Акжол АБДУКАЛИМОВ: О латифундистах, неравных отношениях и семейных традициях

– Как вы считаете, почему членство в Таможенном союзе не принесло сельскому хозяйству Казахстана таких дивидендов, как в России и Беларуси?

– В России господдержка сельского хозяйства ежегодно растет и на сегодня уже составила 10 процентов. В Беларуси она традиционно была высокой – на уровне 18 процентов. По мнению некоторых экспертов, скрытые субсидии доходят до 30 процентов. У нас аграрный сектор субсидируется всего на 4 процента от стоимости ВВП сельского хозяйства. Но даже эти деньги получают лишь 15–20 процентов фермерских хозяйств, то есть крупные товаропроизводители. Мелкие фермы не получают никакой поддержки, а ведь именно они дают 80 процентов всей сельскохозяйственной продукции страны. Это самая настоящая дискриминация! Все правила по субсидированию животноводства являются антиконкурентными. Это признало Агентство по защите конкуренции.

– Почему же ситуация до сих пор не решена?

– У нас многие вопросы решаются по принципу: “Васька слушает да ест”. Из года в год слышим о необходимости развивать малый и средний бизнес на селе, а дело не сдвигается. Возьмите Комитет по аграрным вопросам в Мажилисе Парламента. Вы увидите там хотя бы одного мелкого или среднего фермера? Выходит, кому-то выгодно, чтобы крепли и обогащались крупные хозяйства, а мелкие окончательно ушли с рынка!

Мы провели исследование и пришли к шокирующим результатам: в шести областях Казахстана нет живности в 40–50 процентах подворий! А ведь раньше в каждом дворе хоть небольшое хозяйство, но было.

“Вооружен” наш фермер слабо

– В августе этого года разра­зился скандал: Украина и Россия поставляли дешевое мясо птицы с высоким содержанием воды, в то время как наши птицефабрики не могли реализовать свою продукцию. Как бороться с фактами недобросовестной конкуренции?

– Это наглядный пример торговой войны: любыми путями зайти на рынок. Партнеры могут демпинговать ценами порой и в ущерб собственному кошельку. Предположим, производят они молоко в переводе на казахстанскую валюту себестоимостью в 150 тенге, а продают его по 120 тенге. Государство им дотирует разницу. Тем временем покупатели привыкают выбирать этот продукт, а казахстанский производитель становится банкротом. И вскоре поднять цену на рынке, где нет явных конкурентов, не составит особого труда.

Между нашими странами подписано соглашение о выравнивании уровня государственной поддержки до 10 процентов, но все прекрасно понимают, что идет настоящая конкурентная борьба за покупателя, и в этих странах будут скрытые субсидии. Пока в этой борьбе мы проигрываем. Себестоимость казахстанского молока и мяса выше, чем в России и Беларуси.

– Ежегодно государство тратит миллионы тенге, субсидируя аграриев вплоть до кормов и удобрений. Почему ситуация не улучшается?

– Дотации идут опять же не мелким фермерам, а крупным. В Евросоюзе на один гектар земли дают 360 евро, в США – 500 долларов, а мы – 3 доллара. В России придумали гранты в размере 1,5 миллиона рублей на семью, решившую заниматься фермерством. А в Беларуси в сельском хозяйстве нередко применяются принципы социализма: дотируют не только затраты на производство продукции, но и на закуп сельхозтехники, которую потом списывают с баланса предприятия.

У нас же на 200 тысяч фермерских хозяйств – 158 тысяч тракторов, то есть даже по одному трактору на одно хозяйство не приходится. Сеялки есть лишь у половины хозяйств. На четыре хозяйства – один зерноуборочный комбайн, а на 100 хозяйств – один кормоуборочный. Мы посчитали, что при нынешних темпах нам надо 70–100 лет, чтобы полностью обновить парк сельхозтехники. То есть мы не вооружены, а впереди непростые битвы на рынке, особенно в ВТО.

– Немало споров вызывает практика завоза племенного скота из-за рубежа. Ваше мнение по этому вопросу?

 – Животные, имеющие хорошую генетическую линию, могут у нас ее и не проявить. Привесы завезенных коров нередко ниже, чем у местных. Породное преобразование можно получить с помощью искусственного осеменения.

До каждой пяди земли

– Как организовать хозяйство, чтобы оно было рентабельным?

– Будущее – за фермами семейного типа. Фермер знает свое хозяйство досконально, до каждой пяди земли, вплоть до каждой болячки у коровы. Он будет вкладывать все силы в производство, потому что это основной доход его семьи. Он десять раз подумает, прежде чем взять кредит. Во всем мире основу сельского хозяйства составляют мелкие фермы. В Японии таковых один миллион восемьсот тысяч, в Южной Корее – полтора миллиона. А у нас – около 200 тысяч. В Казахстане вполне можно было бы организовать два миллиона ферм! Семейное фермерство могло бы возродить традиционное для казахов отгонное животноводство, но уже инновационного типа.

