Смерть ребенка в стоматологии: анестезиолог объяснила, почему скорую не вызвали сразу

В зале суда показали видеозапись из стоматологического кабинета, где проходило лечение зубов трехлетней девочки. На кадрах видно, как во втором часу дня анестезиолог клиники Аида Жумагалиева приступает к массажу сердца ребенка. Спустя некоторое время она берет телефон и кому-то звонит. Подозреваемая объяснила, что пыталась вызвать коллегу на помощь, передает Zakon.kz.

Мы вместе работали в карантинно-химическом центре, а сейчас – в медицинском центре, стационарно-научном медицинском учреждении, и я позвала его на помощь. Человек – мой коллега, он в данный момент работает в карантинно-химическом центре, находящемся неподалеку. Я пригласила его, так как реаниматолог один не может оказывать помощь в одиночку. Всегда должен быть коллега. И помощь может оказывать любой в таких случаях, – рассказала Аида Жумагалиева.

Девушку попросили объяснить, почему не вызвали скорую помощь сразу.

Скорая помощь – это бригада, состоящая из врача и фельдшера. Врач – не реаниматолог. А на данный момент была нужна именно реанимационная помощь. Задача скорой заключается в том, чтобы довезти пациента до реанимации, до реаниматолога, и чтобы реаниматолог в дальнейшем оказывал помощь. На данный момент я являюсь реаниматологом, и мой коллега тоже является реаниматологом, и мы сразу же оказываем реанимационную помощь. Реанимационная помощь разделяется на базовую и профессиональную, а скорая помощь оказывает только базовую реанимационную помощь, – дополнила Аида Жумагалиева.

При просмотре видеозаписи в суде обратили внимание на момент, когда в кабинет приносят дефибриллятор из другого помещения, по дороге роняют его, пытаются привести в действие и затем отставляют в сторону. Согласно экспертизе, впоследствии аппарат так и не использовали.

Дефибрилляторы используются только тогда, когда зафиксирована фибрилляция в сердце. На предыдущем заседании я указала, что на мониторе был ритм 300 именно в этот момент, и он продержался, можно все это проследить, несколько секунд. Дефибриллятор используется ровно в этот момент – только в момент фибрилляции. То есть он поэтому и называется дефибриллятор. На данный момент уже произошла остановка сердца. Поэтому, когда мы менялись, я увидела, что там уже нет сердечного ритма, и дефибриллятор использовать было нельзя. Потому что он оставляет ожоги, что выявляется при вскрытии как дефект. То есть дефибриллятор во время остановки сердца не используется, – объяснила Аида Жумагалиева.

Судья у нее уточнил, осознавали ли они в тот момент, что теряют ребенка. По ее словам, разумеется: у пациентки произошла остановка сердца, однако биологическая смерть зафиксирована не была. На этом этапе было принято решение вызвать скорую помощь. Вызов, по ее утверждению, осуществила администратор клиники. Время на часах было 14:10.

Я объяснила, какая аппаратура нужна и кто должен приехать. Но приехал все равно врач скорой помощи, а я просила реанимобиль, – заявила она.

Скорая зашла к 14:15, и до 15:05 принимались меры по реабилитации ребенка. Коллега, которого звали на помощь, прибыл в стоматологию ближе к 14:34. К этому времени анестезиолога уже не было в кабинете. Она объяснила это тем, что в тот момент пошла к родителям девочки, чтобы рассказать о ситуации. До этого момента они ничего не знали. Они зашли в кабинет в 15:07, после того, как вышли сотрудники скорой помощи.

На прошлом судебном заседании мы просматривали основную часть видео, из которой стало известно, что в ходе всего процесса лечения подсудимая вместе с коллегами слушала музыку и активно вела беседу, не имеющую никакого отношения ни к лечению ребенка, ни к состоянию его здоровья. Об ухудшении состояния подсудимая узнала лишь после окончания лечения. На это я прошу обратить внимание, – сказал гособвинитель Еркебулан Шалкаров.

Адвокат подсудимой Сагынгали Елеуов возразил, отметив, что его подзащитная на протяжении всего лечения находилась рядом, монитор был направлен на нее, и, несмотря на разговоры, она контролировала состояние ребенка. По его словам, в процессе лечения не было никаких признаков, позволяющих предположить, что с пациентом может произойти нечто критическое.

Это произошло уже после того, как, что видно на видеозаписи, стоматолог ушел и начался процесс пробуждения. На записи отчетливо видно, и прошу обратить внимание: моя подзащитная почти час пыталась реанимировать ребенка. Даже когда скорая помощь уже опустила руки, сотрудники скорой, как видно на видео, стоят, смотрят в телефоны и ничего не делают. А посторонний человек, приглашенный реаниматолог, и моя подзащитная – оказывают помощь, – дополнил он.

Адвокат потерпевшей стороны Руслан Айтжанов также обратил внимание, что есть расхождения во времени смерти девочки.

В протоколе анестезиологического пособия указано иное время. Прокурор обращал внимание, что время констатации смерти – 14:23. Оно взято из медицинских документов, а именно из листков осмотра, которые заполнил подсудимый, фактически фиксируя момент смерти. Эксперт, проводивший экспертизу, также ссылается на эти данные. Однако мы видим, что реанимационные мероприятия проводились приблизительно до 15:05. Поэтому мы надеемся, что суд даст этому объективную оценку, поскольку время 14:23 указано в протоколе, заполненном подсудимым, который на прошлом заседании пояснил, что находился в шоковом состоянии, и дата с временем могли быть записаны неверно, – продолжил он.

По словам Аиды Жумагалиевой, скорая помощь фиксирует биологическую смерть.

На видео видно, что сотрудники скорой обходят тело и фиксируют признаки биологической смерти. По завершении они устно подтверждают время – 14:23. И хотя не все слышно отчетливо, понятно, что это согласовано. Врач созванивалась со старшей по смене и говорит, что они все еще продолжают реанимацию. Таким образом, время выставлено, согласованное со скорой медицинской помощью, потому что затем это время передается в полицию. Кроме того, реальное время и время на видео разнятся примерно на 20 минут. И то, что я продолжала реанимационные мероприятия до последнего, не может трактоваться негативно. Почему это рассматривают в негативном ключе? Я старалась оказать помощь до конца. Я врач, и это мое призвание. Я сделала все возможное, – сказала она.

Во время произнесения этих слов она расплакалась.