Будущее никто не объяснил: почему казахстанцы не верят в завтрашний день

Казахстанский экономист Расул Рысмамбетов поделился размышлениями о том, почему в стране всё чаще обращаются к образам прошлого и как это связано с отсутствием ясного образа будущего, передает Caravan.kz.

По словам эксперта, Казахстан все глубже уходит вглубь собственной памяти. Он отмечает, что в последнее время в общественном и политическом дискурсе все чаще появляются батыры, юрты, тюркское единство. Эти элементы используются как попытка объяснить настоящее и даже запланировать будущее.

«Gallia est omnis divisa (вся Галлия разделена — Ред.). Есть ощущение, что Казахстан всё сильнее уходит вглубь собственной памяти. В последнее время адепты идеологии все чаще достают из сундуков батыров, юрты, тюркское единство — и пытаются этим объяснить настоящее, а порой даже запланировать будущее. На гербах появляются узоры, в речах — «предки», в программах — «дух степи». Не сказать, что это плохо. Скорее, это симптом. Симптом отсутствия живого, убедительного разговора о будущем», — отметил специалист.

При этом, уточнил он, речь идет не только о кочевой архаике, но и о советской мифологии, образы которой всё ещё прочно сидят в общественном сознании. Среди них — идея «жёсткого государства как гаранта порядка», приоритета плана над рынком и представления о народе как о массе, которой нужно управлять сверху.

«Ролан Барт, окажись он в Алма-Ате прошлого, глядя на очередной юбилей, где вспоминают «как было хорошо при Союзе», сказал бы: это миф, в котором прошлое сконструировано под нужды настоящего.

И правда — Союз тоже сейчас переписан как утопия, а не как конкретная система с ошибками и достижениями. Его используют как аргумент против перемен, против сложности, против будущего.

Мы как будто ищем безопасность в архаике. И не потому, что так хотим, а потому что не знаем, как ещё разговаривать с людьми, уставшими от реформ.

Ролан Барт пожал бы плечами и сказал: это классический миф. Мы берем культурный объект — шапан, имя хана, эпос — и вкладываем в него утешающий, якобы универсальный смысл: «В этом — наша сила, наша устойчивость, наш код». Но это не про силу. Это — про страх будущего», — подчеркнул Рысмамбетов.

Почему же общество всё чаще уходит в прошлое? У экономиста есть несколько видений на этот счет.

«Ну, для начала — будущее распалось. Ни один из больших нарративов, парадигм или планов — от «Казахстан 2050» до цифроуслуг — не дал эмоционального ответа на простой вопрос: как мы будем жить? Как будет жить мой ребенок?

Затем — язык настоящего выгорел. Общество не всегда доверяет словам вроде «реформа», «инфраструктура», «программа». Эти слова — из телевизора, а не из жизни. Они не трогают. Ирония в том, что именно сейчас государству как никогда нужны реформы, инфраструктура и доверие.

И наконец — у нас нет новой героики. Кто сегодня герой? Инвестор? Чиновник? Стар(та)пер? Нет. Поэтому мы вытаскиваем из прошлого Батырхана и просим его проговорить за нас слова, которые сами не можем произнести», — отметил Расул Рысмамбетов.

Что можно противопоставить? Как подметил эксперт, Барт учил не бояться мифов, а читать их, как текст. Понимать, что они не вечны. Что миф — это форма, которую можно переписать.

По его мнению, Казахстану пора предложить новый миф — миф о будущем. Не о возвращении к истокам, а о сборке новой общности на основе доверия — к аулу, району, городу. Heimat und Vaterland. Отаным, кіндік қан тамған қасиетті мекен, ауылым.

Экономист предлагает задуматься не только о великом прошлом, но и о конкретном будущем: о теплой школе с туалетом, где девочка из Кегенского района будет учиться, чтобы через 20 лет стать послом. Потому что выросла в безопасном ауле и районе.

«Не только про «возрождение великой степи» — потому что в этом есть легкое обособление. А про сильную Центральную Азию, где нет зависти, нет страха, но есть взаимовыгодный расчёт и взаимное уважение.

Мы умеем красиво говорить про предков, но боимся формулировать образы потомков. Потому что это требует честности. Ответственности. Того самого доверия, которого так не хватает. Доверия не только общества к государству, но и людей друг к другу.

Но может быть, именно сейчас — когда все кажется зыбким — пришло время предложить другой миф? Не о том, что было. А о том, что могло бы быть. И о том, что будет.

И тогда, быть может, вместо Gallia est omnis divisa in partes tres (вся Галлия разделена на три части — Ред.) мы напишем: Asia Centralis est coniuncta in partes quinque. Центральная Азия объединена — не страхом, не лозунгом, а общей судьбой», — подытожил Расул Рысмамбетов.