Самое ужасное осложнение коронавирусной инфекции - страх: научный руководитель Российского НИИ вакцин

“Самое страшное осложнение коронавирусной инфекции – это страх, который всё время кто-то зачем-то нагнетает. Смертность среди заразившихся ею составляет сейчас десятую долю процента. Завышенные цифры, которые дают СМИ, неизвестно откуда взяты”, – сказал в эксклюзивном интервью “КАРАВАНУ” научный руководитель Российского НИИ вакцин и сывороток имени И. И. Мечникова, заведующий кафедрой микробиологии, вирусологии, иммунологии Сеченовского университета (Москва) Виталий ЗВЕРЕВ.

Заложники успеха

– В самом деле – непонятно, кто всю эту ситуацию с коронавирусом нагнетает, – говорит академик. – Если в начале пандемии, в феврале и марте, ничего не зная о новом вирусе, никто не мог делать прогнозы – каков будет процент смертности от него, то теперь, когда около 30 процентов населения переболело коронавирусной инфекцией, всё встало на свои места: большинство, процентов 60 или даже 70, переносят заболевание бессимптомно или как обычную респираторную вирусную инфекцию. И если речь сегодня идет о том, что этот вирус в человеческой популяции останется навсегда, то процентов 70–80 населения планеты обязательно им переболеет. В этом ничего страшного нет. Живем ведь с другими инфекциями. Никто не задумывается о том, что раньше грипп, ВИЧ и вирусные гепатиты были основной причиной смертности. Теперь, когда на первых местах рак, сердечно-сосудистые и эндокринные заболевания, мы стали заложниками своего успеха.

Что касается коронавирусной инфекции, больше всего заболевают, конечно, те, кому уже за 65. К этому возрасту человек накапливает вредные привычки и хронические заболевания.

Понятно, что, если он находится на искусственной почке, его иммунная система реагирует на любую инфекцию, это может быть и не КВИ, а что угодно, грипп, например. У меня есть друг, заведующий отделением ковидной реанимации. Среди десятерых его пациентов трое были на искусственной почке, трое – тяжелые диабетики, у двоих – рак и двое с ковидной пневмонией. Так вот, выжили только двое последних. А когда говорят про высокую смертность в Италии в домах престарелых, то там средний возраст умерших был 84 года. Эти люди могли умереть от чего угодно. В наших странах вообще не доживают до такого возраста.

Однако в целом ситуация не так страшна – смертность среди заболевших коронавирусной инфекцией составляет сейчас десятую долю процента. Завышенные цифры, которые дают СМИ, неизвестно откуда взяты.

Если проанализировать процент умерших, то почти у половины лабораторный диагноз не выделил коронавирус, а подтверждали его потому, что объявили пандемию.

Так же происходит во время эпидемии гриппа: если болезнь протекает тяжело, то никто не разбирается в природе респираторной инфекции, сразу ставят диагноз грипп. Очень странно, что и он, и все прочие болезни куда-то исчезли во время пандемии коронавируса. Но так не бывает, поэтому вполне возможно, что все тяжелые случаи – это какая-то смешанная, сочетанная с коронавирусом респираторная инфекция.

– В 19-миллионном Казахстане, ссылаясь на модель “Chris Murrau” университета Вашингтона, прогнозируют на начало ноября до 100 смертей в день, а до конца года – от 20 до 40 тысяч.

– Подъем заболеваемости, безусловно, будет. Осенью и весной мы всегда с этим сталкиваемся из-за погодных условий, скученности людей в помещениях и в транспорте. Но озвученные цифры, конечно же, завышенные. В России все-таки сейчас этот ажиотаж немного спал. Людей, которые занимаются такого рода пророчествами, уже мало. Становится очевидным, что, если всё правильно организовать, никакого апокалипсиса не будет. Сейчас в Москве около 4 миллионов человек (30 процентов) имеют антитела, умерли при этом с диагнозом COVID-19 3 000 из числа заболевших. Это меньше 0,1 процента. И эпидемиологи уже сказали, что не ожидают серьезного подъема заболеваемости, а Москва – все-таки перевалочный пункт, через который ежедневно перемещается множество людей. И если уж здесь считают, что эпидемиологическая обстановка нормализовалась, то что говорить про небольшие города?

Есть такая пословица – кому война, а кому мать родна. Можно, конечно, всё пустить на самотек, и тогда уже точно нужно будет рыть могилы. Кто-то при этом получает определенные дивиденды – на масках, перчатках, лекарствах…

Для чего был нужен режим самоизоляции? Если сразу огромное количество людей будет обращаться в больницы, то не хватит ни врачей, ни коек, ни лекарств.

