Евгений ЖУМАНОВ: Женщин люблю с детства

Появление Евгения Жуманова в Алма-Ате было заметным событием культурной жизни. Он получил признание чуть ли не с первого выхода на сцену Театра имени Лермонтова. В то время посмотреть его Калигулу по Камю в постановке режиссера Юрия Ханинга-Бекназар считал для себя необходимым каждый театрал. Были и другие спектакли – неизменно с аншлагом. А потом – первый отечественный телесериал “Перекресток”, телевизионная игра “Кто возьмет миллион?”, кулинарная телепрограмма. Прекрасная половина страны с призывом: “Жуманов, я хочу от тебя ребенка!” – следовала за артистом, а некоторые мужчины-коллеги тихо завидовали. Говорят, в то время и пошли слухи разного толка о нетрадиционной ориентации Жуманова и прочее. А он лишь усмехается...

Без сусального сладострастия

– Не первый раз вы делаете незримым партнером свою дочь Катю. Сейчас – в театральном проекте “Со-общение”. Ранее – в финальной сцене моноспектакля “Падение”, когда вашему герою звонит на мобильный телефон дочь.

– Катя сидела в зрительном зале с подругами, и я таким образом ее подколол (смеется). Обычно я по-разному реагирую в этой сцене со звонком, могу сказать все что угодно.

– Можете сказать, что между вами и дочерью – неразрывная связь?

– Эта связь – очень разная. Тем более сейчас, в ее 15 лет, Катя переживает подростковый период. Она – поздний ребенок, родилась, когда мне было 35 лет. У нас непростые отношения – мы и любим, и деремся в кровь. Одно время в социальной сети мне предлагали дружбу люди, у которых на аватаре – фото собственного чада. Я написал: если хотите дружить, авторизуйтесь нормально, зачем присылаете детские фотографии? Я не развожу детский сад: хоть в ТЮЗе работал, не люблю детей. Что там началось! А я не пойму, почему люди так негодуют? Мое мнение: любите своих детей, и все дети будут любимы. А если вообще любить всех – значит, не любить никого. Мне свою дочь с трудом удается любить, с чего я ваших-то должен? Я, конечно, утрирую, но у меня нет сусально-сладостного чувства по отношению к чужому ребенку.

– Сегодня решились бы на “второй заход”?

– Нет. Но появления на свет Кати я очень ждал. У людей с нашим менталитетом считается, что мужчина обязательно должен хотеть сына. Но я всегда хотел дочь. Сколько себя помню, мне с девчонками проще общаться. Женщин люблю с детства – вот мой конек (смеется).

Дело – не в позиции

– Ваша звезда стремительно взошла на профессиональном небосклоне. Сразу появилась масса воздыхательниц, но ничего не было слышно о ваших романах.

– А зачем вам об этом слышать? Актеры, которые больше ничем удивить не могут, начинают рассказывать о своих романах. У меня есть чем людей еще заинтересовать, кроме того, как рассказывать, с кем, в какой позиции и сколько раз.

– Могли бы давать мастер-классы по пикапу в качестве тренера?

– Я не говорю, что в этом отношении я – изощренный мужчина. Были и женщины, которые мне отказывали.

– Как реагирует на вашу популярность спутница жизни?

– По-разному. Временами – очень спокойно, даже безразлично, а бывает – внезапно взрывается. Это зависит от ее настроения в данный момент. Порой может мимо ушей пропустить миллион звонков, а какая-нибудь невинная улыбка вдруг вызывает всплеск гнева. Женщины – непредсказуемые существа.

– Вы бы хотели, чтобы ваша дочь продолжила династию?

– Хочу, чтобы она решила, чего сама хочет. Сознательно не влияю на ее решение. Она видит меня на экране и в жизни, знает, какой хлеб я ем и как он добывается.

– Но ведь у каждого родителя есть внутренние пожелания для своего ребенка.

– Это не имеет никакого смысла. Мой папа хотел, чтобы я поступил в индустриальный институт, где он преподавал, и выучился на инженера. Мама хотела, чтобы пошел в медицину. И что толку? Я все равно занимался тем, к чему меня тянуло. Поэтому хорошо понимаю, что дочери мои пожелания до одного места, и это правильно. Она – очень музыкальный ребенок, петь начала раньше, чем говорить. У нее – абсолютный слух, закончила семилетку по фортепиано, самостоятельно освоила игру на гитаре.

Про провинциальное сознание

– Что нового будет после “Со-общения”? Ведь это – уникальный интерактивный проект, вслед за которым трудно представить, что еще можно придумать.

– Не знаю, потому что данный проект еще толком не раскрутился. Сегодня многое зависит от профессионального менеджмента, должен быть такой человек, который займется продвижением проекта. У меня таких людей нет. В соцсетях я выложил объявления, каким-то узким кругом общения по крохам собираем людей на камерную сцену. К сожалению, театральными проектами у нас особо никто не занимается. В Интернете изо всех крупных городов Казахстана мне постоянно пишут: “Приезжайте!”. И ведь не объяснишь людям, что это не от меня зависит – кто-то из ваших должен позвать.

– Вам не тесно в рамках Казахстана? Почему не стали осваивать российский кинематограф, ведь были возможности?

– Такой задачи не стояло. В тот период у меня было много работы здесь – в театре, на телевидении. Зачем мне было рваться на московское телевидение, когда я здесь вел рейтинговые программы, был в топе, мое лицо – “всегда в телевизоре”, по улице спокойно пройти невозможно.

– Что думаете по поводу современного Алматы?

– Четверть века назад я приехал совсем в другой город. То, что сейчас делается с ним, мне не нравится. На Алматы попросту официально махнули рукой. Деревьев вырубают больше, чем сажают… Как-то меня пригласили на одну телепрограмму. Бизнесмены хотели спилить все деревья и поставить большой магазин цветов, из-за этого судились с жителями района. Помню, сказал: “Как это по-нашему: срубить живые деревья и потом торговать мертвыми цветами”.

– Вы умеете резко высказать свое мнение, и тем не менее вам удается весьма успешно реализовывать свой талант.

– Изначально я не приспособлен целовать чужие зады. Никогда этим не занимался, а сейчас и подавно не буду. Кто-то из великих сказал: “У меня осталось не так много времени, чтобы заниматься теми вещами, которые не доставляют мне удовольствия”.

Алматы