Гадание на пшеничных зернышках

В течение последних полутора месяцев казахстанские производители зерна не заключили ни одного экспортного контракта!

Информацию о снижении экспортной активности казахстанских зерновиков неделю назад опубликовало авторитетное украинское агропромышленное агентство “АПК-информ”.

Мы решили проверить ее достоверность и связались с представителем одного из мукомольных предприятий, имеющих долгосрочный контракт на поставку муки алматинским хлебопекам.

Все подтвердилось. Оказалось, что проблемы с поставками лихорадят не только экспортный, но и внутренний рынок. Руководство комбината предлагало любую цену за поставку значительных объемов пшеницы первого класса. Ни один из производителей не откликнулся на это заманчивое во всех отношениях предложение. В чем же дело? Почему казахстанские зерновики упускают выгоду?

Факт отсутствия наличия

Как вышло, что при огромном экспортном потенциале нашей страны и достаточных (по информации минсельхоза) переходящих запасах зерна в Казахстане сегодня не купить пшеницы?

И это при том, что цены просто астрономические – до 180–200 долларов за тонну. Цена закупа пшеницы Госпродкорпорацией в неприкосновенный запас родины, установленная правительством, также достаточно высока: от 14 до 18 тысяч тенге за тонну в зависимости от класса зерна.

Зерна нет? Но ведь две недели назад на коллегии министерства сельского хозяйства заместитель директора департамента земледелия Талгат Ажгалиев бодро рапортовал, что в стране наличествует около двух с половиной миллионов тонн зерна в качестве “переходящего остатка”.

Заметим: это не только зерно, припасенное Госпродкорпорацией как неприкосновенный запас. Сюда входят и “сладкие остатки”, хранящиеся у фермеров и зерновых компаний. Невольно возникает вопрос: почему в преддверии нового урожая хлеборобы не спешат с выгодой для себя освободиться от прошлогоднего зерна? Обычно в эту пору крестьяне “сбрасывают” его, обеспечивая себя деньгами на горючее, запчасти и аренду сельхозтехники. Но сегодня этого почему-то не происходит. А ведь хранение зерна на элеваторах и ХПП обойдется им в нехилую копеечку, в то время когда деньги хлеборобу нужны, как вода кактусу!

Поневоле задашься вопросом – а есть ли вообще это зерно? В целом, по информации минсельхоза, зерновой баланс страны выглядит следующим образом. В прошлом году казахстанскими хлеборобами собрано 16,5 миллиона тонн зерновых (включая рис, ячмень и прочие культуры). Это полностью покрыло потребности населения республики в хлебе, которые оцениваются в 10 миллионов тонн.

Около девяти миллионов тонн в сезон 2006/07 г. продано на экспорт. Получается, что продали чуть меньше, чем потребили, и меньше, чем собрали. Один миллион тонн – на грани балансируем! Но есть у нас еще один “страховой полис” – блуждающий “переходящий остаток” в два с половиной миллиона тонн. Как нас убеждают – он нас выручит и спасет от голода.

О пользе арифметики

Вроде бы все логично. Но что-то заставляет сомневаться. И чтобы сомнения развеять, произведем несложные арифметические действия. Итак…

Действие первое. Уберем для простоты счета нули и сравним цифры. Собрано – 16,5. Переходящий остаток – 2,5. В сумме получается 18,5.

Действие второе. Теперь посчитаем по-другому. Убрано – 16,5. Экспортировано – 9. 16,5 – 9 = 7,5. Ах, да! Есть еще остаток прошлого урожая – 2,5. 7,5 плюс 2,5, итого 10. Внутренняя потребность – тоже 10, так что вроде все сходится.

Действие третье. А теперь следите внимательно. Считаем так, как бухгалтер обычно рассчитывает баланс: 10 (потребность) плюс 9 (экспортировано) плюс 2,5 (остаток). В итоге – 21,5. Очевидно, что зерновой баланс Казахстана должен составлять 21 млн. тонн. А он составляет 18,5 млн. тонн (во всяком случае на эту цифру все ссылаются). Чем это объяснить?

Действие четвертое. 21 минус18,5 – и в итоге все те же… 2,5 миллиона тонн. Помилуйте, да ведь они уже “сидят” в тех самых 18,5 миллиона, мы их уже считали (см. действие первое)! Откуда 2,5 миллиона тонн избытка?! Его же просто в природе быть не может!

Коварная память подсказывает, что все-таки может.

