Когда барьеры – не проблема

На мемориале Гусмана Косанова в Алматы ученик Торшиной-Алимжановой, Виктор Лептиков, пробежал 400 метров с барьерами только со вторым временем.

– Обычно он эти соревнования выигрывал, – посетовала Наталья. – До этого в Бишкеке пробовали стартовать быстро, но он в конце немного “закислился”. Здесь, наоборот, просила спокойнее начать. В общем, напутали с ритмом. Да и фальстарт выбил из колеи. Забег остановили, когда Лептиков уже метров 90 пробежал, выплеснул все эмоции. Потом говорил мне, что встал на повторный старт абсолютно пустой. Мы настраивались выбежать из 50 секунд, но он просто “прилипал” к дорожке.

– В начале июля параллельно пройдут два турнира – чемпионат Азии и Универсиада. Какой из них вы выбрали для себя?

– Чемпионат Азии. Здесь у нас больше шансов на медаль. Лептиков уже выступал на Универсиаде и занял 6-е место. От этого результата ни жарко ни холодно – от нас требуют пьедестала.

– Во многих видах спорта редкость, когда женщина тренирует мужчин…

– Когда я завершила карьеру, мне предложили попробовать себя тренером. Но я не могу работать с детьми – это не мое. Тогда наш тренер Александр Дениско дал мне своего подопечного Дениса Рыпакова (муж олимпийской чемпионки Ольги Рыпаковой. – Прим. ред.). Ему в то время было 25 лет, он бегал 400 метров, но захотел перейти на барьеры. Рыпаков перед этим полгода не тренировался. Стали заниматься, но барьеры у него не пошли. В конце концов Денис решил завершить карьеру, пошел зарабатывать деньги для семьи. Это не единичный случай, когда материальная составляющая перевешивает спортивную. Мужчинам нужно содержать свои семьи, а в казахстанской легкой атлетике платят немного и не всем. Поэтому у нас медали в основном выигрывают женщины, потому что мужчин сложно удержать. На легкой атлетике не заработаешь.

Допинговая составляющая

– А как же призовые на коммерческих стартах?

– Раньше они были выше, чем сейчас. Например, за победу на “Бриллиантовой лиге” платят 10 тысяч долларов, а когда я выступала, то в “Золотой лиге” были призовые 15 тысяч. Плюс бонусы. Сегодня трудно со спонсорами, финансовый кризис отразился на легкой атлетике. Да и допинговые скандалы сказываются на ее имидже – народу в наш спорт идет все меньше. Понимаю, надо бороться с допингом, чтобы молодежь была “чистая”. Но для чего вскрывать пробы 15-летней давности? Зачем в этом рыться, когда столько времени прошло?

– Одним из самых громких допинговых разоблачений в вашей дисциплине стала дисквалификация олимпийской чемпионки Афин Фани Халкии из Греции…

– Может, я скажу для кого-то обидное, но мне кажется, что она не женщина, а гермафродит. Халкия взялась из ниоткуда и тут же выиграла домашнюю Олимпиаду. Видимо, ее хорошо “подготовили” к ней.

– Какие чувства испытывают спорт­смены к пойманным на допинге коллегам?

– Ну уж точно не злорадство. Понимаете, в легкой атлетике проверяют только призеров. И если кого-то ловят и наказывают, то медали переходят к тем, кто занял место ниже. Но откуда ты знаешь, были ли они сами “чистыми”?

– Спорт проиграл борьбу допингу?

– Сейчас настолько высокие результаты, что побить мировой рекорд без допинга, как мне кажется, нереально. “Чистым” можно отобраться на Олимпиаду, но дальше подняться трудно. Нужно быть очень сильным. Таких, как наши Рыпакова и Шишигина, единицы. А народу выступает много, и все хотят побеждать.

Слагаемые рекорда

– Существует ли предел человеческих возможностей? Некоторые мировые рекорды держатся четверть века…

– Да, эти достижения долго не бьются, но потом появляется новое покрытие, обувь, еще что-то. Взять того же Боба Бимона. Он не был сильным или талантливым. Но во время его рекордного прыжка совпали все условия: удачный разбег, толчок, траектория. Вот и получился сверхдалекий прыжок (рекорд Бимона в прыжках в длину – 8,90 м – держался 23 года, а нынешнему достижению Майка Пауэлла – 8,95 м – уже 22 года. – Прим. ред.). Но такое случается очень редко.

