Ильяс ЕСЕНБЕРЛИН: "Кочевники" и жажда жизни

Мы встретились с сыном писателя Козыкорпешем ЕСЕНБЕРЛИНЫМ, чтобы вспомнить его отца – горного инженера, ставшего великим писателем.

Степь возникла не на пустом месте

– После выхода трилогии “Кочевники” говорили, что Ильяс Есенберлин вернул казахскому народу его историю…

– Исторические книги отца “Кочевники” и “Золотая Орда” в свое время сыграли большую роль в восстановлении исторической основы для казахской молодежи. Это был плод всей его жизни, он долгое время собирал материалы. На его могиле написано четверостишие: “Я написал историю, постарался открыть это своему народу, чтобы он шел под знаменем справедливости в будущее”. Он понимал, что у нас нет исторический опоры, все, что писали в школьных учебниках истории, – это переход от феодализма в социализм, а до этого времени словно ничего не было. Но потребность в таких знаниях была огромная. В то время Олжас СУЛЕЙМЕНОВ издает “Аз и Я”. Писатели хотели показать, что Великая казахская степь не возникла на пустом месте, это древнейшая культура.

– Ваш отец был очень плодотворным писателем, список его книг впечатляет!

– Да, у него была очень высокая работоспособность. Помню, что он по 10–12 часов в сутки работал. Компьютеров не было, писал от руки, потом на машинке печатал, корректировал. За 19 лет написал 19 романов и две большие трилогии! Говорят, что Лев Толстой “Анну Каренину” 50 раз переписывал. “Кочевники” около 10–15 раз точно переделывались, это был огромный труд. Не меньшим трудом было издать книгу. Он получил около 30 рецензий, в том числе из десяти московских институтов. Конечно, ему приходилось что-то “причесывать” – такое время было. “Кочевники” писались с конца, с последней части о Кенесары. Этот легендарный хан пошел против российского царя.

– Цензуры было много?

– Отец рассказывал: вызывают его как-то в ЦК партии и спрашивают: почему пишете, что Чингисхан – великий? Как ответить на этот вопрос? Что-то приходилось завуалировать, но все равно генеральную линию он сумел отстоять, хотя было трудно. Были люди, которые помогали ему и здесь, и в Москве. Среди них – археолог Алькей МАРГУЛАН. Он тоже написал рецензию на его книгу, даже предлагал отцу защитить кандидатскую на эту тему. Надо сказать, за время сбора материалов отец действительно стал ученым-историком, пришлось перелопатить массу книг и архивов. Очень ему помогла историк Наиля БЕКМАХАНОВА. Потом книгу выдвинули на Ленинскую премию, это был 80-й год, но вместо фамилии отца в окончательном списке появилась фамилия одного певца.

– Но ведь народ запоем читал эти книги!

– Книга была настолько популярна, что за нее чабаны барана давали. Народ хотел знать, кто такие Жанибек и Керей, как они жили. Популярность отца была очень высока, наш дом заваливали письмами читателей. Один депутат мне рассказывал, что другую книгу отца – “Влюбленные”, вышедшую примерно в то же время, молодежь от руки переписывала. Сейчас такое трудно представить!

Неимоверная тяга к знаниям

– Как будет отмечаться столетие писателя?

– ЮНЕСКО включило его дату рождения в памятные даты. Но как будет праздноваться юбилей – пока не знаю. Скорее всего, торжества пройдут на родине, в Атбасаре. Он там родился, там есть музей и небольшой памятник. Но наша семья, его потомки хотят, чтобы памятник открыли и в Алматы. Потому что вся его творческая жизнь прошла здесь. 19-летним мальчиком он приехал учиться в Алма-Ату, здесь женился, мы все родились в этом городе.

А в Атбасар он и не возвращался. Не к кому было возвращаться, родителей потерял, вырос в детдоме.

– Неужели родственников вообще не было? У казахов ведь не принято было отдавать детей в детдом?

– У него были старшая сестра и младший брат. Сестра вышла замуж, но неудачно, затем уехала на рудники. Когда родители отца умерли, двоюродный дядя сказал, что возьмет только младшего, Равнака, больше потянуть не мог – у самого 5–6 детишек было. Тогда тяжелейшая ситуация была, 90 процентов населения полегло в том регионе от эпидемии оспы. А потом еще и запретили скотоводством заниматься, начался голод. Отец год ходил беспризорником по улицам, а в день смерти Ленина, 21 января 1924 года, с такими же бездомными пацанами ютился под мостом, холод был невероятный, проходил какой-то рейд, и их всех забрали. Позже он говорил, что неизвестно, смог бы пережить ту зиму, и был благодарен за то, что его определили в детский дом. Но, наверное, и у него самого была огромная жажда жизни, желание выжить несмотря ни на что.

– Как мальчик, выросший в детдоме, сумел достичь так много? Настолько хорошо разбирался в истории, мировой литературе…

– Оба брата были очень целе­устремленные. Дядя Равнак – профессор, заслуженный изобретатель СССР, доктор наук, полковник авиации. Другая эпоха была. Они стремились к знаниям,  культуре. Представьте: отец приезжает в Алма-Ату поступать в институт и в первый же день идет… в Оперный театр! Тяга к знаниям была неимоверной. Отец не знал русского языка, но быстро выучил его.

“Бог меня защитил”

– Но образование он получил техническое?

