В Казахстане с каждым годом растет число граждан, которые официально меняют фамилию или отчество, убирая окончания «-ов», «-ев», «-ин», а также «-ович» и «-евич». Для одних это способ подчеркнуть национальную идентичность, для других – просто личное решение. Однако, по мнению политолога Газиза Абишева, вокруг этой темы возник опасный перекос: желание самоидентификации все чаще превращается в давление и стигматизацию тех, кто предпочитает сохранить старую форму фамилии, передает медиапортал Caravan.kz.
«Ежегодно немалое число людей обращается в государственные органы, меняя фамилию и имя. В частности, убирая окончания "-ов", "-ев", "-ин" в фамилиях, и "-ович", "-евич" в отчествах. Это абсолютно нормально. Лично я отношусь к этому позитивно», – написал Абишев.
Политолог подчеркнул, что подобный выбор не должен вызывать осуждения:
«Если человек не хочет ходить с фамилией и отчеством, которые были даны ему от рождения, которые носили его родители – это его право. Меняется время, меняются приоритеты, меняется личное отношение к тем или иным вещам».
Абишев отметил, что и позитивная пропаганда подобных перемен допустима, когда сторонники новых правил призывают присоединиться к ним:
«Я нормально отношусь к тому, когда люди занимаются позитивной пропагандой таких перемен. Призывают сограждан присоединиться к ним, поменять фамилию и отчество. Это тоже нормально – приобщать людей к тому, что тебе кажется правильным».
Однако, по словам эксперта, грань между убеждением и радикализацией часто стирается:
«Но когда люди, сделавшие это, начинают заниматься стигматизацией тех, кто это не делает. Начинают публично навешивать ярлыки и прочее на тех, кто отказывается менять фамилию, которую их семьи носят по 3-4, а где-то и все 5 поколений - это уже до известной степени радикализм».
Политолог предупреждает, что подобные высказывания раскалывают казахское общество, формируя ложное ощущение культурного превосходства одних над другими:
«Это действия, нацеленные на то, чтобы расколоть казахов, укрепить идею неполноценности одних и культурно-расового преимущества других. На то, чтобы стравить казахов друг с другом. Чтобы одни ненавидели других и вызывали тем самым ответную ненависть».
Абишев также напомнил, что большинство фамилий с окончаниями «-ов» или «-ев» появились у казахов всего век назад, во время паспортизации, и стали частью семейной истории:
«Получается, что у прапрадеда нынешнего гражданина в середине XIX века как таковой фамилии в ее нынешнем понимании не было. Прадед гражданина обрел ее во время всеобщей паспортизации больше ста лет назад, с этой фамилией всю жизнь прожили дед и отец гражданина, да и он сам. И только потому, что он не хочет менять эту фамилию, которую его семья носит больше ста лет, он и его дети - "проклятые рабы"?»
Особую тревогу политолог выразил в связи с тем, что подобные заявления исходят от публичных фигур:
«Одно дело, когда что-то такое несет обычный человек, не отягощенный специальным образованием, общественным статусом и государственными полномочиями. Но когда такой агрессивной раскольнической пропагандой занимаются публичные политики, в частности – депутаты Мажилиса, получающие зарплату из денег налогоплательщиков – это уже за гранью».
Он напомнил, что государство разрешает менять фамилии и имена, но не делает это обязательным, а значит, никто не имеет права навязывать подобные решения обществу:
«Государство разрешает менять фамилии и имена. Но не требует делать этого в обязательном порядке. То есть поощряемая государством общественная мораль не предполагает морального императива по отказу от транспоколенческой фамилии в пользу трендовой модели. А значит, сквернословие в адрес тех, кто пользуется своим правом этого не делать – это разжигание социальной ненависти. И те, кто это делает, должны это хорошо понимать. А может, и понимают, потому и делают».
Итак, тема изменения фамилий в Казахстане давно вышла за рамки личного решения и стала отражением культурных перемен, которые переживает общество. Отказ от окончаний «ов» и «ев», действительно, можно рассматривать как символ самоидентификации – попытку вернуть фамилиям их исконное звучание и восстановить связь с национальными традициями. Но вместе с тем это не должно превращаться в меру «правильности» гражданской позиции.
Как отмечает Газиз Абишев, подобные шаги оправданны, пока остаются выбором человека, а не навязанным общественным трендом. Любая форма давления – со стороны активистов, блогеров или политиков – превращает культурный процесс в инструмент разделения. Когда фамилия становится поводом для оценки уровня «освобождения» или «осознанности» - это уже не про культуру, а про идеологию.
При этом важно не забывать, что вопрос имени и фамилии – всегда сложная смесь личных, семейных и исторических контекстов. Для одних сохранение прежней формы – способ сохранить преемственность поколений, для других – шаг к культурной независимости. И оба варианта заслуживают уважения.
Современный Казахстан ищет баланс между историей и новым пониманием идентичности. Возвращение к корням и стремление к языковому самоуважению – естественные процессы для любой зрелой нации. Но истинная сила в том, чтобы позволить каждому самому решать, как будет звучать его имя, не делая из этого вопроса ни символа, ни ярлыка.