Вперед, в прошлое!

- Я прочел уже немало ваших статей, посвященных анализу перспектив и потенциала РК. Они популярны в интернете. Вы - вроде как идеальный беспристрастный сторонний наблюдатель, потому что не живете здесь, и ваши исследования не тенденциозны. По-вашему мнению мы в данный момент снова наступаем на те же грабли, что и в двадцатые-тридцатые прошлого века? - Спасибо большое! В известной степени, вы правы. Как в Казахстане 1930-х годов истово верили в урожай зерна и добычу меди, так и сейчас - в экспорт нефти и банковский кредит. Поразительно, но вся экономическая жизнь большой республики крутится вокруг трех вопросов: нефти, банков и строительства. Даже уран оказался преходящей темой. Нельзя основывать экономику на двух-трех отраслях. Если экономика имеет всего две-три опоры, она уже находится в предкризисном состоянии, несмотря ни на какую конъюнктуру рынка. Просядет одна отрасль - вот тебе и кризис, а если просядут сразу все опорные отрасли - экономическая катастрофа. Экономика должна опираться как минимум на десяток разных отраслей, на целый сектор промышленности и иметь возможности обеспечить хотя бы основные свои потребности при любых условиях. Для Казахстана набор ключевых отраслей выглядит, на мой взгляд, так: водоснабжение, энергетика, нефтедобыча и нефтепереработка, угольная промышленность, транспортное машиностроение, авиационная промышленность, черная и цветная металлургия, растениеводство, животноводство, производство продуктов питания. Это отрасли, без которых Казахстан не может существовать. Выпадает одно звено, и начинаются трудности, а выпадение нескольких звеньев создает предпосылки к экономическому коллапсу. Без железных дорог и самолетов, без солярки, бензина и авиакеросина Казахстан распадается на части в экономическом отношении. Закрытие границ или жесткие санитарные ограничения во внешней торговле в сочетании с неурожаем - вот предпосылки дефицита продовольствия и даже голода. Главная ошибка руководства Казахстана в начале 1930-х годов состояла в том, что оно увлеклось строительством индустрии и преобразованием сельского хозяйства, не уделяя внимания сохранению устойчивости экономики, не сверяя планы с реальными возможностями, и, исчерпав ресурсы экономики Казакской АССР (после 1936 года Казакская АССР была переименована в Казахскую ССР - прим.авт), доруководилось до жестокого голода. Сейчас, Казахстан, конечно, не стоит на рельсах новой хозяйственной катастрофы. Однако настораживает, что снова стала забываться важность устойчивости экономики. Ломаются копья вокруг банковской системы, забывая, что есть сферы и поважнее банков, за которыми постоянно нужен присмотр. Нужно, чтобы казахстанская экономика имела запас прочности, и смогла без посторонней помощи пережить сильный неурожай, крупное стихийное бедствие или серьезную техногенную аварию. Честно, я не вижу, чтобы этим кто-то занимался. - Отличается ли та индустриализация от сегодняшней, о которой говорят власти Казахстана? - Отличия есть, конечно. Та индустриализация Казахстана представляла собой строительство предприятий почти что в голой степи. Нынешняя индустриализация опирается на созданную инфраструктуру и промышленные фонды. В то время главными в Казахстане были добыча и выплавка цветных металлов. В сегодняшней РК список развивающихся отраслей более широкий и делаются даже небезуспешные попытки развивать машиностроение и наукоемкие отрасли. Но главное отличие, все же, в идеях. В 1930-х годах все плановики, от Госплана СССР до Госплана Казакской АССР, четко понимали, чего хотят и к чему стремятся. Потому-то они и смогли добиться своего, даже несмотря на грандиозный разгром, который в Казахстане устроил Филипп Голощекин. В нынешнем Казахстане, к сожалению, нет и близко такой же четкости в понимании целей и постановке задач. Очень мало об этом говорится, крайне мало дискуссий о планах, общее понимание вырабатывается недопустимо медленно. - Вы пишете: "В обществе и среди политиков явственно чувствуется острая нехватка понимания проходящих экономических процессов. Ни один из российских