Ильяс ДЖАНСУГУРОВ: Жизнь, поэзия, любовь

Джансугуром, который умел чи­тать и пи­сать по-арабс­ки, за­нимал­ся сбо­ром уст­ных по­эти­чес­ких про­из­ве­дений – ска­зок, пе­сен, ай­ты­сов, владел ремеслами.

С детства Ильяс слушал произведения Абая, Шер­ни­яза, Ма­хам­бе­та, Ба­зара, Аха­на, Бир­жа­на. Осо­бен­но хо­рошо бу­дущий по­эт изучил по за­писям от­ца ай­ты­сы меж­ду се­мире­ченс­ки­ми акы­нами Су­юм­ба­ем и Кун­ба­лой, Асе­том и Рыс­жа­ном, Бир­жа­ном и Са­рой.

В 1910 году Ильяс пос­ту­пил в Ка­рагашс­кую ка­захс­кую не­пол­ную сред­нюю шко­лу, где с пе­реры­вами про­учил­ся до 1917 го­да. В это же время стал писать первые стихи.

– В 18 лет отец женился на Жамиге, овдовевшей жене его старшего брата, – рассказывает “Каравану” Саят Джансугуров. – Возможно, новые родственники относились к Ильясу, как к кушук-куйеу, который должен всецело подчиняться их воле, но характер отца был не таков. Он постоянно бунтовал против этого. Этот брак продлился всего два года.

Прощание с любимой

Ле­том 1920-го Джан­су­гуров поступил на курсы учителей в Таш­кенте. В это время он ра­бота­ет кор­ректо­ром ка­захс­кой га­зеты “Ак жол”, пишет сти­хи для мо­лодеж­ной га­зеты, ре­дак­ти­ру­емой Га­ни Му­рат­ба­евым. В 1921-м возв­ра­ща­ет­ся в свой уезд, учи­тель­ству­ет в Бел­то­ганс­кой ауль­ной шко­ле. Осенью 1922-го его приг­ла­ша­ют на ра­боту в га­зету “Тил­ши”, в фев­ра­ле 1923-го он стал ди­рек­то­ром Ка­захс­ко­го инс­ти­тута на­род­но­го об­ра­зова­ния.

– В 1922 году он встретил первую настоящую любовь – Аманшу, – отметил Саят Ильясович. – Известно, что она была очень нежной и красивой женщиной. Родственник отца, Чукенов, писал, что однажды зимой встретил его, везущего на санках свою Аманшу, укутанную в теплую шубу. Оба были веселы, громко смеялись. Они работали вместе. Даже играли в одной пьесе, написанной отцом. В 1924 году он отправился на учебу в Москву, в Коммунистический институт журналистики. Уговаривал жену ехать с ним. Аманша к тому времени была больна туберкулезом. Чувствуя, что будет обузой в чужом городе, осталась дома. О ее смерти близкие не сообщили. Он узнал об этом, приехав на каникулы. Одна из очевидиц тех событий, рассказывала, что “мужчину, так убивавшегося по своей жене, я никогда не видела”. Перед отъездом он написал стихотворение “Прощание с любимой”, в котором словно предвидел беду…

“Почувствовал родную душу”

– Третьей его супругой стала моя мать, Фатима Туребаева, – говорит сын поэта. – После меня родилась дочь, которая вскоре умерла из-за недосмотра. Возможно, это стало причиной разрыва отношений. Развелись они в 1932 году. Три года мы жили в Туркестане, у родственников, пока в 1935-м отец, тогда он был широко известен, вместе с собирателем казахского фольклора Затаевичем не пригласил маму петь в Алма-Ату в филармонию. Мы поселились у Зеленого базара. Помню, как впервые увидел отца – Ильяса Джансугурова. Дома я оставался с 12-летней Гульнар, племянницей отчима Ибади Таукелова. В дверь постучали, на пороге появился высокий усатый казах. Взяв меня на руки, он беседовал со мной, а я, видимо, почувствовал родную душу”.

Саят Ильясович рассказал, как трудно жилось в то время. Отчим Ибади Таукелов, за которого Фатима вышла замуж, находясь уже в Алма-Ате, в 1937 году, как и Джансугуров, был репрессирован и отправлен в лагеря:

– Мама умерла от туберкулеза в 1943 году. Она работала корректором в газете “Социалистик Казахстан”. Ее жизнь сократила ужасная ошибка, случившаяся со статьей “Ұлы Сталин” (“Великий Сталин”), вместо буквы “Ұ” набрали “У”, что меняло заголовок статьи на “Ядовитый Сталин”. Мама, плакала глядя на нас: “Видно, не увижу вас больше”.

Саят Джансугуров стал горным инженером, окончил Московский институт цветных металлов, хотя имел немало талантов: играл на домбре, рисовал, владел словом. Но дядя Саята – Булат Ташенов, сокурсник Динмухамеда Кунаева по институту, сказал: “Ни художником, ни писателем ты не будешь. Здесь твоего отца каждая собака знает. Езжай в Москву, учиться на горного инженера. Если тебя арестуют и пошлют на рудники, будешь на своем месте...”. В Москве я познакомился со сводным братом Азатом Сулеевым, сыном Фатимы Габитовой, которую мы позже ласково называли “татеша”. Оказывается, это она его послала разыскать меня и держаться вместе”.

Сейчас Саят Джансугуров много времени уделяет изучению необъятного творчества отца, занимается переводами его стихов и рассказов на русский язык, пишет статьи об отце.