Зато сейчас, когда процесс растянули по времени, мы можем оказать квалифицированную помощь каждому больному, поэтому осенью смертность от коронавируса не должна быть такой, какой была раньше. Теперь всё зависит от того, как поведут себя органы здравоохранения и врачи. И если кто-то рассчитал в Казахстане, что будет 40 тысяч пациентов, то, значит, необходимо подготовить столько же коек и закупить лекарств. Я опять же повторюсь: умирают от коронавируса, как правило, люди с тяжелыми хроническими болезнями. Этот вирус не убивает, а добивает, поэтому надо заняться лечением хронических заболеваний.

Казахстанская катастрофа

– Но в Казахстане особая ситуация. Каждая семья летом этого года потеряла кого-то, среди умерших очень много врачей.

– Если лечить правильно и вовремя, любая пневмония вылечивается как положено, то есть и легкие, и здоровье восстанавливаются без потерь. Для этого есть гепариновые и гормональные препараты. Но когда это только случилось и никто ничего не знал о новом вирусе, бросились лечить всем, что было под рукой – противомалярийными препаратами, против ВИЧ, гепатита и гриппа… Но они не работали против COVID, зато вызывали осложнения, потому что создавались для борьбы совсем с другими вирусами.

Все, у кого были какие-то препараты, пытались протолкнуть свои схемы лечения, не разбираясь, поможет оно или нет.

При этом из-за нехватки инфекционистов коронавирусных больных взялись лечить врачи других специальностей, но кардиологи и офтальмологи мало что понимают в механизмах действия (кому можно, а кому – нельзя) назначаемых препаратов. Есть в протоколе – и ладно. Поэтому, мне кажется, и были такие потери. Когда разобрались, то, конечно, выяснили, что в зависимости от тяжести заболевания должно быть несколько протоколов лечения.

Цифры по заболеваемости были высокими еще из-за того, что была очень широкая диагностика, выше, чем в западных странах, где тестировали только тех, кто в тяжелом состоянии попадал в больницы. Но теперь уже понятно, что процент умерших не соответствует количеству поставленных диагнозов. Число заболевших можно спокойно умножать на 3 и даже на 4, потому что многие перенесли заболевание, даже не заметив. У меня у самого переболела вся семья, в том числе и двухлетний ребенок. У него не было никаких симптомов, но уровень антител выработался очень высокий. Что касается смертей, я твердо убежден, что умирают те люди, для которых любая инфекция является опасной. А вот то, что врачи умирали, – это, конечно, плохо. Опять же, большинство из них заражалось не в красной зоне, а в так называемой серой, куда приво-зят людей с неизвестными диагнозами, а у врачей не было соответствующей экипировки.

– В Казахстане с марта поменялось 11 протоколов лечения. В июле, например, пытались протолкнуть российский препарат “Фавипиравир” с большими побочными эффектами.

– Я могу сказать, что прямых доказательств того, что он работает именно против коронавируса, нет. Есть 2 класса препаратов от инфекционных заболеваний. Первый, специфически действуя, разрушает сам вирус. Второй класс препаратов стимулирует иммунную систему. Но что касается коронавируса, тут ситуация непростая. Здесь надо понимать, какие препараты являются правильными, потому что не всегда стимуляция иммунной системы направляет ее на борьбу с болезнью, а наоборот – усугубляет ее течение. Высокоэффективных препаратов индукторов интерферонов для стимуляции иммунитета производится очень мало и из-за дороговизны они не используются в широкой практике. Однако по-настоящему специфических лекарств для борьбы с коронавирусом пока нет. Аяуаска – для души, золотая икра – для желудка: какие посткарантинные капризы появились у миллионеров

Но это не означает, что нужно пробовать всё подряд только потому, что эти препараты работали против других вирусов.

Противогриппозные, к примеру, не будут действовать против коронавируса, потому что у него нет таких белков, как у гриппа.

Другое дело, что сейчас приближается сезон острых респираторных заболеваний, поэтому обязательно нужно привиться от гриппа. Никто еще не знает, как он будет протекать в сочетании с коронавирусом. Все препараты интерферона, так называемые иммуномо-дуляторы, которые мы обычно применяем, вполне подойдут для его профилактики.

Профанация учебы

– Как вы оцениваете вакцину, разработанную Российским национальным исследовательским центром эпидемиологии и микробиологии имени Гамалеи?

– Ничего сказать не могу, потому что протоколов исследований я не видел. Создать за такой короткий срок вакцину, конечно, можно, но доказать, что она хорошая и безвредная, пока не закончится третья фаза клинических испытаний, нельзя.

