АО “Инвестиционный фонд Казахстана” потеряло предприятие, которое оно должно было поднять с колен

Но за пять лет, пока фонд владел этим активом, никто не удосужился даже прикрыть ценное оборудование крышей.

Есть у Инвестиционного фонда Казахстана (ИФК) один очень интересный объект. До прошлого года его регулярно смот­рели потенциальные инвесторы. Наши и импортные. Но, поглядев на хозяйство, все разворачивались и уезжали. Так и стоит на продаже у фонда до сих пор. Это завод металлоконструкций в поселке Заречный под Капшагаем в Алматинской области. Если бы он в свое время выстрелил, вполне бы мог стать прорывным проектом для страны.

Завод сделан так, что может выпускать и квадратную, и круглую трубу до полуметра в диаметре. Круглая годится для любых целей – от нефтянки до ЖКХ. Сейчас в стране как раз идет массовая замена трубного хозяйства, строительство сетей водопроводов, канализации и газопровода. Но своей казахстанской продукции в стране не хватает, поэтому нам ее продают 47 стран мира. Миллионы долларов уходят в основном в Россию, Европу, на Ближний Восток и в Китай.

Квадратная труба нужная для строительства. Завод так и называется – завод по выпуску металлоконструкций гнутых профилей. Его как раз и закладывали под тогда еще будущие проекты Азиады в Алматы и ЭКСПО в Астане. Предприятие мощностью 100 тысяч тонн могло перекрыть импорт.

ИФК получил завод в 2015 году от Банка развития Казахстана – своей “сестры” по НУХ “Байтерек”. Финансовый институт забрал площадку у своего заемщика за долги. (“БРК и ИФК спешат на помощь”, “КАРАВАН” № 17 от 18 мая 2018 г.). Фонд сразу же начал искать инвестора. Но, как оказалось, найти нового хозяина для такого специфичного предприятия очень тяжело. С 2015 года ИФК проводил около пяти торгов. Всё закончилось ничем. Затем пытался продать завод по частям. Снова неудача. Год назад комплекс оценивался в 908 миллионов тенге.

Осенью 2016 года пришел арендатор – ТОО “Гудвил бизнес”. На территории попытались организовать производство дизельных энергоустановок. Его директор Даурен НУРПЕИСОВ рассказал о своем опыте работы с ИФК.

– Чем вы занимались на заводе металлоконструкций?

– Для начала подписали договор прос­того товарищества с турецкой компанией “Machineria Alem”. Мы давали специалистов и базу, турки – технологии и продукцию. Наша задача была выкупить эту базу. Потом, когда производство встанет на ноги, – отвечает руководитель “Гудвил бизнеса”. – Производили кожухи для дизель-генераторов. Они применяются для стационарных объектов, на которые невыгодно тянуть ЛЭП. За полтора года успели сделать 4 больших и 7 маленьких контейнеров. Все эти установки до сих пор работают.

По договоренности с покупателем завод проверял, как работают установки, и уже на основании этого опыта можно было сертифицировать нашу продукцию. По планам по прошествии года линия должна была выпускать не менее 15 таких контейнеров в месяц. Это неплохой рынок. У нас же территория большая. В каждом селе обязательно должна быть установка, которая обеспечит выработку электроэнергии в случае аварийного отключения. Это технические требования, работающие в Казахстане. В любом районном центре есть дворец спорта или дом культуры, они тоже должны быть обеспечены аварийным генератором. Более мощные установки покупают для своих нужд рудники.

– Почему для вас был интересен именно этот завод?

– Сама продукция – квадратная труба – интересная. И размеры самые разные. От 10 х 15 мм до 40 х 40 см. И толщиной до 16 мм. Но мы изначально настраивались выпускать круглую трубу. Сфера ее применения шире. Там принцип один: валки меняешь – и пошла новая продукция.

Китай сейчас закрыли. Поэтому вся труба идет из России. А тариф на перевозку очень дорогой. Ведь, по сути, вы везете воздух: труба внутри пустая, груз весит мало. Сколько поместится в вагон, особенно если везешь трубу большого диаметра? Поэтому ее выгоднее здесь делать. Завод мог запросто закрыть Казахстан, Узбекистан и Кыргызстан.

– Вы хотели работать на аренде и дальше? Или думали купить завод?

– Договор с Инвестиционным фондом так и составлялся – аренда с последующим выкупом. Вкладываться в чужое? Нет, спасибо. Чтобы восстановить производство, мы нашли тот китайский завод, который поставил оборудование в Заречный. Договорились, что китайцы допоставят недостающие станки, обновят, что пришло в негодность, и уже вместе будем выпускать трубу на евразийский рынок.
Мы проработали на этом месте 18 месяцев. Все это время мы вели с ИФК переговоры о покупке.

– Какую цену запросил ИФК за завод?

