Игорь Рогов: Кратный штраф для коррупционера – как коммерческий риск

Своим мнением о том, как это будет работать, с “КАРАВАНОМ” поделился председатель общественного совета по противодействию коррупции при Антикоррупционном агентстве РК, заместитель исполнительного директора Фонда Нурсултана Назарбаева, доктор юридических наук, профессор Игорь РОГОВ.

– Новая формула искоренения коррупции, озвученная руководителем Антикоррупционного агентства Аликом Шпекбаевым, среди прочего предполагает усиление ответственности судей и сотрудников правоохранительных органов за взятки. Вы, как водится, узрели в этой идее подводные камни. Какие?

– В целом инициатива правильная, но я бы предложил более жесткий вариант. Дело в том, что и предыдущий Уголовный кодекс РК, и Кодекс Казахской ССР уже предусматривали более суровую ответственность за преступления для лиц, занимающих ответственные государственные должности, к которым по закону относятся и депутаты парламента, и судьи, и работники правоохранительных органов, и лица, занимающие политические и административные государственные должности корпуса А.

В нынешнем же кодексе случился “прокол”: в статье 366 в одну категорию, помимо указанных лиц, попали и обычные должностные лица.

Теперь в случае взятки либо другого должностного преступления все они – от начальника какого-то отдела до министра и судьи – несут ответственность по части 1 этой статьи, а это штраф в размере 50-кратной суммы взятки либо лишение свободы до 5 лет с конфискацией имущества.

То есть наказание за коррупцию уравняли и чиновникам, и правоохранителям. А сейчас предлагают усилить ответственность только для представителей Фемиды и сотрудников правоохранительных органов. Но разве судья районного суда, берущий взятки, причиняет меньший вред, чем министр, совершающий аналогичное преступление? Логики здесь я не вижу. Считаю, что наказание надо ужесточать всем лицам, занимающим ответственную государственную должность. Нужно сделать это квалифицирующим обстоятельством и всех их “переместить” в часть 2 статьи 366, где и штраф предусмотрен выше, и срок больше – от 3 до 7 лет.

– Вы действительно считаете, что штраф, в несколько раз превышающий сумму взятки, может излечить человека от желания брать откаты, крышевать за деньги? Судя по уголовной статистике, этот устрашающий фактор у нас не работает.

– Введение кратного штрафа может восприниматься коррупционерами как коммерческий риск, поэтому мне представляется, что для должностных лиц, государственных служащих основной мерой наказания должно быть именно лишение свободы. При этом кратный штраф может назначаться как поощрительная норма лишь в том случае, если взяткополучатель чистосердечно раскаивается, “сдает” соучастников, помогает выявить другие коррупционные схемы, добровольно возвращает преступно нажитое. Коррупционные преступления труднодоказуемы, и здесь законодатель вправе поощрять сотрудничество со следствием, давать виновному шанс возместить вред. Но это только в том случае, если речь идет о частях 1 и 2 статьи 366 УК РК. Если же преступление совершено путем вымогательства неоднократно или в особо крупном размере и квалифицируется по части 3 или 4, ни о каких кратных штрафах вместо лишения свободы речи быть не может.

Вообще поощрительные нормы – это серьезное оружие по борьбе с организованной преступностью. В Италии и многих других странах, где боролись с мафиозными структурами, закон позволял существенно снижать наказание в обмен на привлечение к ответственности всех их “крестных отцов”. Наша страна одной из первых ввела поощрительные нормы, и сотрудничество со следствием дало возможность нанести серьезный урон организованной преступности.

– В Антикоррупционном агентстве надеются запретить применение условно-досрочного освобождения к чиновникам, осужденным за тяжкие и особо тяжкие коррупционные преступления. Чем эта инициатива вас не устроила?

– Полагаю, что такой запрет в отношении любой категории осужденных глубоко ошибочен. Так называемая “прогрессивная система отбывания наказания” очень эффективна, это установленный факт. Если же у осужденного нет перспективы досрочного освобождения, то это становится причиной попыток суицида, бунтов и побегов. Законодатели большинства европейских стран, в том числе и Казахстана, предусматривают возможность применения УДО даже для осужденных к пожизненному лишению свободы. Это общепринятая тенденция, и наша страна будет выглядеть весьма непрезентабельно, если запретит условно-досрочное освобождение кого бы то ни было.