Говорят, что эта вакцина будет давать иммунитет на 2 года. Но как можно утверждать это, если мы даже не знаем, какой бывает иммунитет после перенесенного заболевания, сколько он будет продолжаться и будет ли он вообще. Когда будут десятки тысяч привитых этой вакциной, тогда можно будет делать какие-то заключения о том, насколько она эффективна и, самое главное, безопасна. А мы сейчас собираемся вводить ее здоровым людям, причем разного возраста, но не знаем, как она работает на молодых и пожилых людях и как она поведет себя, когда вирус попадет в их организм.

– В Казахстане начался новый учебный год. Дистанционно, а вот в России – как обычно. Чьи действия более целесообразные?

– Немецкие коллеги написали, что главная потеря от пандемии – это то, что не удалось нормально обучить в прошедшем полугодии школьников и студентов. У них есть поговорка: "Чему маленький Ганс не учился, того большой Ганс знать не будет". То есть электронное обучение не может заменить нормального. Я, как заведующий кафедрой, который тоже проводил занятия и принимал экзамены онлайн, с ними согласен: это не обучение, а профанация. Хорошо, если ребенок в семье один, а если трое? Не знаю, как в Казахстане, но в России не каждая семья может позволить себе даже один компьютер.

Новый учебный год у нас, к счастью, будет очным для всех – и школьников, и студентов. При желании можно наладить такое обучение везде. Китай же смог это сделать, надо просто соблюдать определенные правила – маски и социальную дистанцию. Но опять же маски нужно носить не везде. На улице они ни к чему, зато обязательны в общественном транспорте и на массовых мероприятиях. Самое главное – их должны носить люди, у которых есть признаки заболевания.

Здоровый человек может носить какую угодно маску, но если болеющие ходят без нее, то вероятность заражения составляет 70 процентов.

То же самое касается и перчаток. Я не знаю, кто это придумал, но они ни от чего не спасают.

– Какого вы мнения о работе ВОЗ?

– Не очень высокого. Эта организация в этот раз не смогла объединить всех на борьбу. Каждая страна, даже в Евросоюзе, боролась с COVID самостоятельно. Никто никому не помогал, не сотрудничал, вырывали друг у друга маски и лекарства. А ВОЗ все это время давала противоречивые советы, были перекосы и с масками, и с лекарствами, и с другими санитарными мерами. Это выглядит не очень хорошо, когда она стала рекомендовать какие-то препараты, что не входит в ее задачи. И, естественно, поскольку у ее специалистов не было единодушия, она до конца так и не выработала общей стратегии борьбы с коронавирусной инфекцией. Каждый пользуется своим опытом и своими ресурсами. Лучше всех это получилось у Японии, Южной Кореи, КНР и плохо – у Америки.

В России, к счастью, был Координационный совет при президенте, а главное, сохранилась система противочумных институтов, которые работают с особо опасными вирусными и бактериальными инфекциями. Поэтому, мне кажется, начали всё делать вовремя, и регионы справились в основном успешно. Могло бы быть еще лучше, если бы не проводили оптимизацию здравоохранения и не закрыли целый ряд больниц. В этом плане Казахстан был более “успешным”, поэтому вам пришлось тяжелее. Можно сколько угодно говорить о том, что на Западе медицина лучше. Может быть и так по методикам лечения, наличию аппаратуры и более современных лекарств, но что касается профилактической составляющей, в Европе и Америке с этим гораздо хуже, ее у них практически нет. В России, Беларуси и, кстати, в Украине удалось сохранить старую советскую систему, поэтому в этих странах и удалось избежать катастрофы.

– А все-таки коронавирусная инфекция – рукотворная или природного происхождения?

– Точка зрения насчет рукотворного происхождения вируса имеет место быть, но прямых доказательств нет. Когда кто-то начинает заниматься чем-то, что связано с биологическим оружием, то обязательно параллельно или даже раньше создает средства защиты. И потом, теперь уже совершенно очевидно, что с такой низкой смертностью (десятая доля процента) этот вирус никак не может стать бактериологическим оружием.

Да, большинству населения планеты придется переболеть, раз вирус попал в нашу популяцию.

Я сам переболел, и, поверьте мне, это не так страшно, хотя мне уже 65 и у меня есть хронические болезни. Надо с этим жить, бороться и искать защитные средства. Со временем появятся и вакцины надежные, и лекарства новые будут разработаны. Да они уже на подходе, просто их тоже надо исследовать не один месяц, чтобы быть уверенным, что они не нанесут вреда человеческому организму. Есть стратегии лечения, которые будут совершенствоваться. Нельзя бояться жить. Самое страшное осложнение коронавирусной инфекции – это страх, который всё время кто-то зачем-то нагнетает.

АЛМАТЫ