Как можно музыку продать?

Проректор по воспитательной работе консерватории им. Курмангазы, композитор Актоты Раимкулова начала писать музыку еще в четвертом классе. Сейчас она пишет симфонические и камерные произведения, создает музыку к спектаклям и кино. К примеру, ее музыка звучит в сериале “Астана – любовь моя”.

Однако наш разговор был больше посвящен ее второй и редкой для наших краев специальности – менеджменту в сфере культуры.

Менеджмент в жизни пригодится

– Вы музыкант, композитор – и решили вдруг получить бизнес-образование?

– В консерватории я получила два образования: как пианистка – у Жании Аубакировой, и как композитор – у Газизы Жубановой, и думала, что всегда буду в творчестве. Но жизнь часто корректирует наши планы. Когда я вышла из декретного отпуска – а это были 90-е годы, работы не было, тем более для композиторов. Жания Яхияевна как раз стала ректором, и когда она узнала, что у меня нет работы, то предложила: “Приходи ко мне помощником по социально-экономическим вопросам”. И я занялась тем, чем никогда не думала заниматься: это административные вопросы, организация концертов, визитов зарубежных гостей, различные проекты.

В какой-то момент я поняла, что мне нужны знания, и поступила на экспериментальную программу Международной академии бизнеса по арт-менеджменту. Когда работаешь в такой сфере, осуществляешь большие проекты, отвечаешь за многое, нужно понимать, что ты делаешь. И разбираться в финансовом, стратегическом, межкорпоративном менеджменте.

После обучения я даже к творчеству стала относиться по-другому. Стала организовывать свое время по-другому, расставлять приоритеты не только с точки зрения “мне захотелось”, но и с точки зрения процессов. Даже не бизнес-процессов, а жизненных. Поскольку мне хочется еще и музыку писать. Появляются заказы, и нужно уметь элементарно укладываться в сроки. То есть менеджерские навыки нужны любому творческому человеку.

Творчество “под заказ”

– Как вы думаете, можно ли в Казахстане делать бизнес на музыке? И вообще – стоит ли ставить так вопрос?

– Смотря какой смысл вкладывать в понятие “бизнес”. Можно, грубо говоря, “отбивать бабки”. Или рассматривать бизнес как развитие и подходить к тому же творчеству как к развивающемуся моменту. Знаете, чему учат в бизнес-школах? Не ставьте целью просто найти деньги, а ставьте цель развить ваш бизнес, относиться к этому творчески, что так или иначе приведет к высокоэффективности. То есть бизнес – это совсем не ругательное слово в искусстве.

– Для нас это пока в новинку, но на Западе музыка – это давно бизнес, где даже серьезную музыку делают самоокупаемой. Там существуют большие концертные агентства, звукозаписывающие компании. Нам такое светит?

– Исторически серьезную музыку всегда двигало меценатство. Мы знаем Гайдна как великого композитора, а ведь он был придворным композитором у князя Эстергази, который заказывал ему музыку. Такая же ситуация с заказными операми Моцарта. Но если смотреть только на прибыль, то серьезные музыкальные жанры в отличие от популярной музыки не могут себя окупить. Как и любой вид искусства. Те же самые импрессионисты с голоду умирали, потому что их на тот момент не понимали. Бывают художники, у которых есть какая-то жилка, которые могут себя продать. А есть чисто творческие люди. И им обязательно нужен импресарио.

– А композиторы сейчас как выживают?

– Сложно, если они не попадают в обойму коммерческих жанров. Хотя в последние три года выделялись государственные гранты от Министерства культуры. Композиторам дали возможность сочинять, и у нас, слава Богу, появились оперы, балеты, симфонические и камерные произведения. К сожалению, в этом году уже такой практики нет. Но будем надеяться, что традиция продолжится, потому что благодаря этому страна все-таки получает высокохудожественные произведения. Ведь композиторы на самом деле не избалованы.

Границы искусства размыты

– Вы стали продюсером фольклорно-этнографического ансамбля “Туран”. Это бизнес-проект? Он окупается?

– Знаете, я недавно как раз задумалась: почему, когда они выступают на каких-то площадках и меньше всего думают о коммерческой составляющей, их так всегда очень хорошо встречают?

– Видно, что это не просто традиционные фольклорные музыканты, они хотят сказать что-то свое…

– Я думаю, это потому, что в них нет “лубочности”. Они очень интересуются доисламской культурой казахов, древних кочевников, тенгрианством. Потому что на самом деле нельзя говорить: “Вот это казахское, вот это – неказахское”. Границы в искусстве очень размыты. Конечно, есть какой-то звуковой ряд, обороты, которые считаются присущими казахской традиционной культуре, но я прошу ребят не зацикливаться только на них. Возможно, поэтому они используют много разных инструментов. И это спасает их от гламурности. В этом их отличие.