Загадка Фатимы Габитовой

Ильфа Джансугурова своего отца почти не помнит: когда его репрессировали, ей было два года. Все, что она знает о нем, слышала от матери – Фатимы Габитовой, с которой он провел пять незабвенных счастливых лет – с 1932 по 1937 год.

Ильяса Джансугурова арестовали в 1937-м в один год и месяц с Беимбетом Майлиным и Сакеном Сейфуллиным. Фатима была на последних месяцах беременности. Несмотря на это, в их квартиру вселился известный писатель, оставив им одну комнату. А вскоре семью и вовсе выгнали. Пришлось перебраться в квартиру Майлиных, где было пятеро детей. Фатима родила мальчика, назвала его Булатом. Чувствуя, что может не увидеть мужа, просила свидания, чтобы показать сына. Конвоир, явно сочувствуя арестованному, скажет: “Благословите его, пусть будет таким же поэтом, как вы”. Джансугуров ответит в сердцах: “Пусть лучше будет сапожником!”.

Личность самой Фатимы Габитовой – красивой, волевой и сильной татарской женщины – заслуживает отдельного рассказа. С ней Джансугуров соединил свою судьбу в 1932 году. К тому времени у Фатимы было трое детей от Биляла Сулеева, позже репрессированного, как и многие другие известные просветители. Фатима родила Джансугурову двух дочерей, Умут и Ильфу, и сына Азата.

– Она была женой видного деятеля образования Биляла Сулеева, стала музой Ильяса Джансугурова, а затем – Мухтара Ауэзова. В чем секрет ее обаяния?

– Сложно сказать, – говорит Ильфа Ильясовна. – Она очень хорошо, со вкусом одевалась. После переезда в Алма-Ату шила себе платья у лучших еврейских портных города. У нее был очень сильный, почти гипнотический взгляд. Еще она была очень прямой и образованной женщиной. Прекрасно знала казахский, татарский языки, училась в начальной русской школе для девочек, затем – в татарской школе, в медресе Якобие… Знала немецкий. Работала учителем казахского языка и литературы. Помню, после ареста отца, в Мерке, мама рассказывала нам древние легенды, читала стихи Магжана Жумабаева, Габдулы Тукая… У нее был удивительный казахский язык!

“Знаю, каково быть дочерью врага народа”

– В детстве мы о своем отце почти ничего не знали, – продолжает Ильфа Ильясовна. – Мама рассказывала только, что он был журналистом и умер в 1938 году. Когда жили в Мерке, после ареста отца часто замечала, что люди стараются обходить нас стороной. По этой же причине маме отказывали в работе. В 1953 году при зачислении в приемной комиссии я поняла, что такое быть дочерью “врага народа”. Вступительные экзамены на филфак МГУ, которые проходили в Алма-Ате, я сдала на пятерки. Когда вызвали, председательствующий предложил зачислить меня. Но встал парторг и спросил: “Знаешь, кто твой отец?”. И добавил, что детям “врагов народа” не место в советских вузах. Потом мне отказали в КазПИ, других вузах. Я чувствовала себя раздавленной. Рядом с домом была швейная фабрика, решила: пойду работать швеей. Но Умут по просьбе матери отнесла мои документы в институт иностранных языков. Меня зачислили на первый курс. Оказалось, это сделала декан факультета немецкого языка Жамал Куанышбаева. На свой страх и риск – в память о том, как помогали Ильяс и Фатима ее семье в голодное лихолетье. Я стала учиться, а в 1957 году объявили о реабилитации Джансугурова и других казахских деятелей...

Потом был съезд писателей, посвященный реабилитированным писателям, в том числе Сакену Сейфулину, Беимбету Майлину и Ильясу Джансугурову. Выступили жены Майлина и Сейфулина. А потом очередь дошла до мамы. Она вскользь поблагодарила Хрущева и казахстанское правительство, а потом, указывая пальцем на каждого, стала “громить” наших писателей: “Ты написал донос на Ильяса”, “Ты выгнал его семью из квартиры”, “Ты присвоил его работы”… Спустя годы семье удалось доказать, что первый и один из лучших переводов “Евгения Онегина” Пушкина сделал Джансугуров.

Дневник ее памяти

– После 1957 года Фатима Габитова активно работает над архивами отца и Биляла Сулеева, – вспоминает Ильфа Ильясовна. – Некоторые бумаги, вещи мама после ареста отца отдавала на хранение Шаре Джандарбековой (Жиенкуловой), некоторые – своим родственникам Джилкибаевым. Двоюродный брат Усман Джилкибаев работал в НКВД. Он помог сохранить некоторые бумаги и рукописи Ильяса Джансугурова. Хранить у себя было опасно: периодически проводились конфискации… В 1949 году мы благодаря Мухтару Ауэзову, опекавшему нашу семью, вернулись в Алма-Ату. После реабилитации маме выдали сумму за репрессии, на них она смогла построить дом на улице Фонвизина, 17б. Умерла она в 1965-м, завещав свой архив и архив отца трем своим детям: Булату Сулееву, Мурату Ауэзову и мне. Среди бумаг я позже обнаружила дневник мамы, она вела его периодически с 1932 года. Так удалось восстановить картину жизни отца.

В 1999 году семья Джансугуровых-Джандосовых-Габитовых-Сулеевых учредила фонд имени Ильяса Джансугурова. Издано немало книг и воспоминаний о нем и его творчестве. Но произведения Ильяса Джансугурова, наверное, еще ждут новых исследователей…