Самый известный МИРОН

– Все свои знаковые голы помните?

– Конечно. Первый забил “Кайрату”. Это был самый первый матч в истории чемпионатов Казахстана. Мне было 23 года, и я до этого не играл на таких больших стадионах, как Центральный в Алма-Ате, меня никогда не показывали по республиканскому телевидению. Поэтому мандраж был, и не только у меня. Уже на 17-й минуте “горели” – 0:3. В перерыве успокоились, и во втором тайме Вася Сепашвили прострелил в штрафную, я принял мяч на бедро и быстро пробил. Спустя много лет разговаривали с вратарем того “Кайрата” Виталиком Кафановым. Он говорит: “Смотрю, молодой. Думаю, выйду, ты на бедро мяч остановишь, голову поднимешь, и я тебя накрою. А ты принял и на протыке дал. Остался бы в воротах – отбил”.

Сотый же забил в Павлодаре с “Кайсаром” – я тогда выступал за “Иртыш”. Мендес по краю прошел, и мяч уже за лицевую выкатывался. Защитники остановились, и голкипер Олег Воскобойников – тоже. Я же сыграл до конца и грудью внес мяч в ворота. Честно говоря, думал, что юбилейный гол забью поинтереснее. После этого минут десять все радовались, потом искали мяч, но так и не нашли.

Ферганская “история” с арабским продолжением

– В историю вошли и ваши четыре гола ферганскому “Нефтчи” в 1995 году в Кубке чемпионов…

– Там такая предыстория. В Фергане было настоящее убийство. Матч судил арбитр из Киргизии Колпаков – никогда не забуду эту фамилию. Сразу Пасько – желтую карточку. “За что?”. – “Ну ты же Пасько”! Ну, игра – ладно: наших болельщиков обкидали камнями. Все знали, что победитель пары выходит на “Аль-Наср” из Саудовской Аравии. Пошел слух, что “Нефтчи” уже договорился сыграть оба матча там: арабы берут на себя все расходы, а узбеки отдыхают. Перед ответной игрой они уже билеты в Саудовскую Аравию заказали. Нас же дома настроили – и деньгами, и по партийной линии, и по уличной.

– Это как?

– Сильные ребята перед нами выступали: коренастые, солидные. Вышли на игру. Я тогда впервые сыграл нападающего. Посчастливилось забить четыре гола. Мы победили в дополнительное время – 4:1. После игры главному тренеру “Нефтчи” Саркисяну вызывали скорую помощь – сердце схватило. Уже когда прилетели в Саудовскую Аравию, президент “Елимая” сказал, что нам предлагают играть там оба матча. За это мы получим всю выручку от проданных билетов плюс еще какую-то сумму. Не за сдачу матча, а просто, чтобы им на вторую игру к нам не лететь. Наши связались с руководством области, но те говорят, чтобы не соглашались ни в коем случае: в Семипалатинске все билеты распроданы, болельщики ждут матча. В Саудовской Аравии мы сыграли удачно, уступили всего 0:1. А дома началась катавасия. “Аль-Наср” прилетел с задержкой. Матч был назначен на пять часов, но его постоянно откладывали. Люди сидели до десяти вечера, никто не расходился. Мы с базы на стадион и обратно по 25 км три раза ездили. Слышал, что нам предлагали сыграть на следующий день в полдень, но это не устроило руководство. Зачем тогда болельщики столько времени мерзли? В общем, пошли на принцип: или сейчас – или совсем не играем. Гостям должны были засчитать поражение, но почему-то этого не сделали, и “Аль-Наср” прошел дальше.

“До сих пор не проставились”

– С семипалатинским “Елимаем” связан и другой громкий скандал – отказ принимать Кубок Казахстана после победы в финале 1996 года…

– Мы слышали, что президенты нескольких клубов подписали хартию против футбольной федерации. Ребятам сказали, что если выиграют Кубок, то получать его не будут, а сразу должны уйти в раздевалку. На премиальных же это никак не отразится. Я об этом узнал позже – на установке перед игрой не был, потому что в полуфинале с “Кайратом” сломал ногу. Когда наши выиграли, я выбежал на костылях на поле, а они в раздевалку уходят. Через три дня сказали, что финал будет переигран, а нас дисквалифицируют.

– А что за история с вашим отчислением из сборной в 1997 году перед решающими матчами отборочного цикла чемпионата мира?

– Ничего особенного не было, такое происходит в каждой команде. Можно провести аналогию с “кальяновым скандалом” в сборной России: зацепились за слово “кальян”, а что было на самом деле, никто не знает. Мы перед этим проиграли сборной Китая – 0:3. После поражения решили поговорить по-мужски. Если отчислять за нарушение режима, то надо было всю команду выгонять, начиная с водителя. А так крайними оказались только мы с Сергеем Суродеевым и Олегом Чухлебой из “Елимая”, да Сергей Коноваленко из Павлодара и Алексей Клишин из “Кайрата”. Думаю, что главный тренер Серик Бердалин просто побоялся ответственности.

