Александр Хапсалис: Надели парик, приклеили усы…

Очень обидно за “Кайрат”

– Я каждый год приезжаю в Алматы, где у меня живут родственники, отец, – начинает разговор Александр Хапсалис. – И, честно скажу, так обидно становится за нашу команду. Больно смотреть, когда на трибунах сидит всего несколько сотен человек. В основном – пожилые люди, которые давно знают и любят футбол. Смотришь на это и вспоминаешь, как мальчишкой бегал на Центральный стадион поболеть за “Кайрат”, и трибуны всегда были переполнены.

– Далеко ж приходилось бегать – от самого Талгара…

– Да, неблизко. Уже в восемь лет убегал из дома на футбол. Лазал на прожекторные стойки Центрального стадиона. Так милиция меня бесплатно пропускала на трибуны, лишь бы я голову себе не свернул. Водители автобусов меня хорошо знали: дожидались, пока я с футбола прибегу на автостанцию. А дома – получал от отца. Не за то, что бегал на футбол, – за то, что не ставил родителей в известность. Всех игроков “Кайрата” помню поименно, начиная со Степанова и Квочкина. Записывал в тетрадь, кто сколько сыграл матчей и забил голов.

От шума на трибунах “поехала крыша”

– Со многими из кумиров вам потом довелось сыграть в одной команде…

– Когда учился в десятом классе алма-атинского спортинтерната, мы сыграли с дублем “Кайрата” вничью – 3:3. Я забил все три мяча нашей команды. Потом были тесты по бегу, после которых меня пригласили в “Кайрат”. Первую игру в чемпионате СССР за основной состав провел летом 1974 года. Это был матч в Киеве против “Динамо”. В одном из эпизодов я сделал передачу в штрафную площадку на голову Володе Чеботареву, а тот переправил мяч в ворота рукой. Гол, естественно, не засчитали. Хотя мы уступили – 0:2, матч запомнился навсегда: я впервые вышел играть перед такой аудиторией. У меня от шума на трибунах “поехала крыша”.

– В киевское “Динамо” вы перешли в 18 лет. Не рановато?

– Как раз вовремя. В 1976 году основа “Динамо” выступала за олимпийскую сборную СССР, поэтому первую половину сезона команда отыграла дублем. Тогда за один год состоялось сразу два чемпионата: весенний и осенний. Весной, без основных игроков, мы заняли восьмое место. Могли и выше подняться, но в победной игре против тбилисского “Динамо” нам засчитали поражение за участие незаявленного футболиста и отобрали два очка. Плотность в таблице была очень высокой: наше восьмое место от третьего отделяли всего три очка… С 1978 года меня начали подпускать к основе, а в 1980-м и 1981-м выиграл с киевским клубом золотые медали чемпионата Союза. Это были мои лучшие игровые годы, просто сказка. Состав был настолько силен, что хотелось просто приходить на тренировку и учиться у ребят работе. Я всегда мечтал о киевском “Динамо”, и поэтому, когда оказался там, то поначалу боялся шелохнуться. Смотрел на Блохина, Веремеева, Мунтяна, Трошкина, как на идолов. Примерно так, как в 7–8 лет смотрел на игроков “Кайрата”.

Из Алма-Аты – под чужой фамилией

– Что за детективная история с вашим отъездом из Алма-Аты в Киев: в парике, под чужой фамилией?

– Меня хотели забрать в армию, в ЦСКА, а я на тот момент уже договорился с “Динамо”. Возвращаюсь домой вечером с тренировки, а мне бабушка из окна машет рукой: мол, иди отсюда, домой не заходи. Смотрю, во дворе “бобик” стоит. Я спрятался, дождался, пока военные ушли. На следующий день надо было лететь в Киев. На меня надели парик, приклеили усы, знакомые помогли провести на борт под чужой фамилией. Когда по аэропорту объявляли: “Александр Хапсалис, вы опоздали на рейс!”, я уже сидел в самолете.

– Киевское “Динамо” ассоциируется с колоссальными физическими нагрузками на сборах и тренировках. Как с ними справлялись, тем более что вам был поставлен диагноз – порок сердца?

– Это случилось еще в Алма-Ате при Артеме Григорьевиче Фальяне. Он очень хорошо понимал футбол, но варьировать нагрузки на тренировках не умел. Мы могли тренироваться в полдень, когда солнце стояло в зените. В “Динамо” при медобследовании у меня обнаружили проблемы с сердцем. Я месяц пролежал в клинике. Затем еще без малого год занимался по спецпрограмме: бегал минут 40 до игры, а потом еще и на базе после матча, когда все остальные отдыхали. Еще мне после игры нельзя было много кушать – только протертое яблочко. Но это не единственные мои проблемы со здоровьем: я – первый футболист, поставивший себе протезы. У меня заменены оба тазобедренных сустава. И ничего, бегаю.

