Дядя Миша-ветеран

Михаил Епифанович колол дрова на подворье, когда мы подъехали к нему в село Быструха. Он только что раскидал остатки сугроба, оставшегося с зимы. Сетуя на долго задержавшуюся холодную весну, заявил: “Картошку пора высаживать, а снег еще не сошел, вот подсохнет – начну копать огород”.

Вышедшая во двор супруга Таисия с гордостью призналась: на муже до сих пор все хозяйство держится. Квартира в Усть-Каменогорске есть – лежи себе, отдыхай, а его тянет в деревенский дом, не терпится загрузить себя работой.

На войне как на войне

Михаила мобилизовали осенью 1943 года в неполных 19 лет из села Суетка в Алтайском крае. Могли бы и раньше отправить на фронт, но работать кому-то надо было на полях, выращивать хлеб для солдат. По нынешним меркам это мальчишечья пора, а в военное время за его плечами уже было два года напряженной работы с рассвета до заката, без права на “расслабон”.

Эшелон с новобранцами пошел, как и положено, на Запад. Проехали Урал, приблизились к району боевых действий. Состав остановили в одной из деревушек и в полевом лагере из желторотых юнцов стали спешно готовить солдат для фронта.

Месяц Михаила гоняли, обучая саперному делу, а когда ребята, по мнению войскового начальства, уже чему-то научились, стали приходить “покупатели” из разных частей.

Однажды в их роту заявился коренастый капитан с обветренным лицом и спросил: “Есть среди вас сибиряки? Нужны ребята, которые не боятся морозов”. Отобрал несколько десятков, а уже через день их эшелон отсчитывал километры в восточном направлении. Полмесяца щелистые теплушки с двумя буржуйками в разных углах везли их через снег в Забайкалье, на станцию Атамановскую. Там и началась военная служба солдата Кутякова. Надо сказать, совсем не сладкая. Военных действий на Дальневосточном фронте не было, но кто мог знать, что японцы не двинут мощную Квантунскую армию в любую минуту? Поэтому расслабляться не давали. Каждый день полевые занятия в условиях морозов с пронизывающим ветром. До совершенства доводили военные навыки. Они и пригодились в августе 45-го.

В ночь на 10 августа подняли по тревоге, и через монгольские пустынные степи, делая большой крюк по безлюдным местам, часть направилась на Хайлар.

Этот городок, возведенный российскими железнодорожниками еще в конце XIX века, стоял на КВЖД, и там жили китайцы и русские, оставшиеся обслуживать дорогу на Владивосток. Городок был напичкан японскими войсками. Правда, как потом выяснилось, в самом населенном пункте жили только высокие чины, а вся многочисленная рать обитала в подземном городе в нескольких километрах. Его строили привезенные из центральных районов китайцы, которых расстреливали, чтобы они не выдали, где расположены катакомбы.

По степям часть двигалась быстро, оставляя обозы с продовольствием и водой далеко позади. Иногда появлялись японские самолеты и бомбили колонну. Кто не успевал убежать за барханы, тот погибал. На глазах Михаила погибли двое друзей – казах Еркен и односельчанин Егор. Бомба угодила в повозку, груженную касками. От ребят практически ничего не осталось. Когда подошли к Хайлару, в городе японцев не было. Зато было полно советских танкистов, они первыми вошли в город.

В катакомбах тем временем засели японские солдаты, вооруженные до зубов и оснащенные продуктами на несколько месяцев. Они создавали проблемы для Красной армии. Выкуривать их приходилось уже после подписания акта о безоговорочной капитуляции.

Как рассказал Михаил Епифанович, из подземелья поднялась только часть солдат, подчинившись приказу о сдаче в плен. Остальные остались в бетонных бункерах, не желая сдаваться.

– Их приходилось взрывать нашему саперному батальону, – поделился воспоминаниями старый солдат. – Картина была не из приятных. Многие японцы делали себе харакири, прямо лежа в постели, многие вспарывали животы в коридорах катакомб. Смрад от трупов стоял невыносимый. Самые упрямые отстреливались даже после взорванных зарядов фугасов, хотя, казалось, выжить после такого ада было невозможно. По этому подземному городу ездили на полуторке, передвигаясь от дота к доту, оттуда раздавались выстрелы. У нас от взрывов звенело в ушах. Я слышал это несколько лет после войны.

Когда советские бойцы выкурили последнего японского солдата, части, в которой служил Михаил, пришлось восстанавливать железную дорогу, помогать китайцам налаживать мирную жизнь. В Поднебесной к солдатикам относились очень дружелюбно. Самим есть нечего, а вошедшего в их жилище солдата обязательно чем-нибудь угостят.

Мужские заповеди

Только в 1950 году закончилась служба Михаила Епифановича. Из армии он вернулся в родную Суетку. Единственный сын у мамы. Послевоенная деревня была такая нищая, что многие уезжали в город на заработки. Михаил отправился в Усть-Каменогорск, который в это время бурно развивался. Снабжение было много лучше, чем в российской глубинке. Немного поработал в речном порту и в 1952 году оказался на железной дороге. Работал кочегаром, помощником машиниста до самой пенсии. И даже уже в пенсионном возрасте, по просьбе начальства, возвращался помочь, когда случалась нехватка в родном депо. За свою жизнь все полагающиеся мужчине заповеди выполнил: построил дом, произвел на свет сына и дочь, посадил дерево, и не одно.

УСТЬ‑КАМЕНОГОРСК