– Сначала 2,1 миллиарда тенге. Потом, правда, снизили до 1,8 миллиарда. Но и эта цена завышена. Я считаю, что завод стоил от силы
700 миллионов. С каждым годом его ценность будет падать. Они не уступали. Тогда я предложил сделать технический аудит. Ведь невозможно продать этот комплекс без проверки. Процедура стоила 35 тысяч долларов. Нам снова отказали. Мы предложили сделать аудит за свой счет. Проведет его специализированная фирма. Это будет интересно прежде всего вам, фонду. Вы же сейчас даже не знаете, что у вас на руках и в каком состоянии. Нам ответили, что мы можем это делать, но ИФК не будет принимать результаты в расчет. У них есть заключение “Ernst&Young” и ИФК. Этого достаточно. Но тогда и смысл делать технический аудит теряется.
Приезжал к нам аудитор от этой компании, молодой парень. Походил 15 минут, развернулся и уехал. Больше его не видели. Что напишет в отчете, если он видит только бумаги и не разбирается в технологии?

– Почему вы считаете, что цена ИФК завышена?

– Весь комплекс состоит из двух заводов. Один – действующий. Второй – недостроенный. Мы пользовались оборудованием первого. Сделали поверку. Все краны работали.

Второй смело можно вычеркивать из активов. Его монтировали в 2009 году. За это время технологии ушли вперед. И завод этот сейчас – он 6 лет стоял под снегом и дождем. Никто не соизволил даже накрыть его крышей. А надо было закрыть профилем крышу и панелями стены. Тогда он был бы законсервирован. Так его легче было бы и охранять. Процентов 50–60 станков надо полностью демонтировать и менять. Физический износ оставшегося будет в районе 50 процентов. Хотя они ни дня не работали.

Даурен показывает фотографии. В памяти всплывают картинки из учебника истории об эвакуации заводов из западной части СССР в Казахстан: в ряд стоят станки, станки, станки… Ничем не защищенные, прямо в чистом поле. Но на тех старых фото между железными рядами сновали люди. На современном снимке сталь зарастает сорняками. Местами на блестящем боку станка проглядывает ржавчина. Такой в цех уже не поставишь. Только на металлолом.

Когда я поделился этими мыслями с Нурпеисовым, он прямо сказал, что это уже происходит:
– Я, как материально ответственное лицо, делал видео и фото завода. Чтобы потом можно было показать, что есть, чего нет. Вот у меня на снимках есть стойки, на которых разворачиваются рулоны листового металла. Сами они весят под полтонны. Это хорошая дорогая сталь. Сейчас этих стоек уже нет. Куда подевались? Никто не знает. Но на фотографиях они есть. Через полгода, как нас попросили с площадки, я привозил сюда человека, который хотел купить подобное предприятие. Когда мы обходили территорию, этих стоек уже не было. На металл сдали, видимо. За полгода завод пришел в полную негодность. А тот человек прямо сказал, что на него можно выписывать похоронку. Нет этого завода. И уже не будет.

– Почему “Гудвил” ушел с площадки?

– Мы вели переговоры с фондом, но его управленцы встали в позу – или платите 1 миллиард 800 миллионов, или освобождайте. Когда в апреле 2018 года истек срок аренды, договор продлить не удалось. Фонд решил, что мы там находиться не должны. Как-то очень быстро создали комиссию. Мы полностью передали их оборудование и разошлись. По сути, разрушили нужное для страны производство.
Почему завод сейчас не имеет цены? Потому что он не введен в эксплуатацию. У него паспорта нет. Это вообще ничто. Это запчасти завода. Как они пытаются его оценить в 1,8 миллиарда, я понять не могу.

Как думает хозяин? Сначала надо понять, что он имеет. Потом определить, сколько надо вложить, чтобы все заработало. Сколько времени надо заводу на раскачку и выход продукции. Какое место на рынке он может занять. Потом только с него можно спрашивать отдачу. А тут нет, отдавай деньги сразу. Такая работа бесполезна. Подход ИФК надо менять.

Какой смысл в таком Инвестиционном фонде? Он не ценит свое имущество. На территории стоят контейнеры, которые еще никто не открывал. Они не знают, что там находится. Какое оборудование? Может, там лежит то, что позволило бы быстро ввести предприятие в строй? Я предлагал представителям ИФК открыть и посмотреть, что там есть. Те сказали, что вскрывать ничего нельзя. Если хотите, можете на наши пломбы свои пломбы повесить.

Проект “Строительство завода по выпуску металлоконструкций” в Заречном стоит на сайте ИФК до сих пор. Статус – компания бездействует. Как и два десятка других предприятий, от которых фонд не может избавиться. Справедливая, как там считают, цена на эти заводы и фабрики падает. А расходы на их охрану, амортизацию и юридические услуги фонда растут. За год ИФК только на охранников тратит по 60 миллионов тенге.

АЛМАТЫ