У бедности в нашей стране сельское лицо. Адил Урманов о хлебе насущном

Крепостные получали личную свободу. Теперь их нельзя было продавать, покупать, дарить. Им дали гражданские права: заключать сделки, открывать торговые и промышленные заведения, переходить в другие сословия, свободно вступать в брак. Манифест освобождал 23,1 миллиона из 62,5 миллиона подданных империи. В том числе 22,5 миллиона душ крепостных, 1,5 миллиона дворовых и 543 тысячи человек, приписанных к заводам.

Формально причиной отмены крепостного права стало экономическое отставание от Западной Европы: система тормозила развитие страны. Да и перед Европой было стыдно.

Но истинная причина была в другом. По итогам переписи уже 1897 года, 87,5 процента населения страны были крестьяне. 36 лет назад доля крестьян была еще выше, порядка 90 процентов. Дворян и духовенства в империи было всего 2 процента. Еще 2 процента – казаки. Остальные – купцы, мещане и прочая. При таком социальном раскладе у России не было внутренних ресурсов для развития. Большая часть страны была или в “крепости”, или в общине.

Россия XIX века – страна аграрная. Экспорт хлеба играл такую же роль, как сегодня у нас нефть. Полученные деньги тратили на покупку роскоши, машин и оборудования. Особенно спрос на зерно вырос после отмены Англией пошлин в 1846 году. В эти годы среднегодовой валовой сбор зерновых составлял 36 миллионов тонн. Перед реформой доход от экспорта зерна достигал 40 миллионов рублей. Сумма огромная. Но в реальности на экспорт уходила от силы треть урожая. Львиная доля оставалась внутри страны. И казну это сильно огорчало. Петербург желал продавать больше, но резервов не было.

По статистике тех лет, средний надел в 4,5 десятины (4,9 га) кормил среднюю семью из 5 человек. Обычная урожайность – сам-3. У меня одно семечко, я его бросаю и в урожай получаю три. Это очень низкий показатель. Всего 6–8 центнеров с гектара. В Норвегии и в Англии урожайность, сам-6–8. Во Франции – сам-12. Поэтому наделы земли в России кажутся большими.

Итак, средняя урожайность – 50 пудов с десятины. Из-за трехполья 1,5 десятины отдыхают под парами. Засеяно 3 десятины. Урожай с них – 150 пудов. Минимум четверть урожая оставляем на посев в будущий год. Чтобы семье выжить, надо 13 пудов на человека в год. Хлеб – всему голова. В запас уходит 65 пудов. Прикорм для рабочей лошади – 18, для коровы – 9 пудов. Итого: расход в год – 130 пудов.

Остальное – на продажу, чтобы выручить деньги на подати и домашние расходы. Цена пуда – 1,5–2 рубля в зависимости от губернии. 20 пудов = 30–40 рублей. Подушная подать за двух мужчин – 7,5 рубля. Остаток – 22–32 рубля в год. Но это середняк “по больнице”. В реальности страной правил жесткий принцип Парето: пять из четырех крестьян были бедняками. Земли – от силы 3 десятины. Своего хлеба хватает на полгода. Остальное время семья живет на подножном корме, о чем есть многочисленные литературные свидетельства. Запасов обычно не делали. Не из чего. Голод был делом обычным.

Особенно живо это описал Лев Толстой в статье 1891 года “О голоде”. И хлеб с лебедой, и распухших детей, и наживающихся помещиков, и бесплодные попытки властей накормить всех. “Грудной ребенок хочет кормить свою кормилицу; паразит то растение, которым он питается! В самой этой затее есть что-то удивительно странное”, – считал Лев Николаевич.

Формально реформа своих целей достигла. Урожайность хлеба в стране повысилась в 1,5 раза. В основном за счет лучшего хозяйствования. Экспорт зерна в 1915 году составил 650 миллионов пудов. Россия стала крупнейшим экспортером хлеба в мире. Бедняки пошли в города, став рабочими на промышленных предприятиях.

Но не смогла достичь главной цели – создать массовое товарное производство хлеба. По данным на 1917 год, более двух третей всего товарного хлеба давали крупные предприятия, использующие наемный труд. Сейчас их назвали бы латифундиями. Еще треть – кулаки, которых было от 5 до 25 процентов от всех крестьянских хозяйств. Таким образом, к началу Первой мировой четыре из пяти крестьян в России так и оставались бедняками…

Ситуация с сельским хозяйством в Казахстане поразительно напоминает агроситуацию конца XIX века в России. С той разницей, что село у нас далеко не ведущая отрасль экономики. Но здесь живет значительная часть населения страны – как-никак 44 процента населения.

У бедности в нашей стране сельское лицо. Треть населения живет натуральным хозяйством. Выживают благодаря минимальной помощи государства: бесплатное образование, почти бесплатное здравоохранение, социальная помощь.

Но вот в плане управления и экономической организации государство умыло руки. Из-за этого любое начинание без денег почти невозможно. Тут же встанет вопрос о воде, электроэнергии, дорогах (привет программам “Питьевая вода”, развития регионов, “Дорожная карта бизнеса”), наличии кадров, семенного материала, ветеринарной защиты, нехватке агрокультуры. Все это огрехи экономической политики последних лет. Вернее, ее отсутствия. Мы продолжаем жить одним днем?