Как Акмола Астаной становилась

Слухи о переносе столицы в Акмолу в кулуарах начались, собственно, еще в бытность ее Целиноградом, в 90-м году. Правда, воспринималось все это так – как нечто отдаленное и нереальное. И потому известие о том, что 6 июля 1994 года на пленарном заседании сессии Верховного Совета РК решение о переносе столицы в город Акмолу все же было принято, вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Впрочем, как вспоминают депутаты, голосовавшие тогда за это предложение Президента, им и тогда казалось, что если до конкретной реализации и дойдет дело, то через многие годы. Однако события начали развиваться куда быстрее, чем многим этого хотелось.

…Стужа, шквальный ветер, серый зимний день 1996 года. Большинство предприятий в городе стоят, месяцами не выплачиваются заработная плата и даже пенсии. Во многих домах нет газа. И всюду – веерное отключение электроэнергии. Пищу порой готовили прямо во дворах многоэтажек, на кострах. В это время в Доме Советов на старой площади, в небольшом зале акимата Акмолинской области – презентация проекта будущей столицы. Участники совещания едва разместились на шатких скрипучих стульях и сидели, не снимая шарфов, в накинутых на плечи пальто. Среди приглашенных – именитые архитекторы из Польши, Финляндии, России, Бразилии, Испании. Прессу никто не звал, но как-то удалось просочиться. То, что показывали и рассказывали, казалось фантастикой, крайне далекой от реальности.

“А не разоримся?”

Особенно пора­зил размахом смелый вариант с искусственными островами на Ишиме, который предлагалось углубить и разлить за пределы его естественного русла. На островах – посольства. Вдоль реки – грандиозные сооружения-высотки. На левом берегу, где летом колосился тальник и бурьян, – новый город с помпезными зданиями.

Когда привели в пример Бразилиа (новую столицу Бразилии), из зала прозвучала реплика: “Страна после этого разорилась”. Из первых рядов, где сидели представители правительства, уверенно парировали: “У нас будет по-другому”. Тут неожиданно берет слово завкафедрой архитектуры местного сельхозинститута Аманжол ЧИКАНАЕВ и начинает анализировать уже похваленный мэтрами проект. Мол, не учтены роза ветров, высокое стояние грунтовых вод, проект не подходит для нашей природно-климатической и инженерно-геологи-ческой зоны, могут быть серьезные экологические последствия. Аким области Георгий БРАУН вспылил: “Кто допустил этого человека сюда? Выведите его!”. И вывели. Не мог тогда аким предположить, что к замечаниям архитектора, единственному тогда возражавшему, прислушается сам Президент и назначит другой, уже международный конкурс на лучший проект будущей столицы. Вскоре профессор Чиканаев станет одним из ведущих зодчих Астаны. И даже тогда, когда победит проект Кисе Курокавы, он столь же прямо укажет на ошибки мировой знаменитости. Время подтвердит: был прав. Много раз проект японского архитектора пришлось корректировать.

Но все это будет позже. Зимой 1996-го все происходящее вообще казалось полной утопией.

Тайная инспекция президента

Уже в декабре 95-го был утвержден перечень госорганов, подлежащих передислокации в первую очередь, вовсю работали проектировщики и экономисты. Развернула деятельность комиссия по передислокации, однако ее деятельность не сильно афишировалась. А потому ни Алматы, ни Астана еще не ощущали приближения скорых перемен.

О том, что слухи – не только слухи, горожане стали догадываться после того, как под пристройки к Дому Советов, где предполагалось разместить будущую резиденцию Президента, начали рыть котлован. Подстегнул дело, никак не сдвигавшееся с мертвой точки, Нурсултан НАЗАРБАЕВ. Рассказывали, что он ночью один, лишь с начальником охраны, обошел всю площадку, все прикинул и наутро устроил большой нагоняй в областном акимате. После этого все пришло в движение.

Жили на “перерывах”

К осени 96-го жители города поняли, как непросто жить в эпоху перемен. По улицам невозможно было ни проехать ни пройти. Все передвигались, перепрыгивая через рвы или, балансируя, по шатким мосточкам. Одни утверждали, что живут “на перерыве”, потому что все вокруг перерыто, другие – что существуют на “перекопе”, потому что все перекопано. Маршруты автобусов менялись чуть ли не каждую неделю. И круглыми сутками – шум и клубы пыли… То сваи бьют, то пилы визжат, то компрессоры воют. А над городом нависли подъемные краны.

Начали прихорашивать и фасады старых хрущевок. Правда, работы велись только на “лицевой” части зданий и с торцов. Во дворах все оставалось по-прежнему. Местные власти объясняли: все это – “пока”, “временно”, но недовольных было много. Тогда еще горожане не знали, что столица потребует от них еще больших жертв – начнется снос частного сектора, дач и гаражей. А с приездом в город целой армии чиновников еще и цены на жилье резко возрастут.

И все же город как-то ожил, повеселел, хотя по-прежнему никто не представлял его грандиозного будущего. Многое воспринималось со скепсисом.

Министры ходили без охраны

Вскоре в Астану потянулись передислоцированные. Первыми переселились (в добротное здание Целинной дороги в центре города) сотрудники Министерства сельского хозяйства и транспорта. Встречали отважных чиновников, как первоцелинников, – с музыкой, митингами и прочими торжествами. Следом потянулись и другие министерства и ведомства. К лету 1997-го количество начальников на один квадратный километр города возросло в разы. Вечером по набережной без охраны и сопровождения прогуливались министры, главы агентств и депутаты. Ра­зумеется, не для всех было готово жилье, и многие ютились в гостиницах и съемных квартирах по-студенчески, по два-три человека, кляня местный климат, провинциальный сервис, злобных местных комаров и свое руководство. Дело в том, что именно тогда завелась традиция “великого сидения” на работе до поздней ночи, пока начальство не уедет наконец домой.

Впрочем, первые переселенцы уже давно считают себя коренными астанчанами. И сегодня с ностальгией вспоминают, как их объединяло и грело одно: чувство приобщенности к большому делу, надежда на собственную реализацию в нем. Удивительно, но то, что 17 лет назад казалось фантастикой, воплотилось в жизнь. Даже в большей мере, чем мечталось.