– Вашему рекорду Казахстана в беге на 400 метров с барьерами (54,50) тоже уже 13 лет…

– Я еще в 1993 году пробежала дистанцию за 54,53 секунды – всего на 0,03 хуже. А рекорд установила в 2000 году на клубном Кубке Европы в Португалии. Там был очень сильный ветер, буквально сбивавший людей с ног, и на первой половине дистанции он дул нам в лицо. Если бы были идеальные условия, то результат мог получиться в районе 53 секунд. Вскоре после Кубка Европы я получила травму и уже не смогла выйти на такой уровень.

– Тем не менее вы выступали до 37 лет. Сложно вот так, навскидку, вспомнить бегуний, соревновавшихся так долго…

– Мерлин Отти выступает до сих пор, хотя ей уже, наверное, 50 (9-кратной медалистке Олимпиад сейчас 53 года. – Прим. ред.). Правда, бегает только в эстафете. У меня же получилось так, что зимой 2005 года я сильно переболела корью. После этого месяца три просто не могла бегать: кружилась голова, были слабые ноги. Я подняла результат до уровня 57 секунд, но было очень тяжело, иммунитет полностью ослаб. Тогда и решила больше не мучиться.

Свои – в загоне

– Упомянутая вами Отти выступала за Ямайку, а затем сменила гражданство на словенское. Как вы относитесь к модной нынче теме натурализации?

– Мне кажется, надо воспитывать своих спортсменов, создавать им условия. А то мы зимой уже несколько лет не можем тренироваться: то в манеже собираются делать ремонт, то его делают, то снова сгребают дорожку. Из-за этого мы занимаемся другими делами: плаваем, поднимаем штангу. И как после этого показывать высокие результаты? Сколько времени мы ждали, пока на Центральном стадионе в Алматы постелют нормальную дорожку – на жесткой спортсмены часто получали травмы.

– А как с этим обстоят дела у спортсменов, к примеру, в России, где работает ваш отец?

– Они круглый год сидят на сборах в Португалии. Но не бывает так, что ты съездил на сбор и тут же хорошо побежал на соревнованиях.

– Чьим бегом вы восхищаетесь?

– Россиянки Натальи Антюх, она выиграла 400 метров с барьерами на Олимпиаде в Лондоне. Девка очень сильная – была третьей на Играх в Афинах в гладком беге на 400 м. Думаю, что если бы она раньше перешла на барьеры, то мировой рекорд был бы у нее, а не у Юлии Печенкиной (52,34 в 2003 году. – Прим ред.).

От Джамбула до Алма-Аты

– А самой уникальной была, наверное, Ирина Привалова, которая сначала стала призером Олимпиады на 100-метровке, а спустя 8 лет выиграла золото в барьерном беге на 400 метров?

– Это действительно уникальное событие. Потому что, как она бежала эти барьеры с технической точки зрения, – я не буду даже комментировать (смеется).

– Вы начинали бегать у отца в Кемерово?

– Да. Потом мы переехали в Джамбул – врачи порекомендовали маме сменить климат. Отец вместе с мамой меня тренировали практически до второго курса института. В Алма-Ате же я оказалась в 18 лет у Любови Ивановны и Владимира Ивановича Никитенко.

– Вы ехали в Алма-Ату именно к ним?

– Я хотела тренироваться в столице, но никого здесь не знала, кроме них. Когда мы ездили в 10-м классе на сборы в Москву, родители не могли быть со мной рядом и меня прикрепили к Любови Никитенко. Мне понравилось. И когда она согласилась взять меня к себе, я осталась у нее.

Два батырчика – Батырхан и Тамерлан

– В детстве у вас был выбор, каким видом спорта заняться?

– Я ходила на спортивную гимнастику. Но наш тренер ушла в декрет, и нас практически бросили. Мы месяцев восемь проболтались. Когда же тренировки возобновились, у меня не все получалось, началась нервотрепка, на меня накричали. В общем, я обиделась и ушла. Родители меня и раньше звали в легкую атлетику, но я не соглашалась. А тут пошла. Начала бегать 800 метров и “полторашку”, выигрывала все детские соревнования. Однако на этих дистанциях была высокая конкуренция. Собиралась уже бросать, тогда отец уговорил меня перейти на барьеры.

– Сложно решиться на то, чтобы первого ребенка родить в 38 лет?

– Я об этом даже не думала. Наоборот, была проблема, чтобы не забеременеть во время карьеры.

– Сейчас вы воспитываете двоих мальчиков: шестилетнего Батырхана и двухлетнего Тамерлана. Однако родители обычно после первого сына хотят дочку…

– Я никогда не хотела девочку. Не знаю, почему. Всегда знала, что у меня будут мальчики.