– То есть крупные хозяйства – не рациональны?

– Крупные предприятия на селе еще и чужды казахскому менталитету. К местному “мясному королю” не пойдет работать односельчанин, потому что его назовут “малай” (“слуга”), перестанут приглашать в гости на равных. А казахи – народ гордый. Глава семьи лучше уедет в город работать на стройку и будет высылать деньги своей семье, чем наймется на работу к односельчанину. На селе недостаток кадров – комбайнеров, трактористов, доярок, чабанов, скотников. Чтобы удержать людей на селе, нужно улучшать инфраструктуру – дороги, детские сады, школы, больницы. Кроме того, нужно поднять престиж человека труда. В каждом совхозе в советское время висела доска почета, передовых работников поощряли премиями, дарили машины, о них писали в газетах, снимали передачи. Передовая доярка или чабан могли стать депутатами Верховного Совета, сидеть в Кремле. У людей был стимул работать хорошо.

– Ежегодно государство отправляет молодежь учиться сельскохозяйственным специальностям. Тем не менее новациями сельское хозяйство похвалиться не может…

– Дело в том, что обучение направлено в основном на теорию. В Германии я общался с парнем из Волгограда, который жил у фермера. Он приехал по договору из России, учился, а кроме того, сидел за рулем комбайна, работал на посевной, силосовал скошенную траву. Он знал столько, сколько не всякий ученый знает. К тому же получал зарплату – 250 евро в месяц. Единственное требование, предъявленное Германией, – знание немецкого языка. Такие договоры – опыт на практике – должен заключать и Казахстан.

На пороге ВТО

– Как отразится девальвация тенге на сельском хозяйстве? Поможет ли она нашим сельчанам, как это утверждают чиновники?

– Давайте исходить из того, что производит наша страна. В целом экономика Казахстана зависима от импорта и колебания доллара соответственно тоже. Из-за того, что произошел такой перекос в мерах господдержки, мы оказались не в состоянии полностью обеспечить себя молоком и мясом. Одно успокаивает: внутренний рынок мы насыщаем на 70 процентов, а значит, взлета цен на сельхозпродукцию, по крайней мере значительного, не должно быть. Фермеры, как известно, производят скоропортящуюся продукцию, поэтому заинтересованы в ее быстрой реализации, цены поднимать им самим невыгодно. Но возрастет цена на сельхозтехнику, 99 процентов которой, включая запчасти, Казахстан экспортирует, а также и на удобрения. В выигрыше окажутся крупные экспортеры зерна и муки – это около 120 компаний.

– Исправит ли положение сельчан вступление в ВТО?

– Как сказал нам глава Ассоциации фермеров России Владимир ПЛОТНИКОВ, посетивший расширенную конференцию ОО “Союз фермеров Казахстана” на прошлой неделе, “ВТО и демократия – вещи несовместимые”. По его словам, от России требуют… уменьшения мер господдержки сельского хозяйства! Это при том, что в Японии на это выделяют 71 процент от ВВП, в США – 50 процентов, в Евросоюзе – 48 процентов. Мы со своими 4 процентами вообще кажемся смешными. Эти заведомо неравные условия созданы для того, чтобы развитым странам завоевать новые рынки.

– Неужели стать равным партнером в ВТО для нашей страны нереально?

– Казахстан – лидер по экспорту зерна и муки твердых сортов пшеницы. У нас экологически чистая продукция, нет генно-модифицированного картофеля, зерна, помидоров. В Казахстане производится высококачественная говядина.

И это бренд экологически чистой продукции надо сохранить. Придет время, и он выстрелит. С другой стороны, нужна большая работа в переговорных процессах. Почему на переговоры по поставкам сельскохозяйственной продукции не приглашают нас, фермеров? Мы могли бы не стесняясь, со знанием дела задать неудобные вопросы и выбить лучшие условия. Почему на переговоры едут те, кто никогда не жил на селе и не знает, как к корове подойти?

Недавно мы, как представители ОО “Союз фермеров Казахстана”, были в Москве и заключили меморандум со своими коллегами из России, Украины, Беларуси. Мы намерены поставить в цивилизованное русло наши отношения. Должна быть четкая квота: Казахстану поставить, к примеру, 100 тысяч тонн говядины, 50 тысяч тонн баранины, 5 миллионов тонн зерна. А от России ждать гербициды, технику. Россия – очень емкий рынок. Ежегодно они закупают в Бразилии 400 тысяч тонн мяса. Это мясо, которое вскормлено ГМО-продуктами. А ведь Казахстан мог бы поставлять экологически чистую говядину. Но, как признают наши партнеры в России, вопросы импортно-экспортных операций во многом решают слаженные структуры чуть ли не мафиозного характера, которым выгодно везти дешевую говядину через океан – из Бразилии. “Прорывом” года стало единственное наше предприятие, которое поставило в Россию 500 тонн говядины. Но, учитывая наш потенциал, это очень мало.

Астана