Что такое “жить по-деревенски” в Германии

Деревушка с названием Жабы

Вообще-то наше убежище звалось немного иначе. А “Жабы” у немцев – это аналог русскозычной глухомани “Гадюкино” или “Урюпинск”. Известная, многократно показывавшаяся по местному ТВ деревня – как символ самой глухоманистой германской глухомани.

Привезли нас к новому месту жительства поздно вечером. Толком мы не огляделись, измученные рухнули спать.

А утром огляделись – и получили культурный шок.

Лишь по изношенности ступеней, ведущих в спальню на втором этаже, поняли: новый дом наш достаточно древен (позднее выяснили – XVII век). Оснащен тем не менее всеми благами городской цивилизации. Туалет. Громадная ванная комната, сияющая кафелем. Совмещенная со столовой кухня, оборудованная электроплитой, микроволновкой, кофеваркой, тостером. В кранах горячая и холодная вода. Перебоев с которой, как позднее у местных выяснили, не было последние 50 лет.

Во дворе – ряд миленьких свежепобеленных сарайчиков под единой красной черепичной крышей.

Все двери в них без замков. В одном отсеке что-то наподобие летней кухни. Небольшое окошко, задернутое кокетливой кружевной занавеской. Стиральная и сушильная машины, раковина с горячей и холодной водой, морозильная камера, еще один холодильник...

Дубовый стол, длинная лавка вдоль одной его стороны и четыре стула с высокими прямыми спинками – с другой. Все это, а также буфет, полки для посуды и остальная мебель явно созданы рукастым мужиком веке этак в семнадцатом. Несколько поколений полировали ее рукавами и задницами до блеска, что еще больше придает очарования.

Естественно, сую любопытный свой нос за остальные двери. За одной из них – туалет (сияющий белизной унитаз, подключенный к канализации, рядом – биде, крохотная раковина для мытья рук. Вода – холодная-горячая). В другом отсеке – душевая кабинка. Все эти “удобства во дворе” даже для многих наших горожан недоступны, а тут ведь – глухая деревня!

Тук-тук, кто это к нам приехал?

Словоохотливая соседка рассказала, что населения в их деревушке – менее сотни человек.

– Вот с вами – как раз сто и будет! – сияла она всеми своими морщинками и искусственными кудряшками. – А вы к нам надолго? Всего на несколько месяцев? Наверное, в отпуске? Да! У нас вполне можно отдохнуть. Знаете, я так не люблю городского шума. Еле дождалась пенсии. Как только отработала свое – так сразу сюда и переехала. У нас на всю деревню один лишь герр Майер трудящийся. Точнее сказать, тут работает. Лесником. Да еще герр Лотце – фермер.

– И что, – продолжает она. – Никак нельзя задержаться до осени? У нас такое событие тогда произойдет! Очень важное для нас событие! Приедет фрау Проммерсбергер. Художница. Теперь живет в Гамбурге, а когда-то родилась в нашей деревне. Два раза в год привозит свои картины на родину.

Вы знаете, мы с удовольствием следим за ее развитием. Как всегда, будем по этому поводу праздновать. Соседи приедут. Вместе со своим духовым оркестром. Он у них очень хороший… Герр Майер привезет все необходимое для гриля. Конечно, и пиво тоже! – улыбается она.

Дворец вместо конюшни...

– Сколько лет моему дому? О! Я долго искала именно такой. XVII век. Вообще-то раньше здесь была конюшня… Входите, входите, не стесняйтесь!

Мы, конечно, не заставили приглашать себя дважды… Как же ошибалось мое буйное воображение при слове “конюшня”! Рисовало что-то темное, с навозом по колено. Но мы вошли в громадные стеклянные “ворота” и остолбенели. Помещение этажа на два с половиной в высоту. Гладко ошкуренные балки потемневшего от времени дерева поддерживают крышу. Откуда-то из-под самого конька свисает кованая цепь в руку толщиной, на которой держится настоящее тележное колесо, приспособленное под люстру со стеклянными “свечами” по ободу.

Пол, выложенный “диким” разновеликим камнем, отполированный за несколько столетий ногами и копытами, немного покатый в сторону сохраненного в целости стока для воды, в нескольких местах покрыт неяркими коврами. В углу телевизор, торшер, включенный компьютер, кресла вокруг журнального столика. У дальней стены – предмет моих самых глубинных и затаенных мечтаний – камин! Сооруженный из грубоотесанного камня без особых затей, но добротно и качественно.

Нештукатуреные стены, сложенные из неровно отбитых гранитных каменюк, украшены картинами в добротных рамах. И во всех углах – деревянные кадушки, ящики и керамические вазоны с цветами, цветами, цветами. Они и вьются, и свисают, и плетутся по всем стенам…

...и галерея вместо гаража

Милую нашу беседу прервал гул двигателя. В соседнем дворе хозяин в аккуратном синем комбинезоне вывел из гаража трактор, слегка похожий на советский “Беларусь”.

Что было поразительно, в глубине этого гаража висела... большая картина в добротной позолоченной раме. Также вводили в ступор абсолютная чистота и порядок, отсутствие ненужного хлама, отработавших свое запчастей, драных покрышек и замасленных тряпок. Наше сознание отказывалось понимать, что это – сельский гараж…

И как бы “на закуску”, у самого края деревни, где уже разворачивается простор полей, наткнулись мы на “избушку” лесника. Похожий на игрушечный, небольшой домик затейливой архитектуры со всех сторон окружен открытой верандой. Крышу поддерживают самодельные “колонны”. Тщательно освобожденное от коры дерево, со всеми своими неровностями и спиленными сучками, отполировано до блеска, проморено в благородно-коричневой гамме и покрыто лаком. В таком же ключе выполнены все остальные дворовые постройки. Навесы для машины, для дров, вольер для кур. Даже собачья конура оформлена таким же деревом.

Лесник окинул нас приветливым, но изучающим взглядом. Он лишь на секунду оторвался от своего занятия – окраски забора вокруг участка. Работал он… в резиновых перчатках. Банка с краской стояла на подстеленной газетке. И ни одной капли краски на траве!

– У нас, наверное, вам скучно будет, – заметил лесник и посоветовал съездить в недалеко расположенный городок, где можно посетить музей и несколько картинных галерей.

– Наверное, вам будет интересно. В одной из галерей есть подлинное полотно вашего земляка, Василия Кандинского... – добавил он.

Сергей ЗОЛОВКИН, собственный корреспондент “Каравана” в странах ЕС, фото Эммы ЧАЗОВОЙ-ЗОЛОВКИНОЙ