Однако, по мнению аналитика Руслана Султанова, это не шаг навстречу, а ход в большой геоэкономической партии, передает Caravan.kz.
«Это, скорее, жесткий ход в шахматной партии, чем уступка. Вашингтон обвиняет Казахстан в нарушении торгового баланса, хотя основной американский импорт из нашей страны – это сырье и полусырье. Так что, возможно, дело не только в экономике, но и в геополитике», – отметил эксперт.
На бумаге – 5 %, в реальности – гораздо больше
Официальная позиция – новые пошлины затронут лишь 4–5 % всего экспорта в США – примерно на $100 млн. Кажется, не так уж и страшно.
Но, если заглянуть в американскую статистику, то цифры говорят об обратном: объем импорта из Казахстана оценивается в $2,4 млрд, и под повышенные тарифы попадает до $300 млн. Разница – почти втрое. Почему так?
«Однако американская статистика говорит о других цифрах: в США было ввезено товаров из Казахстана примерно на $2,4 млрд, и около $300 млн из них подпадают под новые пошлины. В отличие от наших отчетов, в данных США фигурируют поставки, которые у нас не отражаются. Эта разница может объясняться особенностями учета, использованием реэкспортных схем и поставками через третьи страны», – подчеркнул эксперт.
Что не видно в казахстанской статистике, но видят США?
Как отметил Султанов, США фиксируют десятки миллионов долларов импорта из Казахстана по позициям, которых нет в нашей статистике.
Это, например:
«Вероятно, товар сначала уходит через третьи страны, где его перерабатывают или меняют страну происхождения. Наша статистика такие движения не отслеживает», – добавил специалист.
Почему это важно?
«Американская сторона в самом указе Трампа подчеркивает: попытки обойти пошлины через третьи страны будут караться еще более высокими ставками. Это прямой сигнал: любые схемы с реэкспортом под казахстанским происхождением отслеживаются и учитываются в тарифной политике США. То есть скрытые объемы не только не спасают от последствий – они могут усилить их», – обозначил аналитик.
По словам Султанова, ситуация с пошлинами США - напоминание о важности стратегического мониторинга внешних рисков и синхронизации торговой статистики с ключевыми партнерами. Расхождение между внутренними и внешними оценками экспорта – не просто технический нюанс, а вопрос управляемости внешнеторговой политики в условиях растущей геоэкономической турбулентности.
«Повышенные тарифы в отношении Казахстана становятся не только ценовым барьером, но и тестом на устойчивость экспортной модели. Чтобы минимизировать долгосрочные издержки, важно не столько реагировать на конкретные меры, сколько проактивно выстраивать архитектуру торговой прозрачности, отслеживания цепочек поставок и углубления доступа к альтернативным рынкам. Эффективность внешнеторговой политики сегодня - это умение видеть не 5 %, а всю карту рисков», – подытожил Руслан Султанов.