Киевская мясорубка и московский бардак

– Считалось, что из киевского “Динамо” – прямая дорога в сборную СССР. Вы же сыграли за нее всего в двух матчах?

– В сборную я вообще попал случайно. Летом 1979 года первая и молодежная сборные играли свои матчи в Финляндии. В первой команде приболел Рамаз Шенгелия, и меня вызвали в нее. В том отборочном матче чемпионата Европы я и дебютировал. Забил гол, но мы сыграли – 1:1, хотя нужна была победа. После той игры убрали старшего тренера Никиту Симоняна и поставили Константина Бескова. Тот, естественно, привел в сборную своих спартаковцев. На первом сборе Бесков меня похвалил, но в команду больше не звал. Думаю, останься у руля Симонян или Олег Базилевич, я бы играл за сборную, так как был на подъеме.

– Зато в своей следующей команде – московском “Динамо” – вы застали тренера сборной Эдуарда Малофеева…

– Его в команду пригласил на свою голову старший тренер Александр Александрович Севидов. Он считал Малофеева своим сыном, а тот его сплавил. Когда летом 1985 года Малофеев возглавил московское “Динамо”, я понял, что уйду. Эдуард Васильевич не любил Валерия Лобановского и киевское “Динамо”. Он нам даже матчи киевлян запрещал смотреть.

– С Лобановским вы тоже не сошлись характерами?

– Да, нашла коса на камень. Знал, что перечить Лобановскому бесполезно, а тут вдруг полез. Он был не прав, но и я мог промолчать. Видимо, южный темперамент сказался. Хотя меня никто не выгонял, я все равно ушел и попал в это болото под названием “Динамо” (Москва). Как будто очутился после светлого дня в темной ночи. В Киеве я привык к дисциплине, а в новой команде была полная разруха, никакого порядка. Тот же Андрей Кобелев, который сейчас тренирует “Динамо”, после игры мог шампанского выпить. Оказывается, это ему тренер молодежной команды “подсказал”, что шампанское лучше восстанавливает силы, а Андрей наивно ему поверил.

Чемпион Америки

– После московского “Динамо” вы больше в высшей лиге не играли?

– Нет. После Москвы я вообще хотел закончить играть. Уехал в Киев, самостоятельно тренировался на стадионе СКА – рядом с домом. Там-то меня и заметил армейский тренер, пригласив поиграть за его команду. После киевского СКА были “Колос” (Никополь), “Звезда” (Кировоград) и “Кировец” (Ленинград). А уже оттуда уехал в Штаты.

– Другие предложения были?

– Достаточно много. Из Греции, Кипра, Австралии, но по семейным обстоятельствам я оказался в США. Там еще два года поиграл, правда, не в большой футбол, а в одну из его разновидностей – “индор-соккер”. Он похож на футзал, только площадка отделена бортиками. В составе “Сан-Диего Соккерз” я дважды стал чемпионом Америки. Чтобы играть за команду, мне пришлось пойти на небольшой подлог – занизить возраст. Но в команду меня взяли после первой тренировки. После окончания игровой карьеры решил открыть свою школу “Александр Хапсалис Дайнамо Соккерс”.

– В ней вы и директор, и тренер?

– А еще доктор и массажист. Школа небольшая. За 18 лет через нее прошли полторы тысячи детей. Есть те, кто дошел до профессионального уровня. К себе я беру всех подряд, а потом уже из них выбираю, с кем работать дальше. Из десяти обязательно найдутся два хороших мальчика или девочки. В моей школе дети начинают заниматься с трех с половиной лет. Казалось бы, чему их можно научить в таком возрасте? Но зато в шесть лет они знают, как остановить мяч, как правильно отдать пас, набивают по 200–250 раз, причем двумя ногами. Поднимаю ребят и отдаю в клубы. Они в своих командах лучшие.

– Свою футбольную школу назвали в память о динамовском прошлом?

– Да. Но спортивный костюм у меня кайратовский: в душе-то я алматинец.

Читайте в следующем номере

ЛЕТАЮЩИЙ ЗАБОЙЩИК

В конце 80-х сборная СССР по прыжкам на лыжах с трамплина успешно конкурировала с законодателями мод в этом виде спорта – финнами и немцами. На чемпионате мира 1989 года наши летающие лыжники заняли четвертое место в командных соревнованиях. Забойщиком в той команде был казахстанец Андрей Вервейкин. Сегодня он возглавляет Федерацию прыжков на лыжах с трамплина Казахстана.

О том, насколько опасны прыжки с трамплина, почему многие прыгуны – субтильного телосложения и как поймать в полете нужный ветер – в эксклюзивном интервью Андрея Вервейкина 29 января, в следующем номере “Каравана”!

Сергей РАЙЛЯН