Как легендарный вор за два месяца обчистил сто элитных квартир в СССР

В начале марта 1964 года в Алма-Ате объявился высококлассный квартирный вор, отличавшийся от своих коллег тем, что всегда “работал” в одиночку. Для УВД это обстоятельство стало головной болью: ведь если нет подельников, то и выхода на домушника тоже нет…

Профессионала узнали по почерку

Полковник Мендешев отметил, что особую слабость гастролер испытывал к жителям столичного центра – Фрунзенского (ныне Медеуского) и Калининского (Бостандыкского) районов города, где проживали семьи состоятельных деятелей науки и культуры, а также руководители крупных предприятий и учреждений. В их квартирах было чем поживиться.

– Вор работал по собственному графику, – вспоминает полковник Мендешев. – В день он дважды ходил на дело – до и после обеда. Когда же его охватывало вдохновение, то список потерпевших за одни сутки увеличивался до 10 обворованных квартир. Между собой милиционеры прозвали его ударником воровского труда.

То, что все эти кражи были делом рук одного и того же человека, оперативники установили по его особому почерку.

Хотя преступник имел полный набор отмычек и прекрасно умел ими пользоваться, излюбленным инструментом гастролера была большая и крепкая стальная отвертка с деревянной ручкой. С ее помощью он либо расправлялся с внутренностями замка, либо отжимал язычок.

Проделывал он все эти манипуляции очень аккуратно и практически бесшумно. Поэтому оперативники сразу поняли: гость является специалистом высшей категории.

Из квартир брал только деньги, облигации государственного займа, золотые ювелирные украшения и меха.

Чаша терпения руководства МВД республики переполнилась, когда маэстро обокрал квартиру капитана милиции, кинолога городского УВД. Тогда на экстренном оперативном совещании руководители УВД Алма-Аты высказали все, что думали по поводу нашей работы, и мы узнали о себе очень много нового.

Не домушник, а мастер перевоплощения

Опознать его оказалось делом непростым, выходя на “работу”, он надевал парик или наклеивал усы, иногда сильно прихрамывал или сильно сутулился, но бывало, что шел, вытянувшись во фрунт, словно на параде. Поэтому, если даже он и попадался на глаза кому-нибудь из соседей, толку от этого было мало. Отпечатки пальцев он не оставлял, так как “работал” всегда в перчатках.

Когда, наконец, усредненный фоторобот преступника был составлен, его показали по местному телевидению, а руководство УВД по радио обратилось к гражданам с просьбой о помощи. В это же время вор оставил улику. Взламывая дверь квартиры в доме № 34 на проспекте Ленина (Достык), он обломил кончик своей любимой отвертки.

Само орудие преступления мы тогда не нашли и предположили, что преступник унес его с собой. Так оно и было. Экспертиза показала, что следующий “сезам” он открывал той же отверткой, но уже со сломанным кончиком.

Наш призыв к населению не пропал даром. В дежурную часть позвонила домохозяйка Надежда Старикова и сообщила, что какой-то незнакомец только что вскрыл квартиру в доме на пересечении улицы Калинина и проспекта Сейфуллина. Можно сказать, что нам просто повезло. Ведь УВД Алма-Аты располагалось всего в трех минутах ходьбы от этого места. Увидев невысокого мужчину, мы догнали его. Но преступник на бегу выхватил из кармана отвертку и выбросил ее в лужу. Я, конечно, подобрал инструмент, чтобы после приобщить к делу. Но настроение было испорчено: вода смыла с отвертки отпечатки пальцев преступника, свидетели видели подозреваемого лишь мельком, к тому же он всегда старался скрыть свое лицо, и поэтому их показания весомыми доказательствами не являлись. И в сам момент совершения краж его ни разу никто не видел.

Задержанный оказался 42-летним вором-рецидивистом и весьма уважаемым в уголовной среде авторитетом Александром КУЗНЕЦОВЫМ. Большую часть своей жизни он провел за решеткой, куда угодил еще пацаном. Человек этот был опытным и совсем неглупым. Он прекрасно знал процессуальные нормы и на допросах держался очень уверенно.

Когда мы выложили перед ним свои небогатые козыри, он, посмеиваясь, все отрицал.

– Отвертка? Первый раз вижу. Говорите, в луже валялась? Наверное, ее потерял кто-нибудь. Квартирные кражи? Ничего о них не слышал.

Отправили мы его в камеру и начали думать, как быть дальше. В том, что кражи совершил именно Александр, сомнений не было, но требовались неопровержимые улики. Самой железобетонной явилось бы похищенное им чужое имущество, которое владельцы сразу бы опознали. Но на вопрос, где он хранит украденное, Кузнецов лишь усмехался. Позже оказалось, что, прибыв в Алма-Ату, он не почтил своим визитом ни одну из воровских “малин” и к “барыгам” тоже не заглядывал.

Камерный концерт

Тогда оперативники задумали разыграть хитрую комбинацию, главная роль в которой отводилась оперативнику Петру МАЛЬКОВУ и двум агентам.