“Пропавшие” миллионы

Вопрос об избытке не вчера родился. В 2004 году на очередной коллегии минсельхоза тогдашний директор департамента земледелия Арман Евниев ошарашил общественность беспрецедентным заявлением. Данные космической фотосъемки “черных паров” (пашня, подготовленная для сева), проведенной спутниками НАСА, не совпадают с отчетами областных сельхозуправлений об урожайности.

Тогда же встал вопрос о виртуальных 2,5 миллиона тонн (все та же цифра!), которые существовали только на бумаге. Этот “переходящий остаток”, накапливаясь из года в год, давил на процесс ценообразования, искажая точную картину о запасах зерна в целом. Было даже принято решение о списании энного количества пшеницы. Но… Уже через несколько лет все повторилось по новой. Вновь всплыли два с половиной миллиона тонн “избытка”.

Новая перепроверка данных минсельхозом подтвердила: судя по отчетам местных властей, избыток действительно существует. Но зерно хранят на элеваторах и хлебоприемных пунктах. Все они имеют определенную емкость, пересчитать которую несложно. Не будем снова утомлять читателя арифметикой. Скажем только, что 21,5 млн. тонн зерна (см. действие третье) у нас хранить просто негде! Суммарная емкость элеваторов и ХПП в республике значительно меньше. Отсюда вывод: приписки все-таки имеют место.

Один вопрос не дает покоя: зачем нужны приписки в рыночном обществе, где нет Госплана и продразверстки? С точки зрения бизнеса они не дают абсолютно никакой выгоды. А вот с точки зрения политической…

Приказано: выжить!

Аким – должность назначаемая. Следовательно, каждый из них прекрасно понимает, что ему не вечно сидеть в этом кресле. А для карьерного роста (и рейтинга – области и своего собственного) очень важны высокие социально-экономические показатели. Говоря по-старому, “плановые показатели”. Вот и стараются переплюнуть соседа, используя в том числе и “социалистический” трюк с приписками. К реальной экономике он не имеет никакого отношения. Более того, в отличие от акима бизнесмен-зерновик заинтересован скорее в том, чтобы преуменьшить данные об объемах своего урожая. Чтобы налогов меньше платить.

Однако стремление местных властей выслужиться может обернуться для нас настоящей проблемой! Особенно сегодня, в ситуации увеличивающихся темпов интеграции Казахстана в мировой рынок. Мы уже 15 лет, как живем в условиях, когда нет понятий “внешняя” и “внутренняя” цена. Она давно уже формируется внешним спросом и буквально представляет собой цену в морских портах плюс расходы по доставке до порта.

Естественно, мы испытываем на себе влияние всех колебаний, которые присущи мировому рынку. И от цен на зерновые в странах Мексиканского залива наши хлеборобы зависят не в меньшей мере, чем от расценок Госпродкорпорации. А на рынке ситуация, мягко скажем, не самая благоприятная.

По оценкам аналитиков снижение мировых переходящих запасов достигло 30-летнего минимума. Масла в огонь подлила и стратегическая программа США по производству биоэтанола, сырьем для которого являются зерновые культуры, в частности, кукуруза. Известно, что Уго Чавес и Фидель Кастро назвали ее “диверсией против стран третьего мира”, население которых традиционно питается маисовыми лепешками.

В странах Евросоюза переходящий остаток исчерпан. В Марокко, являющемся крупным игроком на зерновом рынке, неурожай. На Украине введен запрет на экспорт пшеницы. Не лучшим образом дела обстоят и в России.

У нас же, наоборот, ожидается большой урожай. И в этой связи возможная активность экспортеров зерна – с одной стороны, и недостоверность данных о внутренних запасах пшеницы – с другой, создают для Казахстана предпосылки возникновения крайне непростой ситуации.

Очертя голову кинувшись за экспортными барышами (и производством биоэтанола, что уже объявлено приоритетом развития сельского хозяйства), мы рискуем остаться “на бобах”.

В 2003 году мы стали свидетелями того, как наши соседи по СНГ, Россия и Украина, в одночасье лишились зерновых запасов, открыв дорогу неконтролируемому экспорту. Образовавшийся дефицит пшеницы и муки они восполняли за счет массированных закупок в Казахстане. В результате отечественные мукомолы и хлебопеки чуть было не остались без сырья и вынуждены были поднять вопрос о повышении цен на хлеб. На что мы, потребители, можем рассчитывать, если такая ситуация повторится и в этом году?

Али САЛБИЕВ