Их сцена – улица. А публика – планета

В свое время коллеги из “Вашингтон пост” провели любопытный эксперимент. Уговорили Джошуа Белла, одного из самых высокооплачиваемых исполнителей мира, поиграть на его скрипке от самого Страдивари на станции метро.

За 45 минут мимо маэстро прошли 1097 пассажиров. Задержались и послушали пару минут – семеро. Итоговая выручка – 32 доллара 17 центов. Из которых двадцатку бросила в распахнутый футляр изумленная поклонница звезды мирового уровня – она единственная узнала своего кумира.

“Мы не лабухи, в деньгах не купаемся”

Нечто подобное происходило и в Лондоне. Под мостом Ватерлоо прославленная скрипачка Тасмин Литл играла по просьбе тележурналистов целый час. За это время мимо промчалось более тысячи туристов и местных. Виртуозную игру оценили десятка полтора слушателей. Гонорар – 14,1 фунта стерлингов.

Куда менее знаменитый музыкант Анатолий Наделяев перебрался на север Германии из Благовещенска. В “жирную восьмилетку”, еще в самом начале нулевых, он однажды заработал столько, что вспоминает до сих пор:

– В Оснабрюке на площади шел мимо новый русский с двумя амбалами-охранниками. Весь такой... распальцованный. Предложил мне сыграть “Калинку-малинку”. Я отказался, и его заело. Бросил он в кофр от гитары сначала 50 марок, потом еще 50 и еще два раза по 50… “Братку” просто интересно было, куплюсь ли я? Но у меня свои принципы.

– Уважаю, – понял мужик. Марки не забрал, однако попросил сыграть ту песню, которая мне самому нравится…

Другой “уличный нелегал”, попросивший называть его “просто Олегом”, под липами Унтер-ден-Линден рассказывал мне о своем прошлогоднем знакомстве “с одним очень важным гостем из Астаны”. Чиновник под большим хмельком возвращался в свою пятизвездочную гостиницу. Увидел бывшего виолончелиста Алматинской филармонии и заказал ему какой-то ресторанный шлягер. На что получил довольно резкий ответ: “Лабухом не был, пошлости игнорирую!”.

Командированный не обиделся, покурил с Олегом, повспоминали на пару Прииртышье, где оба, оказывается, родились, а потом новый знакомец всплакнул под мелодии “Байжума” и “Кулагер”. На прощание вытащил из толстенной пачки, стянутой резинкой, новенькую стоевровую купюру. И протянул музыканту.

– За весь тот вечер мне накидали раз в десять меньше, – со счастливой улыбкой вспоминал Олег. – Больше ни разу так не везло! Улица кормит гораздо скромнее, чем многие думают.

Блеск и нищета “ангелов свободы”

О весьма жестких законах улицы подробно рассказал Йоханнес Фрич, профессор Кёльнской консерватории. Его научная деятельность посвящена исследованию жизни бродячих артистов Западной Европы. В одной из своих монографий Фрич называет их “ангелами свободы, добровольно занимающимися каторжным трудом”.

Труднее всех, как оказалось, приходится шарманщикам.

– Они называют свой инструмент “машинкой для печатания денег”, – констатирует профессор. – Ведь, когда в кармане снова пусто, можно проехаться часок-другой по улицам, и этого хватит на кружку пива с сосиской.

И хотя тяжелый ящик имеет колеса, усилий для его перемещения прилагается немало. Шарманщик все время стоит или идет. Преодолевая за 5–7 часов значительные расстояния, непрерывно крутя довольно тугую ручку...

При этом другие уличные музыканты шарманщиков за собратьев по цеху не принимают. Ведь многие к мелодиям и ритмам до выхода на пенсию вообще никакого отношения не имели. Например, изображенный на фото обладатель самолично отремонтированного механизма почти столетней давности переменил до роли старого шарманщика массу занятий: водитель трамвая, пожарный, столяр, сторож в кукольном театре...

С нотами герр Плучек не знаком, петь не умеет, но десяток классических мелодий с помощью особого валика его мини-органчик воспроизводит на улицах Любека три вечера в неделю, что добавляет к пенсии евро 150–200.

Проза закона и поэзия творчества

На самотек в законопослушных странах не пускается ничего. Например, в Великобритании долго и тщательно прорабатывали все аспекты регламентации “музыкальной стихии”. Во многом благодаря таким бунтарям, как Бонго Майк и Фрэнк Джереми.

Эти ветераны бродяжничества на протяжении многих лет требовали узаконить работу артистов под открытым небом, а также под землей. И подали судебный иск на полисмена, помешавшего их концерту в метро.

После чего и был издан закон, снимавший запреты. Первым лицензию уличного музыканта получил брат великого Ллойда Уэббера – того самого, что сочинил мюзиклы “Иисус Христос – суперзвезда” и “Кошки”.

А вот в Германии под землей пассажиров музыкой развлекать строго воспрещается – только на улице, в отведенных местах.

В культурной столице ФРГ – Кёльне – все имеющие лицензию шарманщики собираются в “амте” по понедельникам. Где и получают право на кустарный промысел по принципу “Один квартал – один музыкант”. Каждый мечтает о самом доходном участке – это перекресток торговых улиц Хохэштрассе и Шильдергассе. Но там удается покрутить ручку своей шарманки не чаще одного раза в месяц.

А вот обладателям других музыкальных инструментов в том же Кёльне разрешения для работы на улицах не требуется. Правда, муниципальная полиция и чиновники “орднунгсамта” следят за соблюдением двух основных правил: играть можно на одном месте не более двадцати минут и строго запрещено (как, впрочем, и по всему ЕС) петь под фонограмму.

В столице же “свободного государства Бавария” – свои правила. Там служащий мэрии с утра объезжает все точки, облюбованные уличными артистами. Если он находит уровень исполнительского искусства приемлемым для почтенной публики, выдает суточное разрешение.

Не все просто и у одной давней знакомой автора сих строк. Татьяна – классная бандуристка, много лет подрабатывавшая на Ремере, центральной, самой древней площади Франкфурта-на-Майне. В национальном украинском костюме, с пестрыми атласными лентами и с экзотичным инструментом, гарная экс-киевлянка привлекала повышенное внимание.

Однако вскоре, как рассказывает она сама, “стряслася у меня огромная личная драма”: артистка увлеклась неким переселенцем, бывшим завклубом из казахстанского села.

Переехала с ним на берега Дуная. Но там в управе каждый день продается только пять разрешений на работу до обеда. И пять – после. И занимать очередь приходится с раннего утра. Но, даже получив за 10 евро вожделенную бумажку, расслабляться не приходится. Играть и петь на одном, определенном чиновником, месте в том курортном городке можно лишь 45 минут. Затем требуется менять дислокацию по утвержденному в магистрате графику.

И не дай бог действовать “по-черному”! То есть в обход разрешения. О несанкционированном выступлении может стукнуть “куда следует” свой же брат, бродячий артист. Потому как действует и в мире сладостных муз волчий закон коммерческой борьбы. Убрал конкурента – получил лишний шанс побольше заработать.

Не могу по-другому!

– При желании, если не пропивать выручку, даже копить можно, – пояснял бывший цирковой гимнаст из Питера, ныне жонглирующий молотками и топориками по городам Западной Европы. – Но я, как и многие бродяги-артисты, живу одним днем. Мне так нравится – ехать, куда глаза глядят, ночевать порой в чистом поле или под кустом в спальнике. Потому что по-другому уже и не могу.

Сергей Золовкин, собственный корреспондент “Каравана” в странах ЕС. Фото Эммы Чазовой-Золовкиной