Индустриальные прожекты

Нефть уже кончается

Вы сейчас живете лучше, чем в 2001 году? Почти все граждане Казахстана на этот прямой вопрос ответят утвердительно. Статистика показывает, что реальный доход среднего жителя страны за десять лет вырос в 2,7 раза. Конечно, рост благосостояния не был равным и полностью справедливым, но так или иначе лучше питаться, одеваться, отдыхать стали почти все.

Оплачивался этот рост доходов в стране в основном за счет продажи за рубеж нефти, газа, руды, металлов и зерна. С 2000 по 2010 год горнодобывающая промышленность выросла в денежном выражении в семь раз – с триллиона до более семи триллионов тенге. Добыча нефти за эти годы увеличилась вдвое, ее экспорт – в те же самые 2,7 раза! За десять лет цена “черного золота” на мировых рынках выросла в три раза. Минеральные ресурсы дают около трети всех доходов бюджета, почти три четверти экспорта и валютной выручки, все доходы в Нацфонд и около 60 процентов всего объема производства промышленной продукции.

Когда это изобилие кончится? Всемирный банк называет точные даты: уже со следующего года в Казахстане добыча нефти на суше начнет снижаться и к 2033 году упадет до уровня 2000 года. С учетом морских проектов (в первую очередь месторождения Кашаган, которое никак не могут запустить) добыча нефти начнет падать с 2021 года.

Еще сложнее прогнозировать цены на нефть – нет никаких гарантий, что в будущем она будет стоить так же дорого, как сегодня. По оценкам экспертов, при падении цены на нефть ниже 70 долларов за баррель добывать ее на Кашагане станет невыгодно.

Чем будет жить республика после того, как иссякнет нефть? Если не развивать остальную промышленность, то в лучшем случае через двадцать лет (а то и раньше) доходы населения упадут на уровень конца 1990-х...

Растут только цены?

Многочисленные госпрограммы развития несырьевой индустрии, сменявшие друг друга с начала 2000-х, пока, к сожалению, заметных положительных результатов не принесли. В 2000 году обрабатывающие отрасли (за счет которых и будет жить Казахстан, когда кончится нефть) давали 16,5 процента всех доходов страны, а по итогам прошлого года ее доля сократилась в полтора раза – до 11,5 процента.

В прошлом году начала действовать Государственная программа по форсированному индустриально-инновационному развитию (ФИИР) на 2010–2014 годы. Главным исполнителем программы является Министерство индустрии и новых технологий. В середине июня этого года были представлены первые результаты ФИИР за 2010 год.

По данным отчета, в 2010 году промышленность выпустила продукции на 11,8 триллиона тенге, или на 10 процентов больше, чем за год до этого. Однако авторы отчета не пишут, что, по данным госстатистики, за это же время цены производителей промышленной продукции выросли на 12–16 процентов. Так был ли рост производства? Или его полностью заменили ростом цен?

Акиматы и министерства чуть ли не ежемесячно сообщают о пуске новых проектов в рамках ФИИР. Это, как правило, небольшие предприятия. А вот объекты общегосударственного значения, от которых зависит развитие целых регионов, строить не спешат. Например, на юге страны давно не хватает электроэнергии и газа. Решить эту проблему должны были новая Балхашская ТЭС и газопровод Бейнеу – Бозой – Шымкент. Газопровод обещают начать строить в конце этого лета, хотя о строительстве было объявлено еще три года назад.

Возведение Балхашской ТЭС собирались начать в 2008 году с запуском в 2011-м, но в бюджете не нашлось средств. Иностранные инвесторы – корейские КЕРСО и “Самсунг” – подписали с властями договор о ее строительстве в начале 2009 года, однако дальше подготовки площадки дело до сих пор не двинулось. “Все станции должны быть построены, другого выхода у нас нет, – заявил в июне этого года Премьер Карим МАСИМОВ. – Юг у нас энергодефицитен. Всем соответствующим министерствам поручаю эти вопросы разрешить”. По словам председателя правления АО “Самрук-Энерго” Ерлана УПУШЕВА, “вопросы финансирования проекта прорабатываются”…

– Никто не берет на себя персональную ответственность за сроки исполнения и качество проектов, – отмечает директор Центра анализа общественных проблем Меруерт МАХМУТОВА. – Возможно, было бы лучше, если бы Парламент их отбирал и контролировал. Пока же исполнители контролируют сами себя.

В списке ФИИР слишком много ГОКов и обогатительных фабрик, отмечает эксперт, ENRC и другие сырьевые компании просто вписали свои корпоративные планы в программу. На каком основании они получают господдержку, ведь их продукция – сырье?

Нахимичили

Нефтехимия должна была стать главным направлением развития индустрии в Казахстане. Однако КМГ имел собственную стратегию развития и серьезных денег в эту сферу никогда не инвестировал. НПЗ в Атырау, который вроде бы прошел модернизацию, выпускает бензин, который в развитых странах продавать давно запретили, констатирует ведущий специалист Института экономики МОН РК Олег ЕГОРОВ. На других заводах к обновлению и не приступали.

