Блондинка “три в одном”

от “мушель жас”. Почему вышла замуж за еврейского парня, зачем уехала в Москву после школы и как она пишет свои хиты, читайте только в “Караване”!

В МОСКВУ С НЕЗНАКОМЦЕМ

– Знаю, что у вас большая семья. Вы одна такая поющая?

– У меня папа хорошо поет и сестры, но мечта стать певицей была только у меня. Родители не приветствовали пение и хотели, чтобы их дочь стала, допустим, учительницей. Папа всегда говорил, что у нас нет хороших знакомых, чтобы меня “продвинули” как певицу. А я уверяла, что для голоса никакого блата не надо, если людям нравится, они будут слушать.

– Ведь вы уехали покорять Москву, едва окончив школу?

– Да. Шла я как-то мимо парка и увидела объявление: “Алматинское объединение музыкальных ансамблей ищет девушек с хорошими вокальными данными”. Я спела на прослушивании, им понравилось, и меня сразу отправили работать в ресторан “Иссык”. Для меня, жившей в районе аэропорта, где даже ресторанов не было, это было очень почетно! В “Иссыке” меня заметил московский администратор и забрал “набираться опыта”. Я его обманула, сказав, что мне 18 лет, хотя мне было 17. Уж очень петь хотелось. Родители, естественно, были против того, чтобы отпускать меня одну с незнакомым человеком. Тем более сколько печальных историй было! Но я уехала. Меня сразу взяли в состав группы “Мистерия Буф”, и мы отправились на гастроли: Иркутск, Улан-Удэ, Москва и т.д.

РОК С МАЯКОВСКИМ

– А что вы тогда исполняли?

– Мы пели всю советскую эстраду, тогда это строго контролировалось. Нужно было петь песни популярных певцов: Софии Ротару, Анне Вески. Кто-то сочинял сам, но эти песни должна была принять комиссия и дать разрешение на исполнение. Поэкспериментировать можно было разве что в каком-нибудь колхозе. Еще нам разрешали петь рок на стихи Маяковского: “В окошке мороженое, в ящики положенное”.

Джаз я начала петь в Алма-Ате, потом был рок, с рока перешла на попсу. В то время, когда я вышла замуж, джаз оказался невостребованным, началась перестройка. Все начали писать песни типа “Белых роз”, простые такие “тыдыц-тыдыц”, и мне тоже надо было перестраиваться.

– Не было обидно себя ломать?

– Вы знаете, нет. Тем более в ресторане я пела все подряд. Ко мне сейчас ходят две ученицы заниматься, я их тоже заставляю петь все, и джаз в том числе. Чтобы они знали манеру, чтобы допевали до конца, зрителям это нравится. Когда певец мямлит, это раздражает. Иногда российских певцов слушаю и не разберу, что за слово такое, то ли “клякса”, то ли “такса”. В такое бешенство прихожу!

– И давно вы занимаетесь преподаванием?

– У меня есть студия, куда приходят женщины моего возраста и просят позаниматься с их детьми – студентами. Я берусь. Может, со временем отобью у них это желание. Но если оно настоящее, то им надо помочь. Затем я отправляю учеников в консерваторию, чтобы им там ставили голос. Вон как Диана Арбенина пела погано свои песни: окончания в нос, дыхание неправильное, а на проекте “Две звезды” спела нормальные песни и как хороша стала!

ПЕСНЯ НА ЗАВТРАК

– Вы сама пишете песни, в том числе и для других людей. Каждому ли по карману ваши сочинения?

– Конечно, по карману! Вообще, я смотрю по людям, кому можно продать, а кому нет. Есть тексты, которые пишутся для конкретной семьи, в них вплетаются имена. В таких случаях я, конечно, денежку беру.

Правда, сегодня поэтов развелось как грязи. Но труд поэта-песенника очень тяжелый. Одно дело писать стихи. А совсем другое – создавать песенные стихи. Их надо писать кратко, чтобы не было много согласных, чтобы были певучие слова. Поскольку я пишу музыку, тексты и пою, про меня говорят “три в одном”. Это притом, что я не имею музыкального образования!

– Вам это мешает?

