Размер имеет значение

Цех Башкирцева – это мастерская, химлаборатория и кабинет. Маленькие комнаты, обычные пробирки, чумазые станки. Ничего из голливудского стереотипа высоких технологий – ни роботов, ни навороченных сверхкомпьютеров… Одна стена увешана дипломами, грамотами, патентами… “Это только часть, – говорит хозяин кабинета. – Вообще, у меня только технологий около 200 запатентовано. А количество изобретений я даже не подсчитывал”.

Последняя конструкция Башкирцева – мельница, которую он полгода назад представил на экономическом форуме в Иркутске. Мы разглядываем станок. Маленький, легкий, чем-то напоминает советский фотоувеличитель. И что в нем особенного?

– Эта мельница смогла то, что считалось невозможным, – улыбается изобретатель. – Она измельчила опилки так, что разрушилась кристаллическая решетка целлюлозы. А это сырье, которое можно переработать ферментами и получить глюкозу. Из глюкозы сбраживается спирт, а спирт – это биотопливо. Американцы с англичанами несколько лет назад пробовали сделать топливо из опилок и соломы. И ничего у них не вышло. А у меня получилось.

Что стоит за фразой “разрушить кристаллическую решетку”, Алексей Башкирцев объясняет на таком примере. В 1974 году японский исследователь Танигучи впервые ввел термин “нанотехнология” – от греческого “нанос”, или “карлик”. Один такой “карлик”-нанометр равен… одной миллиардной метра. Или десяти вытянутым в цепочку атомам кислорода. Фишка в том, что при таких масштабах вещества меняют свойства – именно потому, что ломается их строение. Но вот измельчить что-нибудь до наноразмера – это проблема из проблем. Во всем мире исследования на эту тему считаются сферой высоких технологий. А самыми первыми нанотехнологами, по мнению Алексея Алексеевича, были дамасские оружейники. Они умели делать лезвия толщиной в 10 нанометров! Если на такое острие падало перышко, его просто разрывало. Дамасские мастера ковали клинок и потом годами его отстукивали – сминали зернистую структуру стали. Чем мельче зерно, тем тоньше лезвие.

– Я подумал, – говорит ученый, – если можно намять металл, почему бы не попробовать сделать то же с целлюлозой? Она поменяет свойства, появятся новые вещества, начнутся реакции превращения. Самый конечный продукт этой цепочки – глюкоза, а дальше – бутанол, то есть биотопливо.

Во как нано!

Превращение опилок в горючее – только одно из направлений лаборатории Алексея Алексеевича. До этого он занимался краской и изобрел нестареющий состав под названием “цемянка”. Простейшее сырье из керамики и кирпича, измельченное до наноструктуры, приобрело свойство срастаться с поверхностью и… самообновляться. Выкрасил фасад один раз – и можно на­долго забыть про ремонт. Попутно в лаборатории заново открыли такой старый продукт, как толокно. Оказалось, обычное зерно, перемолотое на сверхмельнице Башкирцева до десятых и сотых микрона, образует новые биологически активные соединения.

Говорят, Башкирцев открыл даже секрет беспохмельной нановодки. Только держит его при себе – такую технологию опасно тиражировать: вдруг народ неправильно поймет?

Метод волнового сверхизмельчения ученый придумал около 20 лет назад. В Московском институте черной металлургии Алексей Алексеевич на своей мельнице за 55 секунд получил ультрадисперсное железо, на которое москвичи тратили целый месяц. Размер частиц – до одной сотой микрона, или 10 нанометров. “Тогда я не придал этому значения, – вспоминает ученый. – А когда со всех сторон зазвучало “нано”, подумал: “Я же этим еще в советское время занимался!”.

Потом были международные выставки, заказы от НИИ и КБ, договоры с “Казатомпромом” на изготовление нанопорошков тантала и технического кремния. Прежде в СНГ это никому не удавалось… В прошлом году Алексей Башкирцев получил патент на свою нанотехнологию сверхизмельчения и выиграл номинацию “Изобретение года” в республиканском конкурсе “Шапагат”. Казалось бы, двери распахнуты, государство оценило прорыв и дальше поддержит важнейшее научное направление. Но как раз с этим все оказалось непросто.

Бег на месте

Несколько лет назад усть-каменогорский мастер Геннадий Шаркутов показал нам свою модель легкомоторного самолета, превосходящего по ряду параметров существующие аналоги. Геннадий разработал новую геометрию крыла, новый двигатель. На свои деньги собрал экспериментальный образец в гараже. Рассуждал: модель покажет себя, и государство ухватится за возможность развить отечественное производство легких самолетов.

Но… ни один чиновник пальцем не пошевелил, чтобы поддержать изобретателя. Шаркутов уехал в Россию, там начал серийную сборку “Шарков”. Сейчас Геннадий строит авиазаводы… в Китае.

Похожих историй только в Восточном Казахстане десятки. Уникальные технологии, конструкции, методы, аппараты, продукты, программы получают авторские свидетельства, патенты и… никуда не идут. Вечной нанокраской “цемянкой” в качестве эксперимента покрыли несколько фасадов в Астане и Усть-Каменогорске. Краска осталась, государственный интерес к ней – нет. Алматинские специалисты из Академии питания выдали заключение, что толокно Башкирцева – лучшая основа для детского питания. Но чиновники сказали: зачем нам отечественное детское питание, мы его на Западе купим… Лабораторные испытания по преобразованию опилок в биотопливо прошли успешно, но с финансированием на дальнейшие исследования и пилотную установку никто не спешит.

– Я несколько раз ездил в Астану, – говорит ученый. – Никто нигде не дал ни тиынки. Сначала все соглашаются, говорят, давай бизнес-план. Но как только до денег – их нет. Я анализировал: фундаментальных прорывных исследований по нанотехнологиям в Казахстане практически нет. Есть приемы бесконечных делегаций, поездки, отчеты, презентации, представления… Деньги выделяются баснословные, но они не доходят до цели. Результатов нет. Я общался со всеми фондами. По сути, их условия являются тем же кредитом, правда, нужно не только вернуть деньги, а еще лично ответить за внедрение. Советская система душила бюрократией, а сегодняшняя просто не пускает на рынок.

Мы покидаем лабораторию усть-каменогорского ученого. Накануне ему прислали конверт с еще двумя патентами на нанопродукты, и Алексей Алексеевич вешает их на стену рядом с десятками уже имеющихся дипломов, свидетельств, грамот, патентов.

Неужели этим завершится судьба его очередных ноу-хау?

– Я оптимист, – улыбается Башкирцев. – И верю в принцип канадских хоккеистов. Помните, болельщики всегда смотрели матчи с канадцами до самого конца? Потому что они могли забить шайбу на самой последней секунде. И я не сдаюсь.

Галина ВОЛОГОДСКАЯ, Виктор ВОЛОГОДСКИЙ (фото), Усть-Каменогорск