политиков последних 15-20 лет не проявил глубоких познаний в области российской экономики. Даже те люди, у которых изучение экономики является основной специальностью, не могут предложить эффективных программ развития экономики". В этом ли проблема нашей неуверенности в кризис? Где взять грамотных людей? Почему их так мало у власти? - В том числе и в этом. Когда руководители и эксперты плохо понимают, что от чего берется в экономике, то им трудно предложить эффективную программу, которая бы принесла успех. Но мало предложить, ее еще нужно реализовать, для чего необходимы твердость и уверенность, которая происходит от понимания происходящих экономических процессов. В нынешнем обществе, как в Казахстане, так и в России, вообще исчезающе мало грамотных людей, сколько-нибудь готовых к руководству. Это следствие длительного господства формального и поверхностного подхода к изучению и преподаванию экономических дисциплин, длительной селекции кадров, которая в послевоенном СССР велась преимущественно по формальным, анкетным признакам. И в Казахстане сейчас ведется так же. Что главное для нынешнего кандидата на должность? Иметь хороший диплом. Никто не спрашивает о его реальном опыте в профессии, о том, что он может сделать здесь и сейчас, полагаясь только на свой ум и свои руки. Во время индустриализации все было наоборот: сначала руководитель должен был показать свои реальные навыки руководства, а рабочий или инженер - умение, а только потом его учили или двигали на посты. Неудивительно, что в полуграмотном СССР 30-х годов находили как-то талантливейших людей, а в нынешнем Казахстане с его уровнем образования кадры подбираются с огромным трудом. Я уверен, что в стране есть толковые люди, надо лишь систему подбора и выдвижения поставить с головы на ноги. И подбирать кандидатов не по принципу "Где учился?", а по принципу "Что знает?". Где взять знания? На улице Абая в Алматы есть Национальная библиотека РК. Неисчерпаемый источник знаний. В этой одной библиотеке достаточно книг, чтобы подготовить десятки тысяч специалистов в самых разных областях. Лично я с 1999 года и почти без перерывов работаю в разных библиотеках. - Вы сейчас готовите новую книгу о Казахстане, тщательно изучив страшную катастрофу для казахского народа - голод 1932-1933 годов. Как историк, который находится "над схваткой" - кто был все-таки виноват? Империя? Дело в том, что когда мы поднимаем этот вопрос, начинаются взаимные обвинения нескольких сторон. Есть защитники пророссийской позиции, есть противники. Что же тогда произошло на самом деле, и какие выводы мы должны сделать? - Да, я пишу книгу об истории великого голода в Казахстане в 1932-1933 году. Нужно детально разобраться в том, как такое произошло, докопаться до причин данной грандиозной хозяйственной катастрофы и великой трагедии казахского народа. Могу сказать, что мне удалось многое обнаружить, многое понять, хотя, конечно, моя точка зрения - только моя точка зрения. И с этих позиций можно сказать так. Первой причиной трагедии было то, что я назвал "колониальным консенсусом", то есть теорией, которая объявляла казахское кочевое хозяйство априори отсталым и требовала его уничтожения для "освобождения" земель под распашку. Основы ее появились еще до революции, однако именно большевики ее воплотили в жизнь, со всеми ужасными последствиями. Никто из хозяйственных руководителей Казахстана того времени не знал, не понимал, и не оценивал по достоинству кочевое хозяйство, как основу жизни казахского народа. Второй причиной стало стремление, во что бы то ни стало распахать казахские степи. Плановики всех уровней считали, что она даст огромнейшие урожаи зерна и решит продовольственные проблемы страны. Это была задача, поставленная на уровне государственного плана, и в Казахстане ее рьяно выполняли. О применимости этой концепции с точки зрения природных ресурсов Казахстана, состояния его почв, никто не думал, и к мнению почвоведов, которые были против, не прислушивался. Третьей причиной стала большевистская торопливость, помноженная на революционные амбиции Филиппа