– Иногда да. С другой стороны, муж говорит, что оно мне и не нужно, так как мое творчество идет от сердца. Многие певцы сами пишут песни, потому что знают, что для эстрады нужно. Вот Алиса Мон написала себе “Алмаз”, а так бы устала какого-нибудь текстовика просить, чтобы он сочинил такую песню!

– Сколько песен вы пишете в год?

– Сейчас я совсем обленилась, не хочу писать, а раньше штук 20 в год получалось. Это же не серийное производство, как вдохновение придет. Последние годы я писала только для других, но не для себя.

– При каких обстоятельствах была написана знаменитая “Сердце и душа”?

– Все песни пишу рано утром, особенно когда меня заставляют готовить завтрак, а я ненавижу готовить. Это сейчас я встаю более-менее рано, а раньше напоешься до ночи и встать утром – большая проблема. Мужу на завтрак надо приготовить яичницу, а она постоянно у меня сгорает. Так я объясняла Мише, что “песню пишу”. Он говорил: “Ну если плохая песня получится, Гуля, я тебя уничтожу!”. Я помню, была холодная зима, и песня “Сердце и душа” так быстро написалась, как будто Богом была подарена. Так же было и с “Одинокой женщиной”.

– Получается, что вы еще и прилично экономите?

– Ну да! Искать ни поэтов, ни композиторов мне не надо. Ведь где гарантия, что песня, которую ты покупаешь, будет хитом. Ее надо опробовать, записать, послушать, а так сделать вам никто не даст. Но я в таких случаях иду навстречу исполнителям.

СЛУЖЕБНЫЙ РОМАН

– Каких традиций придерживается ваша семья?

– Человеческих! Я могу и еврейские, и казахские блюда приготовить, проблем нет. Мне даже в детстве казалось, что люди, которые не смотрят на национальность, – какие-то особенные, может, интеллектуально выше, для них чувство любви сильнее всего, они вне ограничений. Редко бывает, что такие люди разводятся, браки очень крепкие, несмотря на то, что с разных сторон могут быть нападки.

– Ваши родители были против такого союза?

– Мои – совершенно нет. Были некоторые личности, друзья на работе, которые спрашивали: “Зачем вам это?”. Многие казахи говорили: “Что, казаха не могла найти?”, а я отвечала: “А что же вы на меня не смотрели? Вот один еврей нашел меня и женился”.

– А где вы познакомились с мужем?

– Мы работали вместе в ресторане. Михаил шикарный басист, был руководителем нашего ансамбля, любит джаз. Кроме того, он очень начитанный и корректирует меня по текстам. Его мнение для меня очень важно.

– Кто кого первым заметил?

– Это была обоюдная симпатия, и сейчас мы уже 25 лет вместе. Ругаемся, конечно, не всегда бывает гладко в семье, но никогда мне в голову даже не может прийти, чтобы уйти. Я не представляю, как можно жить с другим человеком! Да и Миша всегда так расстраивается, когда я уезжаю на гастроли.

– Муж вам подарил альбом “Оралу”. Вы давно просили его об этом?

– Это была его идея выпустить диск – дань своей родине. Михаил полностью его спродюсировал, и получился прекрасный альбом из народного репертуара. Он уговорил англичан, чтобы они согласились играть казахскую музыку, ведь она сложная, но красивая.

ОТКУПИЛАСЬ КОНЦЕРТОМ

– Презентация диска наверняка влетела вам в копеечку. Надо ли проводить такие концерты?

– У меня сейчас критический возраст – мушель жас. В такой период человек должен совершить какой-то подвиг, что-то отдать. И я думаю, что таким образом откупилась. По отзывам людей, всем очень понравилось, и я сама осталась довольна.

– Ваша дочь поет?

– Алиса учится на журфаке, хочет быть журналистом, пишет тексты, такие земфировские. Она у нас такая романтичная, витает в облаках. 20 лет уже, а все без царя в голове.

– Вам не обидно, что нет продолжателя ваших музыкальных традиций?

– Нет, совершенно. Это такой адский труд, своему ребенку не пожелаешь. Хотя Алиса к этому стремится. Но пусть закончит обучение, не обязательно же быть певцом, можно стать хорошим продюсером. Я когда увидела голливудские виллы продюсеров, то поняла, что актерские особняки на их фоне “курят в сторонке”.

Фото из архива Айгуль БАБАЕВОЙ

Марина ХЕГАЙ