Проблема терроризма: вопросов больше, чем ответов

Дискуссии велись как по поводу причин возникновения терроризма как политического явления, так и о мерах борьбы с ним. Оказалось, что не то что единства взглядов, но даже и сколько ни будь общей позиции, здесь нет. Традиционное объяснение причин терроризма в странах третьего мира, как и в странах СНГ, состоит в бедности, ухудшающемся социально-экономическом положении населения. Когда в 1999-2000 годах Киргизия и Узбекистан вынуждены были отражать организованные и масштабные наступления боевиков в своих южных областях, практически все эксперты называли это следствием социально-экономического кризиса в странах региона, и это объяснение глубинных причин конфликта выглядело вполне удовлетворительным. Но выступивший на конференции в КИМЭП посол Испании в Казахстане де ла Парте привел другой пример терроризма — сепаратистское движение басков в одноименной провинции его страны. Дипломат заявил, что в экономическом плане население живет вполне нормально, а в политическом обладает самой широкой автономией, из известных сегодня в мире: даже полиция у басков своя. Тем не менее в течении десятилетий там не прекращается сепаратистское движение, использующее террористические методы. Испанский дипломат высказал уверенность, что терроризм порождается не объективными политическими, экономическими или социальными причинами, а есть проявление склонности к нему как таковому отдельных лиц и групп. «Терроризм это своего рода религия», заявил посол.
Кстати, он же обратил внимание, что не смотря на огромное внимание, которое уделяют проблеме терроризма международные организации. в первую очередь ООН, до сих пор нет четкого правового определения этого явления.
Это пересечение двух различных точек зрения на природу терроризма только подтверждает, что это очень сложное явление и универсальных определений и схем борьбы с ним не существует. И все же игнорировать социально-экономические корни его вряд ли стоит. Баскский терроризм с Испании, как и терроризм в британской Северной Ирландии имеют давнюю традицию, едва ли не вековую. Начинались же они во времена, когда эти регионы были далеко не самыми процветающими в своих странах, и это, наверняка, тоже сыграло свою роль в момент становления этих движений. Теперь же в них больше политически иррациональных мотивов, но поддерживаемых традицией, может быть в отдельных случаях и эмоциями типа личной мести.
В постсоветской же Средней Азии организованные формы вооруженной борьбы в лице басмаческого движения, которое, с натяжкой, можно приравнять к современному терроризму, были ликвидированы в основном к концу 20-х годов прошлого века. Традиции отстаивать свои взгляды и интересы вооруженным путем современные поколения в регионе не имеют. И если бы не ухудшающаяся социально-экономическая ситуация, то эта традиция и не начала бы возрождаться. К сожалению, это происходит.
Из этой дискуссии вытекала следующая — как бороться с терроризмом. Многие выступавшие говорили, что существует два концептуальных подхода к этому вопросу. Первый связан с акцентом на силовое подавление террористической деятельности. Второй предполагает более разнообразные методы, в том числе социальную реабилитацию наиболее склонных к поддержке террористов групп и регионов, к использованию дипломатических методов, необходимости взаимодействия в этих вопросах разных государств. Посол Испании выступил горячим сторонником этой схемы борьбы с терроризмом, которая, по его словам, приносит хорошие результаты в Стране Басков.
Об этом же говорили и казахстанские эксперты. Но как всегда бывает, более сложные схемы и труднее реализуются. Представить себе политику по социальной реабилитации южных регионов соседних с Казахстаном республик СНГ просто невозможно: последние события в Джалал-Абадской области Киргизии ярко это подтвердили. В Узбекистане же политика умиротворения недовольных сразу строилась на их силовом подавлении. Все это создает косвенную, но немалую угрозу для южных регионов Казахстана, и требует в первую очередь укрепления силовой составляющей в антитеррористической политики государства.
Еще сложнее дело обстоит с взаимодействием государств Средней Азии в борьбе с терроризмом. На первый взгляд, здесь явный прогресс: регулярно проводятся встречи политиков и экспертов, ответственных за борьбу с терроризмом, создан даже антитеррористический центр СНГ. Но на практике пока все получается по схеме «хотели как лучше, получилось как всегда». Из выступлений авторитетных экспертов на конференции в КИМЭП стало известно, что центр фактически не действует до сих пор, поскольку не налажено его финансирование.
Другим направлением борьбы с терроризмом в регионе остается формирование глобальных структур безопасности на межгосударственном уровне. В первую очередь речь идет о Шанхайской Организации сотрудничества (ШОС). На недавней встрече лидеров стран, входящих в ШОС в Санкт-Петербурге она, что называется, получила мощный импульс. Стороны договорились о сотрудничестве в борьбе с терроризмом. Но и здесь пока больше вопросов, чем ответов. Как будет функционировать эта модель сотрудничества? Насколько плотно будет работать в ней Узбекистан, который остается ключевой страной с точки зрения вопросов безопасности в регионе? Не будет ли в очередной раз воспроизведен до сих пор не очень успешный опыт антитеррористического центра в рамках СНГ? Точных ответов, как и в вопросе о природе терроризма, пока нет.