Утром за Кузнецовым прибыл конвой, чтобы отвезти его из КПЗ (камера предварительного заключения) во Фрунзенский РОВД.

В кузове “воронка” под видом задержанного уже сидел оперативник Мальков, а по легенде – “уголовник Саня”. Вид у него был весьма колоритный. Кроме того что опер зарос щетиной, его облачили в старую рваную одежду. Дорогой они познакомились. Кузнецов поинтересовался, за что задержан его попутчик. Тот, досадливо скривившись, пояснил, что менты на него дело “шьют”. Будто он школу обокрал, но он, конечно – насквозь честный.

После того как имена доставленных занесли в журнал учета задержанных и арестованных, обоих водворили в КПЗ, где дверью служила мощная железная решетка.

– Я признаю, что некоторые приемы в разоблачении преступника являлись не совсем этичными, но отступать было некуда, – рассказывает полковник Мендешев. – Подойдя к КПЗ вместе со своим агентом, я объявил: “Сейчас будем проводить опознание”. Затем, повернувшись к агенту, с которым мы предварительно согласовали все действия, спросил, который из них?

– Нет, тут его нет.

– Точно?

– Да.

– Ладно, – недовольно произнес я. – Пошли отсюда.

Через несколько минут я подвел к решетке другого агента.

– Снова опознание – повернитесь оба к нам, – скомандовал я. – Смотри, кого из них узнаешь? Видишь того, что слева сидит, это он или не он?

Каждому ясно, что таким образом опознание не производится. Я демонстративно нарушал все процессуальные нормы. Но на это и был расчет: краем глаза я видел, как Кузнецов весь кипит от возмущения. Его, неоднократно судимого, полжизни просидевшего на нарах, коробило от такого милицейского беззакония.

– Кажется, это он, неуверенно произнес агент, показывая на “Саню” – опера Малькова. И тут Кузнецов не выдержал: – Начальник, ты нагло шьешь ему дело! – крикнул он.

– Ты лучше помолчи! – обрезал я его. – У тебя своих проблем хватает.

Вся эта комедия понадобилась для того, чтобы подозреваемый не заподозрил в своем соседе по камере “подсадку”.

Спектакль с телефоном

Когда Кузнецова доставили в мой кабинет и я начал задавать ему вопросы, на столе затрясся телефон. Якобы звонил начальник РОВД.

– Слушаю! Так точно, да, один свидетель “Саню” опознал.

Последовала пауза. Заметив, что подозреваемый внимательно за мной наблюдает, я сначала изобразил растерянность, а затем крайнюю досаду.

 – Как выпустить?! Прокурор?! Так “Саню” же опознали! (Снова пауза.). Я понимаю. Есть!

Положив трубку,  понял, что Кузнецов обо всем догадался.

Побеседовав с ним,  отправил его обратно в КПЗ.

Едва переступив порог камеры, тот сообщил “Сане” – оперу Малькову – сенсационную новость о том, что того сейчас выпустят. “Саня” сделал вид, будто не верит. Однако Кузнецов убедил его.

В этот момент оперативному дежурному позвонили, и тот, внимательно выслушав приказ, закричал нашему подсадному:

– С вещами на выход!

Лицо “Сани” засветилось от радости.

А Кузнецов, торопливо чиркнув спичкой, попросил его “закинуть маляву на хазу”. Потушив спичку, гастролер быстро нацарапал жженым концом на обрывке сигаретной пачки записку. Затем дал адрес некой Галины и предупредил, чтобы та спрятала все вещи.

После того как Малькова “освободили”, следственно-оперативная группа отправилась в гости к Гале.

Эта 32-летняя женщина оказалась подругой нашего гастролера и проживала в частном доме рядом с парком Горького. Я, как всегда, был в штатском и решил слегка ее разыграть. Напустив на себя озабоченный вид, попросил позвать Кузнецова. Та ответила, что пару дней назад он уехал по делам. Куда, не знает. Когда я поинтересовался, где его вещи, хозяйка, принимая меня за знакомца своего сожителя, показала целый склад сумок и чемоданов.

Дальше “комбинировать” смысла уже не было. Предъявив Галине служебные удостоверения, мы вместе с понятыми принялись описывать добычу Кузнецова.

Доставив изъятые ценности в РОВД, мы вызвали подозреваемого на допрос. Увидев в кабинете свалку из похищенных сумок и чемоданов, он не стал играть в молчанку, а сразу во всем признался.

Кузнецов рассказал нам много интересного. Например, что его любимая отвертка была изготовлена известным мастером “по воровскому инструменту” в Одессе. Отсидев очередной срок, вор всегда принимался за старое. Так как жилья у него не было, он успешно завоевывал сердца легковерных женщин и устраивал в их квартирах или домах “схроны” для похищенных вещей. Кстати, Галину так и не привлекли к уголовной ответственности за хранение краденого: Кузнецов поклялся, что она ничего не знала о его преступлениях.