Знаменитый «Берлинер ансамбль» отмечает 60-летие

первая премьера. В эти дни один из знаменитейших театров мира отмечает 60-летие. Все эти годы он верен принципам отца-основателя: служить зеркалом сегодняшней реальности и идти на самые дерзкие режиссёрские эксперименты. Разумеется, в репертуаре сохраняются все пьесы самого Брехта, но разве они успели устареть? «Новости культуры»

побывали в легендарном здании на берлинской Шиффбауердамм, чтобы узнать, чем живёт театр Брехта сегодня, как говорится, «из первых уст».

В этот дом Брехт переехал всего за три года до смерти. Отсюда до его любимого театра всего 7 минут пешком. И только один взгляд из окна – до кладбища, где он хотел быть похоронен.

Брехт думал о смерти свободно, без страха. Окна его комнаты в доме на Шоссейной улице 125 выходили на кладбище Доротеен, где он заранее выбрал место для могилы. Ему нравилась мысль, что когда-нибудь он окажется в компании уважаемых им Гегеля и Генриха Манна.

Вернер Риман, актер: «Берт был очень разносторонним человеком, остроумным и гостеприимным. В их с Вайгель доме всегда собирались друзья – актеры, режиссеры, единомышленники».

Елена Вайгель устраивала чудесные застолья для друзей и учеников, всегда готовила сама и обязательно что-нибудь эдакое. Оценить кулинарный талант Вайгель сегодня можно в маленьком ресторанчике в подвале дома, где жили Брехты. В меню – несколько блюд по рецептам актрисы. Мы заказали одно – тафельшпитц – нежная говядина в бульоне и овощах. Вся прелесть – в контрасте соусов – острого яблочного хрена и сладкого абрикоса. Сочетание не сочетаемого – любимый прием Вайгель. Да и Брехта тоже. Интерьер здесь составлен из декораций первых брехтовских спектаклей. Здешний светильник – в прошлой жизни – прожектор из «Мамаши Кураж».

Сценическое меню «Берлинер ансамбль» во многом осталось в наследство от Брехта и Вайгель. Сейчас у театра 5 сцен – против 2-х, которыми располагали основатели. А вот новых названий в репертуаре – значительно меньше, чем при Брехте.

Герман Вюндрих, драматург театра «Берлинер ансамбль»: «Огромное количество спектаклей, спрос на которые не утихает годами. Мы не ставим много в течение сезона. В основном, сосредоточены на Брехте и немецкой классике».

Кроме постановок Клауса Паймана – многолетнего художественного руководителя театра, здесь идут спектакли Роберта Уилсона, Георга Табори, Хайнера Мюллера. Каждый из них – самостоятельный классик. Актер и режиссер Манфред Карге пришел в театр в 1958-м, по приглашению Елены Вайгель. В январе он поставит еще один брехтовский хит – «Кавказский меловой круг». Говорит, ничего особо в пьесе не изменил – так, мелкие штрихи и детали. А еще Манфред Карге знает секрет жизненной силы текстов Брехта.

Манфред Карге, актер, режиссер: «Пока в мире существует неравенство, пьесы Брехта будут популярны. В самых сильных его произведениях – глубокий анализ капиталистической системы. Все, что происходит с нами сегодня. Но мне лично кажется, что Брехт больше всего – поэт. Во-первых, во-вторых, и, в-третьих».

После объединения Германии наследие Брехта, права на которое принадлежит его дочери Барбаре, стало более доступным материалом для экспериментов молодых режиссеров. Однако ни одного сколько-нибудь заметного так и не случилось.

Герман Вюндрих, драматург театра «Берлинер ансамбль»: «Поле для экспериментов с Брехтом сегодня – в основном, его моралите – поучительные пьесы, которые много лет были не востребованы, а сейчас набирают популярность. Они гораздо более гибки и подходят для экспериментов. Мы тоже сейчас ставим парочку таких».

И все-таки хит последних двух сезонов – Брехт-классический. «Трехгрошовая опера» в постановке американца Роберта Уилсона. Его стилистика неожиданно оказалась самой близкой к языку Брехта и его идее эпического театра. Вместо сопереживания – анализ и логическое осмысление. В инсценировке Уилсона – между актерами и зрителем – толстые слои плотного грима.

Стефан Курт, актер, исполнитель роли Мэкки-Ножа: «Грим, правда, очень тяжелый. Быть под ним два часа – совсем не просто. Но без него, думаю, не вышло бы такого яркого образа. Здесь ведь одни глаза – на пол-лица. Такими вот именно глазами Мэкки и смотрит на мир!»

Вообще разговаривать с актерами без предварительной договоренности с администрацией театра – здесь не принято. Стефан Курт сделал для нас спонтанное исключение. А вот брать с собой талисманы – даже если они живые и громко разговаривают – обычное дело. Актриса Урсула Хопфнер-Табори расстается со своей любимой Хапси только вынужденно – на сцене.

Пока актеры готовятся, зрители, не купившие билеты за месяцы вперед, пытаются поймать удачу. «Куплю два билета» – такую просьбу в руках жаждущих попасть на спектакль можно видеть здесь каждый вечер.

Черно-белая графика и вдруг – несколько мазков красной кистью. Фантастическая световая игра. Настоящее шоу, очень дорогое.

Зрители в восхищении: «Просто восхитительное впечатление! Захватывающе! И – вы правы – очень современно!»

Сегодня, когда многие не могут найти работу и заработать на жизнь, мне кажется, что романтизм «Трехгрошовой оперы» очень близок и нужен людям.

В финале оперы Мэкки-нож остается жив, что во время экономического кризиса кажется почти правильным: люди требуют сохранить им надежду. У Брехта было необыкновенное чувство времени – он всегда держал руку на пульсе. В этом сила его драматургии, а вместе с нею – и его театра.

Фото с сайта http://faculty-staff.ou.edu