Голощекина. Он и его окружение всеми силами ускоряли и форсировали сгон кочевников с земли, распашку и организацию колхозов/совхозов. В конце 1929 года этот процесс пошел без тормозов и управления и тогда же оторвался от хозяйственной реальности. В Казахстане просто не существовало тогда достаточного количества материально-технических ресурсов, тех же тракторов с горючим, чтобы обеспечить нормальную реализацию принятых планов. Но Казкрайком этого во внимание не принимал. В итоге вышло, что быстро, за несколько лет кочевое хозяйство разрушили, а создать ему на смену хозяйство нового типа, оседло-земледельческое, не смогли. Наконец, четвертой причиной было то, что Голощекин и его сторонники отгородились от народа, спрятавшись за штыками ОГПУ. Они ничего не сделали для помощи ему, для борьбы с голодом, хотя могли. Они заседали в Алма-Ате, рассылали директивы и указания, ездили отдыхать на курорты, писали поздравления в честь ОГПУ, печатали книги с торжественными речами... Это омерзительно, и им простить нельзя никак. Голощекин совершенно заслуженно получил в 1941 году пулю в затылок. Его дела только на расстрел и тянули. Правда, изучение исторических материалов привело меня к неожиданному выводу. Примерно с 1929 года Голощекин сам оказался заложником хода событий, ведущих к катастрофе, полностью на которые он повлиять не мог, и любой результат его руководства оканчивался расстрелом. Но у него оставался выбор, за что быть расстрелянным: за гибель сотен тысяч человек или за народное заступничество. Он мог бы войти в историю заступником казахского народа, если бы в голодный год поехал в Москву и потребовал у Сталина решительных мер борьбы с голодом. Нечто подобное делал Левон Мирзоян, который требовал от Сталина и Ежова отказаться от репрессий, и его за это тоже расстреляли. Результат вы знаете, Голощекин вошел в историю душегубцем, а Мирзоян - защитником. Главный вывод хозяйственной катастрофы такой: "по одежке протягивай ножки". Если уж взялись за преобразование экономики, то не имеете права ликвидировать имеющиеся источники средств существования у народа, пока нет возможности в полной мере их заместить новыми. Или проще: не лишайте народ куска хлеба, если не можете дать ему свой. Каждый руководитель в Казахстане это должен знать и помнить, чтобы не закончить свою карьеру так же, как Голощекин. - Почему тема голода все-таки не стала способом манипуляции для Казахстана, но оказалась очень популярной на Украине? - Для Казахстана это очень болезненная тема. Голод коснулся каждой семьи. Ныне живущие, даже молодежь, по рассказам старших знают, сколько их родственников он унес. Превращать болезненную память в предмет политического торга никто в Казахстане не будет. Даже потомки уполномоченных и бельсенды (сельский активист - прим.авт) эпохи коллективизации боятся касаться этой темы, поскольку хорошо знают истинное отношение народа к своим дедам и прадедам. Это же объясняет, почему о голоде в Казахстане пишут в основном, не казахи. Казаху очень трудно взяться за перо, чтобы писать о голоде, с которым слишком многое связано. На Украине все было по-другому. Голод коснулся деревни, тогда как на Украине были крупные города и промышленные центры, снабжавшиеся продовольствием. При наиболее реалистичных оценках жертв голода в 3-5 миллионов человек (в сравнении с общей численностью населения УССР примерно в 28 миллионов) становится ясно, что на Украине имелась значительная часть населения, которая голода не чувствовала. Голод коснулся не всех, и потому сейчас там находятся люди, которые превращают трагедию в предмет политического торга. К сожалению, в Казахстане очень плохо обстоит с почитанием памяти жертв голода. Это неправильно. Нужно развернуть работу по изучению событий, по розыску захоронений умерших от голода, поставить памятники вымершим аулам, на которых написать: "Здесь был аул, который вымер от голода". Голод нужно помнить, и, по существу, не так важно, в какой форме. Хотят украинцы считать голод геноцидом - пожалуйста, их дело. Главное, чтобы не допустили такой же трагедии впредь.