Без халтуры

– Как появилась идея создания “Дома культуры”?

– Она возникла, когда мы (Елена ТАЙМАТОВА, Елена НАБОКОВА, Дмитрий ДЯГИЛЕВ) ушли из театра “АРТиШОК”. Когда стали обсуждать, как это все будет, то началось все с создания некой альтернативы “АРТиШОКу”, потому как другой системы у нас в голове не было, ведь мы делали этот театр в течение 10 лет. Но когда мы позволили себе мечтать, то возникло множество других направлений. Мы часто сталкивались с талантливыми людьми, которые не были реализованы: они работали где-то, но мечтали стать актерами, писателями, драматургами… Так возникла театральная мастерская, объединяющая всех. А из планов – создать театральное кафе, любительский театр и самим ставить профессиональные спектакли.

– Чем занимаетесь сейчас?

– У нас несколько групп – взрослых и детских, где мы обучаем актерскому мастерству. Есть прикладная мастерская под руководством Димы Дягилева. Я занимаюсь педагогикой, веду начальную и детскую группы – всегда боялась этой работы, но сейчас даже удовольствие получаю. И, конечно, мы работаем, как актеры, пусть и не в таком объеме, как в театре.

– Почему вы ушли из “АРТиШОКа”?

– Если бы два года назад мне сказали, что уйду из театра, который создавала своими руками, – не поверила бы. А случилось логическое завершение, и у меня нет ни желания вернуться, ни сожаления об этом. Этот уход показал мне мою личностную ценность, потому что когда тебя воспринимают одним из “АРТиШОКа”, то начинаешь сомневаться, можешь ли ты чего-то сам. А когда мы ушли, часть людей говорила: “А как же “АРТиШОК” без вас?”. И это очень приятно. Хотя я понимаю, что мы находимся в неравных позициях: с одной стороны, девчонкам легче, но им приходится защищать бренд. А мы можем хоть снеговика лепить и говорить, что это и есть наше творчество.

Воспитание зрителя

– Проекты, связанные с театром, могут быть коммерчески успешными?

– Они должны быть таковыми, чтобы выжить. Спектакли, наверное, – нет. Но я не люблю этот разговор про культурную политику. Мы собираемся работать как репертуарный театр, ставить раз в месяц спектакли, но мы не Бродвей, чтобы каждый раз собирать аншлаги. Мне кажется, нужно идти от обратного: коммерческая актерская работа должна быть настолько профессионально сделана, чтобы за нее не стыдно было получать деньги. На мой взгляд, это ошибочное отношение: “У меня есть халтура”. И очень плохо, что халтура. Не стыдно работать на свадьбах, ведь мы, артисты, призваны сделать, чтобы людям было приятно. Это кредо появилось, еще когда мы ушли из ТЮЗа, – что все будем делать профессионально.

– А что значит – популяризация театра?

– Вообще, все, что мы имеем, – наследие русской театральной школы. Когда я училась, у нас были преподаватели из Москвы и Санкт-Петербурга, у нас был преподаватель, который учился у Георгия Товстоногова. Сейчас этого практически нет. Ужас в том, что театр идет дальше, развивается, а к нам это не попадает. Это бесконечное синтетическое искусство, изобретаются новые формы и направления, а у нас – театр-музей. Сейчас мы занимаемся обучением. Пусть никто из них не станет артистом, но воспитание правильного зрителя – уже популяризация.

– Сейчас много частных театральных школ и студий, а что с профессиональным образованием?

– Наверное, есть и проблемы, ведь наша академия искусств набирает русскую группу раз в четыре года… А еще у людей возникла потребность играть – прошел период насыщения деньгами, посиделок в кафе, караоке. Теперь в конторах новый бум: делать корпоративные вечеринки и играть на них самим. Сейчас стало скучно приглашать артистов, пить водку и смотреть, захотелось делать что-то самостоятельно. Наши ученики начинают применять какие-то упражнения в своей жизни, и я всегда прошу мне об этом рассказывать, ведь они находят применение моей работы. Это помимо того, что они получают какую-то свободу ума и общения.

Важнее производства сосисок

– А как в вашей жизни начался театр?

– Мне кажется, что очень поздно, но дверь в мою голову выломал сразу. Это было в 14 лет, я все искала что-то и попала в кружок игры на гитаре. Парень, который преподавал, учился в Жургеневке и однажды предложил сходить в театр. Мы пошли в Лермонтовский театр, и я тогда поняла, что хочу этим заниматься. Забросила гитару, пошла в театральный кружок, а в 16 лет поступила в театральную студию к Преображенскому. Потом были училище, институт, множество мастер-классов.

– Что вы смотрели?

– Наверное, просто это был первый спектакль в моей жизни, мы смотрели “Мышьяк и старинные кружева”. Я помню, что меня потряс Женя Жуманов.

– А что театр должен нести?

– Я этим вопросом задавалась очень долго, будучи уже актрисой. А ответ нашла относительно недавно. У меня была рефлексия на тему: что мы делаем? Мы не сеем, не пашем… Однажды мы привезли педагога Вячеслава Кокорина на мастер-класс для наших студентов и сами на него попали. И он для меня открыл секрет нашей профессии. Он сказал: “Ребята, мы занимаемся публичным самопознанием, когда мы себя познаем, а люди смотрят на нас, то они через нас познают себя”. С тех пор я осознала, чем мы занимаемся, и для меня это важнее производства сосисок и выпечки хлеба.