К слову, в позднесоветское время УДО не применялось только к особо опасным рецидивистам, чтобы не допустить совершения ими новых преступлений.

У коррупционеров же рецидив практически отсутствует, ведь после отбытия наказания их не принимают на государственную службу, так что это решение лишено здравого смысла.

Считаю, что подобного рода скоропалительные законодательные новации могут дать отрицательный в криминологическом плане эффект. К сожалению, при разработке законопроектов, затрагивающих правоохранительную сферу, у нас не проводится криминологическая экспертиза, то есть не просчитывается, как новые нормы могут повлиять на состояние и динамику преступности, обеспечение порядка в тюрьмах и колониях.

Уверен, что нам нужно не отказываться от условно-досрочного освобождения, а обеспечить прозрачность этой процедуры, напрочь исключив из нее возможность отмазывания за деньги нужных людей.

– В Казахстане руководителей госорганов назначили ответственными за коррупционные деяния подчиненных. Бастыков обязали подавать в отставку. Но в реальности такое случается исключительно редко, и они, как правило, до последнего ждут отмашки сверху. Тоже непродуманная норма?

– Если вас интересует мое личное мнение, то я считаю эту норму очень неэффективной, даже вредной. И несправедливой. Например, один из судей районного суда взял взятку. Почему председатель суда должен подавать в отставку? Он не назначал этого судью, не участвовал в подборе кадров, не обязан и не может в силу своих должностных полномочий следить за его частной жизнью. Но должен уволиться. 

Министр тоже не назначает своих заместителей, он даже не представляет их к назначению – они назначаются правительством. Придя на должность, министр не приводит свою команду, он работает с той, что уже есть. И вдруг через год выясняется, что один из его подчиненных замешан в коррупционном преступлении. Разве в этом случае справедливо требовать отставки министра? Жены и любовницы добровольно выкладывают все секреты: как Инстаграм стал главным антикоррупционным органом

Теперь о том, почему это неэффективно. Если у руководителя ведомства появляются сомнения в добропорядочности подчиненного, он встает перед выбором – сообщить об этом в правоохранительные органы или нет. Если сообщить, то велика вероятность, что после этого ему самому придется покинуть пост. Что сделает руководитель? Правильно, постарается этот факт замять. В 90 процентах случаев вызовет этого сотрудника и скажет: уходи подобру-поздорову, иначе приму меры. Тот, скорее всего, уйдет, но это не решение проблемы, потому что он выйдет на другую работу и там продолжит свои коррупционные дела. А может быть и другой вариант, когда он скажет: а вы докажите – и продолжит работать. И что тогда делать тому начальнику? Вот и получается, что руководитель любого ведомства готов на что угодно, лишь бы его подчиненные не фигурировали в статистике коррупционных правонарушений.

Будет гораздо лучше, если первый руководитель будет нести ответственность вплоть до увольнения за коррупционные деяния подчиненных только в случае непринятия мер по предупреждению коррупции. Он должен обеспечивать прозрачность на своей работе, проводить соответствующие проверки. Если будет доказано, что эти коррупционные нарушения стали возможны “благодаря” отсутствию контроля с его стороны, то он однозначно должен быть уволен, а в других случаях – какие-то другие меры. Кстати, в первом законе о борьбе с коррупцией была такая норма. Считаю, что надо к ней вернуться.

Потому что можно ввести самую строгую ответственность, но если она не будет исполняться или ее будут воспринимать как несправедливую, то это будет дискредитировать само государство.

В Антикоррупционном ведомстве инициировали и другие интересные, если не сказать – экзотичные нормы. К примеру, о проверке на добропорядочность – это когда коррупционная ситуация искусственно моделируется госорганом, или о запрете чиновникам хранить деньги в иностранных банках. Там тоже много нюансов, но это тема отдельного разговора.

Нур-Султан