Лица Победы. Николай ДАВАЛЬЧЕНКО, крестник маршала Ворошилова

Бить врага – дело чести

“КАРАВАН” пожаловал в гости к 89-летнему Николаю Давальченко в его павлодарскую квартиру, которую фронтовик получил несколько лет назад.

Родился он в 1925 году в Иртышском районе Павлодарской области, в 1943-м семья переехала ближе к городу – в село Чернорецкое Павлодарского района, где и жил фронтовик до пенсии. Родители – переселенцы из Украины, за которую потом воевал… О нападении фашистов на СССР он узнал, когда готовился сдавать экзамены в школе. Летом занимался заготовкой сена, работал в мастерской. А с осени стал проситься на фронт. 16-летнему юноше отказывали. Он был непреклонен:

– В военкомат с другом несколько раз ходили пешком за 12 километров. Не брали нас! Я написал три письма маршалу Клименту Ворошилову, и он ответил в наш военкомат. Вызвал меня военком и говорит: “Черт с тобой! Поедешь учиться в Орловское пехотное училище”.

Училище эвакуировали из Орла в город Чарджоу, что в Туркменской ССР. Полагалось пройти полугодовой курс, но Николай отучился всего три месяца. Пришла разнарядка на младший комсостав. В июле 1943-го 17-летнему пареньку присвоили сержантское звание и отправили воевать. Его фронтовая география – Курск, Воронеж, Липецк… Давальченко стал командиром расчета из трех пулеметов Дегтярева:

– Мы знали только теорию, а на войне – по-другому. В первом бою не всем достались винтовки. Командиры говорили, что добудем трофейные. Подбирали те, что от своих оставались.

В списках погибших

Жестокая схватка развернулась за село Гиевка, неподалеку от города Люботин в Харьковской области. От 40-градусной жары падали лошади, закончились запасы воды:

– Нам поставили задачу: отвоевать два колодца. На высоте стояла церковь, и с нее били пулеметы, не дающие пройти нашей пехоте.

Колодцы отбили, но к вечеру враг подготовил ответный удар – начался артобстрел. Давальченко ранило в ногу осколком. Он без сознания упал в грязь:

– До сих пор помню крик, шум, стоны! Наши ушли, меня подобрали санитары из другой части. Отправили в санбат. Потом узнал, что домой ушла похоронка. Мою фамилию высекли на обелиске братской могилы.

В 60-х красные следопыты – школьники, занимавшиеся поиском пропавших без вести солдат, – нашли Давальченко и прислали фотографию с его фамилией на обелиске. В мае 1968-го он поехал в Люботин, где табличка была уже исправлена:

– Меня как защитника Украины просили остаться там. Я сказал, что родился в Казахстане, живу там и никуда с родной земли не уеду.

“Падал, но вставал”

От тяжелого ранения у Гиевки он лечился четыре месяца, а затем снова – на фронт: Западная Украина, Польша, Венгрия, Чехословакия, Австрия. Там он уже был танкистом. Говорит, что обучался на заряжающего, но мог быть и наводчиком, и механиком:

– Шел уличный бой, у фашистов уже были фаустпатроны – противотанковые минометы. Врезали нам с левого боку! Радист кричит: “Коля, выскакивай! Горим!”. У меня нога перебита, а тут ее еще раз ранило. Я весь горю – комбинезон, шлем. Через верхний люк никак не выбраться. Хорошо, был нижний.

Николай Артемьевич помнит в подробностях ту схватку. Обгорел настолько сильно, что потерял ушные раковины, волосы. Удивляется, что сохранил зрение:

– Мне кричат: “Коля, ползи!”, а ладони сгорели до мяса. Начал отталкиваться локтями.

Его с другими тяжелоранеными отправили в Полтаву. В Украине Николай восстанавливался долгих три с половиной года. Из Полтавы перевезли в Киев, где начали работать врачи, обучавшиеся пластическим операциям. Давальченко много раз пересаживали кожу, поставили вместо потерянной ноги протез:

– Нас учили ходить, потом прыгать и даже бегать! Протез был высшего класса! Я падал, но вставал. Однажды нас позвали на танцы с девушками-медсестрами!

“Не хотел жить, как инвалид”

В госпитале солдат готовили к гражданской жизни, предлагая различные курсы. Николай отучился на бухгалтера и фотографа. Когда вернулся домой, никто в Чернорецком не догадывался, что одной ноги у него нет. Немного прихрамывал, но ходил без палочки:

– Я не стал жить, как инвалид. Вальсировал с девчатами, стал вожаком комсомольской организации. Что нужно в деревне? Хороший клуб. Организовал струнный оркестр!

Но на этом Давальченко не успокоился. Связался с московским театральным обществом, которое рекомендовало пьесы сокращенного вида для сельских театров. Заказал грим, парики, головные уборы: задумал поставить классику – “Грозу” Александра Островского:

– Роли исполняли местные ребята и девчата. Но их, загримированных, не узнавали. В зале пошел слушок, что я позвал артистов из города. Думаю: “Ладно, покажу я вам!”. В конце спектакля все встали в ряд и сняли грим. Зрители стали подбегать к сцене. Кричат: “Смотри! Любка! Петро! Гришка! А это же Катька”. Катя – моя старшая сестра.

Николай Давальченко работал заведующим почтовым отделением, бухгалтером… С 1954-го по 1985 год был внештатным корреспондентом районной газеты “Нива”. Рассказывал о таких же, как он, передовиках производства, живущих на селе. Словом, вернувшись с войны, фронтовик делал все, чтобы мирная жизнь стала ярче, насыщеннее. С Днем Победы вас, Николай Артемьевич!

Павлодар