В Казахстане культура отмены становится все более заметным явлением, особенно когда речь идет о публичных личностях, чьи поступки вызывают широкий общественный резонанс. И недавний случай с актером Шарипом Сериком стал ярким примером того, как общественное мнение может повлиять на карьеру и репутацию человека, передает Caravan.kz.
Актер Шарип Серик оказался в центре скандала после публикации видео, на котором он агрессивно обращается со своей бывшей девушкой. В результате этого инцидента медиакомпания Salem Entertainment прекратила сотрудничество с ним, удалив его из всех проектов, включая сериал «Шакал» и фильм «Патруль: последний приказ». Этот шаг подчеркивает, насколько серьезно индустрия развлечений реагирует на подобные ситуации, особенно когда они связаны с насилием в отношении женщин.
Однако реакция общества на проступки публичных фигур в Казахстане не всегда одинакова.
Например, певец Алмас Кишкенбаев был арестован за неподобающее поведение по отношению к несовершеннолетнему курьеру, что также вызвало негативную реакцию общественности. В то же время некоторые звезды, такие как Торегали Тореали и Кайрат Нуртас, несмотря на серьезные проступки, включая нарушения ПДД и скандалы на борту самолета, продолжают пользоваться популярностью и не сталкиваются с аналогичным осуждением в тех же масштабах. Это может говорить о выборочности применения культуры отмены в стране.
Истории с отменой тех или иных звезд становятся регулярными, но механизм этих процессов до сих пор остается туманным. Здесь вступают в силу не только эмоции публики, но и более глубокие социальные и психологические процессы. Мы обратились к экспертам, чтобы понять, что на самом деле стоит за казахстанской версией cancel culture — и куда она нас ведет.
Политолог Газиз Абишев заявил, что отрицательно относится к стихийным кампаниям буллинга и попытам отмены, которыми в последние годы увлекся Казахстан.
«Проблема в том, что сами триггерные инциденты не всегда являются, а во многих случаях и не являются, спланированными злодейскими акциями или набухающими нарывами многолетних проблем.
У каждого человека есть свои тараканы в голове, свои жизненные обстоятельства, свои эмоциональные качели. Встречаются два человека в остром рассинхроне. Слово за слово — чуток искрит.
Один из двадцати случаев вываливается из двустороннего общения в коммуникативную окрестность. Рядом оказываются начиненные повесткой интерпретаторы, которые усиливают сигнал, упрощая месседж, подгоняя его под свое видение.
Начинается эскалация, во все стороны летят тревожные коды. Прилетающие в ответ диванные легионы уже не оценивают ситуацию хладнокровно, с вниманием к деталям. Они вынимают из ножен обагренные кровью предыдущих битв ятаганы — и рубят направо-налево, побеждая врагов, которые таковыми, по сути, не являются.
К чему приводит активное применение кавалеристских наскоков туда-сюда?
Эта формула действует для множества подобных социальных конфликтов, где у обеих сторон есть разумные аргументы, но никто никого не хочет слушать.
Журналист Аскар Ескараев считает, что культуры отмены так и вовсе быть не должно.
«Но тут мне стоит сделать небольшое пояснение. Я за бойкот — отказ от покупки товаров или услуг, а также поддержки. Но против культуры отмены в том виде, в котором мы ее видим в США. Я наблюдал за историями, когда эта отмена выливалась в преследование и угрозы физической расправы.
Мне кажется, очень важно понимать, что бойкот — это осознанное решение не поддерживать. А культура отмены — это эмоциональная травля масс, часто без суда, следствия и права на ошибку. Считаю неправильным «отменять» человека или компанию без решения суда и изучения всех доказательств.
Конечно, не совсем удачный пример, но можно вспомнить тот же суд Депп/Хёрд. Не оправдываю все действия актера, но суд поставил точку в этом деле. Однако до решения суда от Деппа отвернулись все», — сказал Ескараев Абишев.
По мнению психолога Замиры Сафиуллиной, в условиях, когда традиционные институты все чаще не справляются с запросами общества на справедливость, люди начинают действовать сами — быстро, громко и коллективно.
«Культура отмены становится чем-то вроде публичной порки — эмоциональной, показательной, почти ритуальной. Это уже не просто форма осуждения, а способ провести черту между тем, что считается приемлемым, и тем, что выходит за рамки.
В Казахстане отменяют не только за слова, но и за конкретные действия — особенно если речь идет о темах, которые задевают общественную чувствительность. Это может быть язык, культура, гендер, идентичность, поведение в межличностных отношениях, бытовое насилие. Пример с актером это хорошо иллюстрирует — острая реакция общества не заставила себя долго ждать.
Но у этого процесса есть и обратная сторона. Страх быть отмененным сковывает. Люди боятся высказываться открыто, даже если у них есть аргументы. Возникает внутренняя самоцензура. В результате — молчание вместо диалога, стигматизация вместо дискуссии.
Больше всех страдают публичные фигуры, но и обычные участники этого процесса эмоционально выгорают. Агрессия, тревожность и постоянный негатив становятся фоном, который влияет на всех — и на «обвинителей», и на тех, кто оказался под ударом.
На мой взгляд, культура отмены — это не зло само по себе. Это симптом времени. Это попытка общества навести порядок там, где институции не справляются. Но если ее довести до крайности — до охоты на ведьм, до социальной расправы без шанса на исправление — можно разрушить саму идею справедливости.
Особенно страшно, когда к этим процессам подключаются те, кто не до конца понимает суть происходящего — неокрепшие умы, ведомые эмоциями и стадным эффектом. Для них это не попытка отстоять ценности, а возможность почувствовать себя частью большой, яркой «битвы». Им важно не разобраться, а поучаствовать в зрелище, осудить, заклеймить — потому что «все пошли, и я пошел». Такая масса легко превращается в инструмент разрушения, не различая нюансов, мотивов и контекстов.
Поэтому важно учиться не только говорить и наказывать, но и слышать, понимать, переосмысливать. Настоящая зрелость общества — в способности не просто осудить, а дать возможность изменить поведение, сделать выводы и двигаться дальше», — считает Сафиуллина.