– Тогда же речь шла о пожизненной дисквалификации?

– Да, но потом дали год. Я уже работал заведующим бильярдным залом в Актюбинске, как позвонил Кафанов и позвал в туркменский “Копетдаг”, который вышел в финальный турнир Кубка кубков. Говорю: “Разводи с федерацией. Я – за”. Не знаю, что там был за разговор, но мне разрешили играть. После этого дисквалификацию сняли остальным четверым. Кстати, они до сих пор не проставились. В “Копетдаге” я был недолго, предложили вернуться в Семипалатинск. А как? У меня же контракт. Но “Елимай” как-то решил вопрос.

“Базу подметали, дрова кололи”

– В 1993 году вы были в волгоградском “Роторе”. Наслышан, как президент клуба Горюнов заставлял футболистов разгружать машины…

– У него тогда еще хозяйства не было, только колхоз. Он был совсем убитым, но Горюнов его восстановил. Мы на базе питались только из этого колхоза, машины прямо с огорода шли, все свежее. Горюнов сам приезжал в сапогах и с лопатой – строить поле. Естественно, мы ему помогали. Вот от другого президента клуба пришлось натерпеться.

– Это от кого?

– Был у нас в Семее в 2009 году Сергей Горлов. Жили мы на старой базе в лесу. Так он мне говорит: “Давай мне по 2–3 человека в кочегарку уголь бросать, чтобы вам тепло было спать”. “У тебя есть рабочие, пусть кидают”. “Твои все равно же отдыхают. Вот если бы тренировались по 20 часов в сутки”. Базу заставлял подметать, дрова колоть. Потом стал руководителем ЖКХ по отоплению, но после того, как Семей заморозили, ему пять лет дали.

“Живые есть?”

– Сейчас вы работаете в “Актобе” тренером по общефизической подготовке. Скажите, почему в команде столько травм?

– Не знаю, почему так. Каждая игра – травма, каждая тренировка – травма. Первый вопрос доктору, когда команда приезжает на базу: “Живые есть?”.

– Ну а как без травм обойтись, если футболистов заставляете выходить на поле на следующий день после игры сборных, как было с Кападзе и Гейнрихом из Узбекистана?

– На тот момент в команде было девять ходячих игроков. Именно ходячих, а не бегающих. Остальные были сломаны. Мы вообще хотели за ними в Катар чартер послать. Но потом оплатили им билеты бизнес-классом на самолеты до Астаны и Актобе. Прилетели. – “Как самочувствие?” – спрашиваем. – “Один тайм вытащим”. Вышли на поле и забили победный гол шымкентскому “Ордабасы”.

– Кто в прошлом году договаривался об их переходе?

– За ними ездил я. Точнее, я поехал договариваться по Кенжисариеву, который тогда играл в ташкентском “Бунедкоре”, а заодно посмотрел матч сборной Узбекистана. Сложнее всего было с Гейнрихом – “Пахтакор” хотел за его аренду слишком много.

Первый бразильский десант

– Как получилось, что Сергей Давыдов получил восьмой номер, который у болельщиков “Актобе” ассоциируется с Саматом Смаковым?

– Когда новичкам выдавали номера, Давыдов попросил восьмой, под которым он играл в московском “Динамо”. Я говорю ему: “Сережа, под этим номером капитан играл, звезда. Тебе тяжело будет”. – “Я хочу восьмой”. Тогда позвонил Смакову: “Сэм, к нам пришел Давыдов. Хочет восьмой номер взять”. – “Да без проблем”.

– Сейчас легионерами никого не удивишь, а в 1995 году к вам в семипалатинский “Елимай” приехали первые бразильцы…

– Мы тогда выиграли чемпионат и поехали в Москву на Кубок Содружества. Подошел ко мне человек, говорит, что через него Игорь Фесуненко (известный российский журналист-международник, работавший одно время в Бразилии. – Прим. ред.) хочет устроить бразильцев в наш чемпионат. Я-то был игроком, свел его с президентом “Елимая”. Бразильцы тогда были экзотикой. Приехали двое, один из них, Маркус, заиграл, и неплохо. А на следующий год с ними приехал еще один человек, с гитарой. Раньше с нами на базе жили музыканты, которые давали концерты на стадионе. Например, “Отпетые мошенники”. Мы к этому уже привыкли. Я и подумал, что очередной музыкант приехал. Месяц этот турист у нас пробыл, потом домой отправили. Даже имя не запомнил.