– Тогда карьеру делали быстро. 18-летним он уже работал в рай­исполкоме. Потом его отправили на рабфак – рабочий факультет, была такая структура перед институтом. После отец окончил политехнический институт в Алма-Ате, получил специальность горного инженера в 1940 году, поехал работать. Но вскоре началась война и его забрали в армию. Воевал под Ленинградом, получил ранение, и его комиссовали. Простреленная нога на всю жизнь осталась короче другой, он хромал. Вернувшись в Алма-Ату, приступил к работе. И вскоре встретился с мамой в Оперном театре! У мамы отец был секретарем ЦК, министром юстиции, потом его репрессировали, они с Сакеном СЕЙФУЛЛИНЫМ были из одного аула, жили даже в одном доме. Она ему при знакомстве сразу сказала, что является дочерью репрессированного. А папа уже был завсектором орготдела ЦК Компартии Казахстана, это высокий пост. Но он ответил: “Я люблю тебя”. Они поженились, и через год его убрали из ЦК. В 51-м году отца арестовали, дали 10 лет, но после смерти Сталина, в 53-м году, выпустили. Кстати, родители 40 лет прожили вместе.

– Насколько изменили его годы, проведенные в заключении?

– Сильно изменили. Его отправили строить Каракумский канал в Туркмении, а там все через год погибали, настолько тяжелейшая это была работа. Он три месяца там отработал и чувствовал, что конец близок. И тут случайно начальник увидел, что он сидел с зарядами – отец ведь был специалистом по буровзрывным работам. Спросил: откуда, мол, знаешь это дело? Отец рассказал, что учился на горного инженера. Тогда его перевели куда-то в каптерку, это его и спасло. Он всегда мне говорил: “Бог меня защитил”. В 53-м году его освободили, и он, не заходя домой, пошел к Динмухамеду Кунаеву. Тот дал ему денег и сказал: “Езжай в Москву, восстанавливайся в партии”. Через столицу это было сделать быстрее, а дома процесс мог затянуться на годы. Отец несколько месяцев провел в Москве, никто даже разговаривать не хотел. Но потом все-таки добился своего, его восстановили в партии.

– Отец с Кунаевым были друзьями?

– Они познакомились во время войны, когда Кунаев был заместителем Председателя Совета Министров КазССР, бывали в совместных командировках. Не скажу, что они были близкими друзьями, но по идеям, по целям своим, бе­зусловно, близки. Кунаев очень ценил то, что делал отец. Издание “Кочевников” без его помощи было бы невозможным. Отец всегда был благодарен Кунаеву.

Мягкое имя

– Как писатель относился к детям и внукам?

– Очень сильно любил. Он каждый год ездил отдыхать с мамой на Черное море и всегда брали двоих-троих внуков, а однажды взял четверых малышей! Меня – единственного сына – очень любил. Я младший ребенок в семье, у меня три старшие сестры. Когда родилась третья, мама не хотела уходить из роддома, говорила: “Мне так стыдно!”. Папа настоял: давай еще попробуем. Когда она шла в роддом со мной, то плакала, думала: если снова дочка родится – домой не вернется. Отцу тогда 40 лет было, он плясал, когда я родился.

– Конфликта отцов и детей не было?

– Поначалу нам было трудно общаться из-за разницы в возрасте, но последние 5–6 лет я его стал понимать, мы много разговаривали. Меня назвали в честь героя известной казахской легенды о Козы-Корпеше и Баян-сулу. Отец дал это имя, все остальные были против. Старшая сестра открыто сказала: “Как он с таким именем жить будет?”. А для казахов – ласкательное мягкое имя, которое в переводе с казахского языка означает “ягненок, завернутый в одеяло”, то есть позднерожденный ягненок.

“Кочевники” заговорили по-японски

– Как же горный инженер, работавший на партийной работе, стал по-настоящему народным писателем?

– Отец всегда писал стихи, смолоду собирал народное творчество, у него была привычка все записывать. Он дал себе слово, что когда-нибудь напишет книгу об истории казахов, копил материалы, изучал архивы, количество перешло в качество к 50 годам. В большую литературу он пришел довольно зрелым, многие уже заканчивают к этому времени.

– На сколько языков уже переведены “Кочевники”?

– Полтора года назад “Кочевники” были изданы на японском языке. Впервые в Японии вышел казахский автор! То, что эта книга увидела свет через 30 лет после смерти писателя, – большое событие для казахской культуры и литературы, но оно прошло незаметно. На сегодня “Кочевники” переведены более чем на 30 языков, сейчас заканчивают перевод на немецкий.

Факты из жизни писателя

• “Кочевники” – самая издаваемая книга казахского автора, ее общий тираж – свыше трех миллионов экземпляров.

• Ильяс Есенберлин – единственный казахский автор, переведенный на японский язык.

• Историческая трилогия “Кочевники” по хронологии писалась с конца.

• Первую книгу бестселлера автор написал, когда ему было почти 50 лет.

• За 19 лет Ильяс Есенберлин написал 19 романов и две большие трилогии.

• С 9 лет будущий знаменитый писатель воспитывался в детском доме.

• У Ильяса Есенберлина и Диляры Жусупбековой четверо детей – три дочери и сын.

• Писатель очень хорошо рисовал.

• В качестве редактора Есенберлин 8 лет проработал на киностудии “Казахфильм”.

• В 1965 году стал директором республиканского издательства художественной литературы “Жазушы”.

• После “Кочевников” и “Золотой Орды” Ильяс Есенберлин хотел написать трилогию по истории казахов ХIХ века. Но не успел…

Алматы