– Различные программы развития этой отрасли принимаются уже более десяти лет, но ни одну из них не выполнили даже наполовину, – отмечает эксперт, – а конкуренты в Китае и России развивались. Теперь тому же комплексу в Карабатане близ Атырау (когда предприятие наконец достроят) придется конкурировать с более мощными заводами китайского Синьцзяна. Эти заводы, кстати, работают на нашем же сырье…

Даже те проекты, которые финансировались из госбюджета, никто не контролировал, говорит эксперт Центра политических решений Сергей СМИРНОВ: “В июне этого года обанкротился завод АО “Казхимволокно” в Костанае. Завод еще в 2007-м получил полмиллиарда тенге от Банка развития Казахстана, его внесли во все программы развития. Итог был предсказуем, потому что за результат никто не отвечал”.

Трансформаторы из Актау

По последним данным Мининдустрии, такая сложная отрасль, как машиностроение, развивается в Казахстане невиданными темпами. Чиновники пишут в отчетах, что в прошлом году заводы страны увеличили выпуск продукции… на целых 58 процентов (в единицах техники и оборудования). Ничего подобного не наблюдалось даже во времена первых советских пятилеток. Откуда взялись эти огромные цифры?

Как ни странно, отечественные статистики относят к машиностроению такие виды работ, как ремонт и установка машин и оборудования, хотя во всем мире это считается услугами. В 2010 году половина общего объема “производства” в отечественном машиностроении (342,4 миллиарда тенге) пришлась именно на ремонт и монтаж (178,2 миллиарда). То есть купили в Германии станок, привезли, установили, запустили, а все расходы записали в собственное производство.

Некоторые статданные по машиностроению вызывают, по меньшей мере, недоумение. Например, статистика констатирует, что в 2010 году в Казахстане произвели электрические трансформаторы общей мощностью 2,8 миллиона кВА. Почти половина мощности новых трансформаторов – 2,1 миллиона кВА – выпущена в Мангистауской области. Однако по состоянию на конец июня этого года ни в городе Актау, ни в прилегающей области не имелось ни одного предприятия по выпуску трансформаторов. Откуда взялись эти цифры?

– Та часть ФИИР, которая относится к машиностроению, представляет собой больше красивые лозунги, чем план действий, – считает директор ДГП “Институт механики и машиноведения имени академика У. А. Джолдасбекова” доктор технических наук Скандербек ДЖОЛДАСБЕКОВ. – Например, много говорится о “казахстанском содержании” в закупках недропользователей. Как это выглядит на практике? Министерство дает заводу письмо, в котором “рекомендует” сырьевикам покупать его продукцию. Потенциальных покупателей эта бумага ни к чему не обязывает…

Для конкуренции с мировыми брендами недостаточно выпускать просто хорошую технику, требуется целая система ее продвижения. Крупный зарубежный поставщик оборудования, как правило, предлагает покупателю бонусы (скидки, обычно возмещаемые из бюджета страны-экспортера) и льготные кредиты. Казахстанские заводы этого делать не могут, отмечает эксперт.

Из трех отраслевых конструкторских бюро, созданных по госпрограмме, реально работает только одно – бюро горно-металлургического оборудования в Усть-Каменогорске. “У нас не хотят заниматься, например, запчастями, работать на тех рынках, где действительно есть шанс занять нишу, – констатирует г-н Джолдасбеков, – вместо этого заявляют громкие проекты – “собственный автомобиль”, “собственный тепловоз”. Между тем понятно, что на нашем рынке слишком мало покупателей. Экспортировать эту технику в Россию вряд ли получится – там уже есть свои крупные заводы, выпускающие то же самое. Скоро страны Таможенного союза войдут в ВТО, импортные пошлины снизятся. Выживут ли новые предприятия? Я в этом сомневаюсь”.

Никто, кроме нас

Надеяться на иностранцев, которые придут и вложат сюда деньги, не стоит: уже много лет иностранные инвесторы вывозят из Казахстана почти столько же, сколько вкладывают. Так, в 2008-м, когда цены на сырье достигли пика, по данным Нацбанка, иностранные компании инвестировали в страну 19,7 миллиарда долларов, а вывезли более 21 миллиарда. В прошлом году выплаты за рубеж практически сравнялись с инвестициями. Три четверти иностранных денег вложено в добычу сырья, еще около 20 процентов – в наши банки. Предприятия, которые хоть как-то перерабатывают сырье в готовые изделия, смогли привлечь всего… 1,6 процента иностранных инвестиций.

Получается, что никто, кроме отечественных компаний и государства, вкладываться в создание новых заводов, фабрик и электростанций в Казахстане не будет. Причем построить это все надо в ближайшие десять-пятнадцать лет – пока есть “лишние деньги” от продажи нефти. В противном случае нашу страну ждет судьба Киргизии: безработица, массовая нищета, социальная и политическая нестабильность.