я два раза воспользовался президентской стипендией “Болашак”. Первый раз, когда обучался в Германии, второй раз – в Америке. Ни в том, ни в другом случае я не остался. В Германии даже подрабатывал в международной клинике “Вивантес” в Берлине, где мне предложили работать. Давали квартиру, хорошую зарплату и возможность получения степени PhD на базе университетской клиники Шарите. Я не мог остаться, потому что у меня были определенные обязательства здесь. Мне говорили, не остался, мол, потому, что тогда бы пришлось заложить квартиру. Но с той зарплатой, которую мне давали, я мог бы в два счета покрыть долг перед государством. Считаю, что программа “Болашак” – это доверие главы государства. И его надо оправдать. Здесь иные принципы. Это вопрос обязательств. Поехал – значит должен вернуться и хоть что-то изменить в своей стране к лучшему.